Семейные хроники. Юрий. Балтфлот. 1970г

                Семейные хроники. Юрий. Балтфлот.1970 г.
Где на фото автор?

    Плавание 23 января 1970 года. На столе передо мной   карта  №4166 печати  1965 года. С помощью линейки   и острозаточенного  карандаша      веду навигационную прокладку   движения  корабля  в районе банки  Люсенгрунн. Я с  гордостью   осознаю, что    работаю как штурман  боевого корабля.  Для полного счастья   не хватает самого корабля, ведь  нахожусь  в просторном классе учебного центра  Балтийской  военно-морской базы  на выпускном экзамене   по штурманскому  делу курсов подготовки  офицеров запаса.
 
 03-00. -  СНЯЛИСЬ  С  ЯКОРЯ. Л -15 град.. ОПУСТИЛИ И ВКЛЮЧИЛИ ЛАГ . ОЛ=43,2. ДАЛИ   ХОД  9  УЗЛОВ. ДЕЛЬТА  Л = 0,0%. ОБЕ  МАШИНЫ  РАБОТАЮТ   450 об/мин.

Это первая  строчка  моего  задания  на  навигационную прокладку,  аккуратно напечатанного  на обеих сторонах   листка бумаги.  Задание на  прокладку и карту   вручил мне  интеллигентного вида  с ранними залысинами  на коротко подстриженной голове,  капитан третьего  ранга, впрочем, не одному мне,  а  всем находящимся   в штурманской   аудитории.  Полный состав  курса  младших офицеров, около  тридцати человек.  Все старшины первой и второй статьи, срок службы которых на кораблях  заканчивается через  три-четыре  месяца.

 03-06.  - ОЛ=44,1. ЛЕГЛИ НА КУРС 200 град..
 
В течение   двух месяцев   в этом просторном и  прекрасно  оборудованном учебном  центре, нам читались лекции  и проводились практические   занятия  по различным военно-морским дисциплинам. Программа обучения  плотная , насыщенная и интересная.  Теория, устройство, энергетика  корабля,   радиотехнические устройства, вооружение корабля,  навигация  и штурманское дело. Прослужив уже более двух лет на кораблях, многое из того, о чём  нам рассказывали, мы знали или имели представление, особенно, по своим специальностям. Занятия  в учебном  центре совершили  маленькое чудо.  Разрозненные  обрывки знаний и навыков, полученных нами  за   годы, проведённые  в самой сердцевине  флота, на действующих боевых кораблях, вдруг упорядочились и   сложились в пусть не глубокую, но чёткую и гармоничную картину сути военно-морского флота. Так бесформенная  кучка  разноцветных стекляшек в детской мудрой игрушке калейдоскоп  выстраивается  в неповторимый, геометрически строгий  и завораживающий узор.


 03-26.  - ОЛ=47,1. ОПРЕДЕЛИЛИ МЕСТО ПО ДВУМ ПЕЛЕНГАМ:   МАЯК ЛЮСЕНГРУНН – 80,0 град., МАЯК  ХЕССЕЛЁ -147 град.. ВИДИМОСТЬ УХУДШИЛАСЬ ДО 3-Х МИЛЬ.


     Сосредоточенно, стараясь  не допустить ошибку, определяю на карте положения моего   виртуального корабля. Проверив  ещё раз, прочерчиваю на карте маршрут, пройденный  судном с момента  начала движения. Ведь прошло уже  26 минут, корабль прошёл курсом 200 уже  около 4 миль. Видимость к утру резко ухудшилась с десяти до трёх миль. Ухо держи востро, да и глазом не моргай – проливная зона. Узкое, да ещё свёрнутое зигзагом, как тромбонная труба, горло  Северной Европы, через которое одновременно  двигаются в противоположных направлениях  сотни  больших и малых судов.  А вот и  встречный участник  этого движения. 

  03-36. – ОЛ=48,6. ОБНАРУЖИЛИ ЦЕЛЬ ПО   П =268,5 град.  В   Д =73.0 кабельтовых.

