Iustus a fabula

На небольшой планетке, спутнике огромной, подобной Юпитеру, экзопланеты, была обычная погода – сильный ветер разряжённой атмосферы мёл кремниевый песок среди огромных ледяных торосов. В одном из отдалённых корпусов научно-производственной базы, специализирующейся на добыче урановой руды, было тихо и уютно. Ромкина кровать стояла вблизи многослойного защитного купола метровой толщины, снабжённого поддерживающими силовыми полями. Тихо насвистывал ветер в вентиляционной системе, мерно потрескивал в углу большой фамильный счётчик Гейгера. Дедушку, сидящего у постели внука в кресле, немного разморило после длительной условно-ночной смены, а Ромке никак не спалось.
- Дед, я понимаю, что тебе не до меня сейчас, но пойми и ты меня, - новые игры закончились, а болеть мне ещё неделю! Мне нужно с тобой общаться, рассказать тебе, как меня всё достало, какое уныние навевает пейзаж за окном! У меня от одного вида льда, заметённого песком, бывает ощущение простуды и насморк. Кто посмотрит фишки, которые я тебе хочу показать? Кто ещё, кроме тебя, стоически вынесет всё, что я тебе собираюсь рассказать?
Афанасий Петрович по-доброму улыбнулся, затем хитро прищурился.
- Да и я внучок, не промах, ты ж знаешь. И ответить могу, и тапком кинуть, если что не так. А потом притворюсь, что нихрена не понимаю. Типа, «что стар, что мал» и всё такое.
- А я тогда нажалуюсь твоему руководству, тебя переведут на пенсию с твоего высокооплачиваемого сторожевого сектора и отправят вместе со мной домой, накукуемся тогда вволю!
- Ну-ну, - погрозил пальцем Афанасий, - работать ещё и работать, чтоб тебя, дармоеда, вырастить, и сестёр твоих с братьЯми. Ты это брось так шутить.
- Да понимаю, не маленький. Если б не каждодневные приливы, совсем бы съехал и нёс пургу, очумев от однообразия. У меня же детская психика. А ты должен всё терпеть.
- Должен,- согласился дед, - терплю, - откинувшись в кресле, он попытался вздремнуть.
- Эй-эй, не спать, пропустишь самое интересное! – Ромка, закутавшись в одеяло, подошёл к стеклу вглядываясь в пейзаж за окном. Больничный блок располагался в самом верхнем уровне, поэтому потолки были высокими, стена из прозрачного материала купола имела заметное закругление. Вид за куполом был потрясающий – гористая местность, обросшая ледяными вкраплениями, освещалась диском восходящей экзопланеты, в полсотни раз большим по размерам, чем вид Луны с Земли. Было светло, как днём. Над соседними небольшими горами поднималась дымка.
- Да ладно, - зевнув, сказал Афанасий Петрович, - видали мы ваши приливы. Ещё когда вас на свете этом не было.
За дымкой над горами показался гребень возвышающегося над ними стоячего водяного вала. Океаническая линза, постоянно обращенная к экзопланете, перекатывалась по спутнику, по мере его вращения вокруг своей оси. Вода начала стремительно прибывать в долину. Довольно быстро песчано-ледяная низменность сменилась изогнутым, возвышающимся к горизонту морем. Скоро и скала, на которой размещался больничный корпус, скрылась под водой. Ромка попытался подпрыгнуть за стремительно проскочившим снизу вверх уровнем воды за куполом. Спустя несколько минут стоячий вал накрыл базу и стало совсем темно. Свет в комнате автоматически стал ярче, Ромка подошёл к отдельному пульту и включил несколько прожекторов, устремлённых в бездонную толщу океана, затем повесил себе на плечи гирлянду из ярких светодиодных ламп. За куполом показалось какое-то движение.
- Смотри дед, ты видел? Моя фишка!
К куполу с внешней стороны подплыла рыбка вполне обыкновенного вида, с чешуей и плавниками, и уставилась на обмотанного светом человечка. Одна пластинка чешуи с подобной рыбки двухметровым костяным ковриком лежала возле ромкиной кровати гордостью экзорыбака, существо из местного океана было огромным. Ромка, раскинув руки стал бегать вдоль купола. Рыбка следовала за ним, пытаясь ухватить его губастым ртом сквозь купол. Если бы он оказался в океане, она проглотила бы его так же легко, как карась семечко от подсолнуха на матушке-Земле.
