Дорога в школу по моей жизни пролегла

  Мои одноклассники, с которыми  учился с 5-го по 8 класс.

Дорога в школу по моей жизни пролегла.


     Начало в рассказе «Школьная встреча – звонок с уроков жизни»

….Как мне представляется,предопределение жизни нашей складывается из того, как отроческие мечты перерастут в юношеское хотение кем-то быть и затем срастутся с «кем-то стать». Между  желанием «хотеть быть» и тернистым «стать» и протекает вся жизнь людская.
      Моя дорога жизни неоднократно начиналась с отрезка пути от родной деревеньки Назарово до села Чаромского,или обратно.
     С 1955 до 1960 года это дорога в Чаромскую школу и в осеннюю слякоть по непролазной грязи, и в зимнюю стужу, вместе с ребятами с Назарова; Алексеем Краснобаевым, Леней Васильевым, Борей Ивановым и Виноградовым Юрой.
      В 1960 году по этой дороге я уехал с дядюшкой Михаилом в далекие азиатские дали с намерением приблизить свое хотение быть военным к тому, чтобы стать им.
       В июле 1963года по этой же дорожке я отправился служить в Советскую армию,в которой задержался до июня 1991 года.
      Спустившись  с верхотуры памирских гор, 16 августа 1969 года, определив свой очередной судьбоносный  шаг, я пришёл в Чаромское и через всё село проводил в сельский совет Малкову Римму Васильевну, добровольно давшую своё согласие стать моей женой.
     В Чаромском сельсовете, перед лицом собравшихся близких и земляков,  председатель Груздева Ганна Дмитриевна торжественно поздравила нас с вступлением на трудный путь семейной жизни. Квитанцию об оплате пошлины в сумме одного  рубля 50 копеек за совершенный акт регистрации брака я храню в своем личном архиве.
     Мой одноклассник Костя Смирнов, с которым мы не раз на школьных переменах сходились в рукопашную в классе и на ристалищах по лыжным гонкам, на колхозном Газике-«козле» по-дружески  привез нас на Назарово, где «под гармонь и разливы деревенского оркестра» пропела и отплясала наша свадьба.
       В апреле 1998 года по этой дороге моей жизни мимо Чаромской школы я проводил в последний путь на Крутецкое кладбище свою мать–участницу Великой Отечественной войны Жгутову Елизавету Ивановну.
     В  школьном музее, стараниями  учеников и заведующей музеем Кузнецовой Зинаиды Михайловны, и маме отведен уголок памяти.
 Музей школы– это вообще особая страница истории школы в лицах,событиях и фактах,как отражение славных страниц  нашей Великой державы.
        Вот так всякий раз и проходит моя дорога рядом со школой, той,деревянной двухэтажной с «крышей перекатами»,которой уже нет и  современной, кирпичной.  И всякий раз в этом месте моя память непроизвольно побуждает меня замедлить шаг или скорость своей машины.
       Находясь у осеннего порога своей жизни, я с особой остротой ощутил рубцовское состояние души. Помните, он писал об этом:
 «…Бывает, что пылкий мальчишка
За гостем приезжим по следу
В дорогу торопится слишком:
- Я тоже отсюда уеду!...
….Когда ж повзрослеет в столице,
Посмотрит на жизнь за границей,
Тогда он оценит Николу,
Где кончил начальную школу...»
 Н. Рубцов.«Родная деревня». 1964 год.