     Ещё по трём пеленгам    определяю элементы движения  цели.  Вычерчиваю  на карте маршрут    движения встречного судна,  рассчитываю дистанцию  между моим кораблём и целью  в момент расхождения  с нею.  Сближение произойдёт на безопасном расстоянии.
     Не скрою, мне приятно  осознание  того, что   с понятием   выполняю  пусть незамысловатые  штурманские  расчёты, веду на карте штурманскую прокладку  движения своего корабля и  даже  встречных судов.  Ведь я - электромеханическая боевая часть, чёрная корабельная кость, и штурманское колдовство  для меня высший пилотаж. Не зря, значит,   два месяца кряду, каждое утро, закончив   рутинное проворачивание  технических средств и   сбросив  рабочую одежду,  я облачался в форму  два и  спешил  в штаб базы.  Кое в чём прозрел, кое-чему научился.

  04-28. ОЛ=56,0.  ЛЕГЛИ НА КУРС  270 град.  НАЧАЛИ УЧИТЫВАТЬ ТЕЧЕНИЕ  140 град. -1узел.

 
     Да, да, течение в проливной зоне Балтики - коварная штука. Сразу    вспомнилась   любимая с детства   книга  Ивана Гончарова «Фрегат  Паллада».  Она и сейчас, много лет спустя, внушительно толстая, в ледериновом переплёте  изрядно  выцветшего вишнёвого цвета, издания 1957 года, стоит на полке в компании моих любимых книг о флоте. Столь же  старые добрые  книги; «Путешествие на Кон-тики»     Тура Хейрдала,  «Страницы морской славы » Георгия Шторма 1954 года издания,  «Клипер Орион», подаренный   автором  Сергеем Жемайтисом  в мае 1973 года.

           Трое суток  фрегат  «Паллада», первый красавец и один из последних   парусных  военных кораблей    русского военно-морского флота,  идущий под командованием  И.С. Унковского в кругосветное плавание,  пережидал  сильнейший шторм   в  проливе Зунд, начале проливной зоны Балтики.  И здесь  сильным течением, в условиях почти нулевой видимости  на фрегат понесло невесть откуда появившееся и почти неуправляемое  купеческое судно. Больших трудов стоило экипажу  «Паллады» предотвратить  столкновение.

     В штурманском  классе тишина. Время  бежит,  надо  успеть  в отведённый час выполнить работу и не ударить в грязь лицом.   Да и от товарищей  отстать никто не хочет.  Рядом со мной, по-мальчишески  высунув кончик языка,   старательно  вычерчивает на   карте  маршрут своего корабля  мой  дружок  старшина второй статьи   Сергей Рубцов.  За соседним столом в штурманские карты уткнулись   наши  земляки и старые товарищи  старшина первой статьи  Борис Калюжный и  старшина второй статьи  Владимир  Гармашов.  Мы  все четверо  после окончания  энергетического  техникума   призвались на Балтику. Хоть и служим на разных кораблях, но по возможности общаемся.  И ещё. Есть  у нас    общая  цель, которой мы живём - во что бы то ни стало  после флота  стать студентами  Московского энергетического института.

 5-30.  -  ОЛ 65,6. ЛЕГЛИ НА КУРС  226,0  град. 

     Открылась дверь. В штурманский класс   входит  высокий, худощавый  капитан первого ранга.  Тронутая сединой голова и  коротко подстриженные  седые усики на его лице изысканно гармонируют  с  внимательными  и холодноватыми почти бирюзового цвета глазами.   Мы знаем, что это флагманский  штурман   базы.  Он   читал нам вводную лекцию по навигации.   Штурман от бога, - ходила молва  о нём  в штурманских и близких к ним кругах.  Кап три, проводивший экзамен, делает попытку   поднять  нас и, как принято,  доложить старшему начальнику.   Однако,  флагман базы прерывает  рапорт тихими, но  жёсткими словами: - Отставить! Продолжить работу.   Экзаменатору остаётся только в тон  повторить команду.

      Капитан первого ранга  молча  проходит  между  рядами,  заглядывая мимоходом  в лежащие на столе карты с     экзаменационными  прокладками  движения  наших мнимых кораблей.   Мы втянули головы в плечи,  мало ли чего у него на уме, начнёт задавать вопросы по  навигации и провалит под фанфары.   Но  флагман,   закончив обход столов, не проронив ни слова,  направляется к выходу из класса.  Уже взявшись  за ручку  входной двери, он, словно, что-то вспомнив,  задержался на мгновение и  произнёс, как нам показалось,   дежурную в таких случаях  фразу,  - Хорошо. Продолжайте.  Мы с облегчением выдохнули,  а  кап три сразу почему-то  повеселел. Причину этого мы узнали  от него уже после экзамена.  Оказывается,  флагманский  штурман  не просто для порядка   просканировал наши каракули, он  заодно их проверил  на правильность выполнения задания.  Ему хватило каких-то секунд  для этого.  При выходе  он сообщил  экзаменатору, что всё нормально, с заданием  вновьиспечённые штурманы справляются.