Взглянув на эту беготню, Афанасий Петрович поморщился:
- Не люблю я эти «аквариумы наоборот», насмотрелся в биолаборатории. Непонятно, кто кого изучает – параллельная вселенная какая-то. Ну-ка хватит баловаться!
- Да ну, угарно же! Веселье помогает выздоровлению!
Ромка подпрыгнул, рыбка за окном дёрнулась вверх. Тут задрожала земля, мальчик упал, не удержавшись на ногах, а Афанасий Петрович вместе с креслом завалился набок. Рыбка за прозрачным стеклом купола исчезла. Вместо неё во весь обзор красовался глаз титанического морского чудовища. Его щелевидный зрачок метров пяти в высоту был прямо напротив Ромки.
-Лежи и не шевелись! – железным голосом пробормотал Ромке Афанасий Петрович. Глаз моргнул, затем исчез, уступив место бесконечной чешуе гигантского ящера с роговыми наростами. Один из них чиркнул по куполу, оставив борозду. Включились аварийные силовые поля ремонта купола, зажглась подсветка красного цвета.
Афанасий Петрович встал на ноги и поднял своё кресло, Ромка тоже вскочил, как ужаленный.
- Ёлки, дед, чем их тут кормят, что они такие здоровые вырастают?! Ядерное топливо они, что ли, едят? Я такого ещё никогда не видел. Мне нужно в туалет!
Афанасий Петрович широко улыбнулся, провожая его взглядом :
- К внучатам, которые не слушают дедушек, рано или поздно приходит Фантомас с большиими глазами, на которого можно спокойно смотреть только с унитаза.
- Не смешно, – сказал Ромка, выходя из кабинки, - что это было такое?
- Мой старый знакомый. Единственное в своём роде существо, солас, сингл.
- Сингл?
- Да, так его тоже называют. Нам повезло его увидеть, он прячется на самой большой глубине океанской линзы, либо зарывается в песок.
- Это сколько песка нужно, чтобы такое чудовище закопать? Да он съест весь песок на планете и не наестся ещё!
- Не знаю, как насчёт песка, но однажды этот проказник проглотил твоего дедушку, который провёл у него в чреве пару незабываемых часов.
- Ты шутишь! Ты живой же, здесь. Расскажи.
- Да вот же ж. Давным-давно, когда дети были уже большими, а внуков не было вовсе, вздумалось старшему пожилому научному сотруднику побороздить океан-линзу. Сел он в батискафчик и решил по-тихому доработать один научный эксперимент.
- И что?
- Что-что! Будь чуть побольше старый таз, длиннее был бы мой рассказ… Хотя горло у чудища широкое… Делать нечего – путь надо было искать наружу, раз всё равно внутри оказался. Подумал, через пасть назад не полезу – там зубов в три ряда, хоть на один попадусь, и клонировать не с чего будет. Решил по-русски – через зад.
- Как это?
- Чуть подрастёшь, узнаешь во всех красках. В заду я так и не побывал. Плыву я, значит, в сторону пуза, подплываю к самому чреву и вижу свет такой нестерпимый, вплываю в него и опять в горле оказываюсь. Снова плыву и снова там. И так несколько раз. Перетрухал я тогда не на шутку. Слышал я про сингулярность пространственную со свойствами произвольного портала, вот теперь увидел. И где! В самом чреве морского чудовища!
- Как же ты выбрался?
- И не спрашивай, досталось тогда моим мозгам, один раз проплывая в свет, сжался весь и вспомнил о ерунде – забыл на электронном ключе время закрытия лаборатории отметить, так и оказался с ключом в руках перед дверью лаборатории.
- А дальше что было?
- Сам как думаешь? Где стоял, там и упал в обморок, обделавшись со счастья. Такие дела. За батискаф удержали из зарплаты, три месяца бесплатно на них работал.
- Ты же открыл портал, новую сингулярность!
- Цыц! –Афанасий Петрович заговорщицки улыбался, - ничего я не открыл. По правилам ничего не задокументировал, батискаф скормил чудищу, лабораторный халат и одежду привёл в негодность - сдал в чистку вне очереди, заставил поволноваться ответственного уборщика и медперсонал.
- Слушай, дед, так ты герой!
- А вот в этой связи, можно дедушке пойти-таки и попотчивать на лаврах?
- Конечно, конечно.
- Ну, спокойного дня, выздоравливай, давай.
- Спасибо, дед. Постараюсь.
Афанасий Петрович удалился, хитро улыбаясь в усы, а Ромка долго ещё размышлял о превратностях судьбы.