    Деревянная двухэтажная школа, в которой училось несколько поколений,  была построена в 1939 году. В её строительстве участвовали; Малков Василий Арсентьевич, Вихарева Александра Владимировна,которые потом стали моими тестем и тёщей, и мой дядя Жгутов Кельсий.  После окончания строительства школы Василий Арсентьевич и дядюшка Кельсий  ушли на фронт. Мой дядя погиб в августе 1941 года в городишке Коростень Житомирской области.  А Василий Малков, прослужив  пулеметчиком на передовой, вернулся с войны и женился на Вихаревой Шуре (так её все называли в Чаромском).  У них родились дочери: Римма, Галя и Нина, которые жили рядом со школой и успешно окончили её. Римма оказалась лучшей выпускницей Чаромской школы 1964 года. Нина Васильевна после окончания  пединститута всю дальнейшую жизнь проработала учителем математики в Сиземской школе. Галина была лучшим  фельдшером района в Нестеровском медпункте Шекснинского района. Моя жена, Римма Васильевна стала врачом. Связав свою судьбу с моей офицерской, с дипломом врача «добровольно депортировалась» из Архангельска ко мне в пянджское пекло на афганскую границу и сразу же получила «шикарную» практику по всему спектру  кожных  и туберкулезных заболеваний.  Такова уж судьба всех офицерских жен, хлебнуть лиха полным ротиком, но, слава Богу, мы живы и вместе со школьной скамьи.
     Во время учёбы в школе мы с ней состояли в ученическом  совете школы. Меня, по настоянию директора Марии Ивановны Орловой, определили председателем этого Совета. Поэтому в 1958-59 годах строить всех учеников на еженедельные линейки для разбора «полетов» было моей «святой» обязанностью. Таким образом Мария Ивановна видимо попыталась сдержать меня от участия в "междоусобных баталиях" на переменах.   
    Наша Чаромская школа не только несла свет знаний землякам, но многих, учеников и учителей, она «повенчала». Большинство учеников  помнят:
«Чаромская школа,
 крыша с перекатами.
Научила эта школа
Нас дружить с девчатами" (ребятами)
     И опять в памяти всплывает и звучит четкий голос нашего вологодского всенародного поэта Николая Рубцова.
«Ветер всхлипывал, словно дитя,
За углом потемневшего дома.
На широком дворе, шелестя,
По земле разлеталась солома...
Мы с тобой не играли в любовь,
Мы не знали такого искусства,
Просто мы у поленницы дров
Целовались от странного чувства….»
1966 год.
   А как тут не вспомнить директора школы Василия Николаевича Федотовского, который вел в нашем классе уроки химии и зоологии. Он всегда смотрел на нас с хитрым прищуром сквозь толстенные линзы очков. А когда кто-либо в понедельник отвечал  невпопад, он говаривал примерно так:
- Это вам не танцы-обнимацы при луне, а химия. Она внимания и знаний требует.
    Как-то на уроке зоологии мы  изучали анатомическое строение птиц. Для наглядности Василий Николаевич принёс в класс живую ворону. Меня он заставил усыпить её хлороформом.  С этой задачей я успешно справился, примерно как Вицин в кинофильме «Операция «Ы» или другие приключения Шурика».
     Василий Николаевич лично  препарировал эту бедолагу и наглядно показал все  внутренние органы, акцентируя внимание на особенностях их строения и функций. На следующем уроке начался спрос. Кому-то из нас Федотовский задал вопрос:
- А скажи-ка,соколик, как называется у птиц задний проход?
 Пока ответчик мучился в поисках ответа, кто-то попытался  подсказать ему:
- Да, ж.па, наверное, а как ишшо-то можно её назвать.
Весь класс дружно захохотал, рыдая и всхлипывая  до колик.  Федотовский остановил этот шабаш мгновенно, одним только своим колючим взглядом  поверх голов школяров, и изрек свою коронную фразу:
- Всё-то вам «мительки да меленки».
- Чистякова,скажи неучам, как правильно называется заднепроходное отверстие у птиц?
Лора, наверное, лучше всех знала зоологию, да и другие предметы тоже.
- Клоака, Василий Николаевич.
По классу опять  волнообразно прокатился смех и потух на задних партах, но потом пацаны долго ещё между собой  употребляли это латинское слово.
Например: - "Эй, ты, сиди на клоаке ровно. Или же: - чего расшеперился в проходе, отодвинь свою  клоаку."
   За годы учёбы на уроках иногда случались курьёзные случаи.
   Примерно в 1957 году на уроке английского языка я непреднамеренно стал виновником одного,вообще-то смешного,конфуза на почве языкознания по вопросу  недопустимости смешивания русского с английским.
Это был явно не мой день. Я  дежурил по классу. Как это иногда случалось, на перемене Костя Смирнов начал задираться со мной. Я тут же пошел в атаку. Мы яростно «сплелись с ним как пара злобных змей», и, не услышав звонка, оказались под учительским столом. На  нашу беду в класс зашла  учитель английского языка Тарвид Валентина Владимировна. По её команде мы кое-как  расцепились. Запыхавшиеся и возбужденные приткнулись на свои парты.
Я по инерции ещё продолжал угрожать Косте кулаком, мол, выйди только после уроков, как услышал не русскую речь:
- Good morning.!  Доброе утро.
Опомнившись, что сегодня я дежурный, вскочил и ответил Валентине Владимировне:
- Гуд морнинг! – Вроде как - Доброе утро!
- Who is on duty today? – Кто сегодня дежурный?
- I am on duty today – машинально, в тон учителю, пробормотал я, пытаясь успокоиться.
– Who is absent today? - Кто сегодня отсутствует?
А до @уя  их сегодня  absent….  Ой, извините,и,смутившись,продолжил своё сольное выступление,-  Сейчас,Валентина Владимировна,  половина класса ушла на прививку от гриппа. Однако извинения мне не помогли.
- Сядь матюжник.  Двойка тебе, today. Это была моя первая и последняя двойка по английскому языку.
Всех, кто был на уроке, душил гомерический хохот. Учительница Тарвид тоже сдержанно улыбалась, но строго по-английски.
      
     Наш класс был небольшим,примерно 20—24 ученика.   Со мной учились;  Захарова Тамара,Бландов Володя, Якуничева Таня,Муравьев Юра,Крылов Алексей, Кроня Власов,Смирнов Костя,Зайцев Володя,Кузнецов Володя,Яблоков-Виноградов Анатолий,Фомичева Галя,Нина Сидоркова,Чистякова Лора,Шохина Лина,Чернов Алексей, Саков Сергей,Аникин Геннадий с Беспутова,Аникин Витя с Высокова,Смирнов Миша, Завьялова Люда,Хренова Валя,потом в восьмом классе к нам пришли Круглов Юра с Фоминского и Тревогин Вася,кажется с Брыкина. Кого-то,наверное,я уже мог и  позабыть
     Во время службы на Памире в городе Хороге,в 1968 году в моих руках оказалось стихотворение «Деревенские ночи» Рубцова Николая. Тогда я ещё даже не знал, что он наш земляк.
«Ветер под окошками, тихий как мечтание
А за огородами в сумерках полей…
…Для меня, как музыкой снова мир наполнится
Радостью свидания с девушкой простой,
Всё люблю без памяти в деревенском стане я,
Будоражит сердце мне в сумерках полей
Крики перепёлок, ранних звезд мерцание,
Ржание стреноженных молодых коней…»
( 1966 г. «Деревенские ночи»)
  Признаюсь вам, за эту звездную сентябрьскую ночь я, со спазмом в горле, читал и перечитывал снова и снова это стихотворение, вспоминая почти всех своих одноклассников Чаромской школы, которых только что назвал по именам,и,конечно же, свою подругу Малкову Римму.
     За тысячи километров от своей деревни,на далеком афгано-китайском пограничье я почувствовал дыхание своей  родины,видел родную школу,и Чаромскую и Назаровскую, лица друзей. Мне казалось, что наша родная земля где-то тут, рядом,за снежными шапками горных пиков.
Там,на «Крыше мира»  среди заснеженных вершин Памира на китайской границе,я понял,почему 22 июня 1941 года Брестская крепость не сдалась фашистам,почему не стал советский солдат на колени. Потому, что каждый воин помнил о родных и близких,о своих школьных друзьях-товарищах.
Продолжение в рассказе  «Этот школьный звонок из прошлого»