 05-45. – ОЛ=67,1 РЛС  ИЗМЕРИЛИ: ПЛ. МАЯК КАТТЕГАТ  ЮГО-ЗАПАДНЫЙ. Дрлс= 30 кбт. МАЯК  ШЕЛЛАНС –РЕВ  Дрлс= 22 кбт  ПОГРЕШНОСТЬ  РЛС= 0,0 кбт. ОПРЕДЕЛИЛИ МЕСТО ПО ДВУМ РАССТОЯНИЯМ .

     Каттегат, Скагеррак -  знакомые с детства по книгам и урокам географии    слова. Знаменитые «богатые мелями  неприветливые и нелюбимые   моряками балтийские проливы, известные своими неправильными течениями, бурными погодами и частыми крушениями судов, особенно парусных, сносимых то к скалистым норвежским берегам, к низким, окружённым отмелями берегам Ютландии» Так описывал эти места  Константин Станюкович в своём  известном произведении  эпохи парусного флота «Вокруг света на «Коршуне».   Даже звукосочетание и энергетика этих слов, слившихся за сотни  лет сознательного мореплавания в одно  значение,    на слух не предвещает   приятного морского путешествия.   

     Я искоса взглянул на  Рубцова. Ведь эти места  он исходил вдоль и поперёк на   своём,  видавшим виды,   корабле воздушного наблюдения.  Проливная зона и  Северное море  место постоянного пребывания   этого неказистого на вид, тихоходного и неуклюжего  морского тральщика, переоборудованного под  корабль наблюдения, попросту говоря корабль разведчик, и уж совсем без обиняков – шпион.   По полгода он находился   в этом гиблом месте, где, прикидываясь немощным и безвредным,     собирал разведданные о  боевой деятельности  кораблей   НАТО. Конечно, наши североатлантические «друзья»  были  не столь наивны, что бы не понимать   миссию  этого старикашки  в  проливной зоне и немецком море, но обижать его не смели, ибо знали, что   рядом под парами стоят такие корабли, иметь которые в качестве  «визави»  ох как нежелательно. 

       После такого недальнего, но долгого  плавания  на балтийском тихоходе  Рубцов привозил  фотографии, сделанные примитивной «Сменой» в тайне от начальства.  Изображения  каких-то невзрачных берегов, а на одном фото едва  различалось  нечто, напоминающее старую крепость, которую   он, как матёрый экскурсовод, который всегда  старается подсолить пресную реальность  красивой легендой, назвал  замком Гамлета.

      А вот мне  на  родном  малом противолодочном   пришлось всего лишь один  раз туда обратно пройти    балтийские Сциллу и  Харибду.   Этот боевой поход ранней весной 1968 года, на первом году моей флотской службы,   был самым продолжительным - более 7 дней.  Несколько кораблей   нашего дивизиона  принимали участие  в  конвое  судов   китобойной флотилии  «Калининградская слава».

 На выходе в Северное море боевые и китобойные суда распрощались. Китобои  заспешили в зону  промысла,  а мы, повернув на обратный курс,   вновь прошли проливную зону и через пару дней уставшие и измученные качкой, пришвартовались   в Крепостном канале близ родной  «синагоги» - штаба дивизиона. 

 Для  МПК  204 проекта, зоной действия которых  является   прибрежная акватория и автономность плавания не превышает 7 суток,  такие длительные переходы случаются нечасто.  Поход тот  отложился в памяти  пронизывающим холодом и сыростью,  бесконечными   вахтами  четыре часа через четыре,  боевыми  тревогами, постоянной изнурительной  качкой.  И  никаких внятных     зрительных образов, лишь изредка,      размытые  то ли  туманом, то ли гроздьями свисающих с неба облаков  и грязной пеленой  сутками непрекращающегося   моросящего  дождя    серые пятна  и бесформенные  полосы   береговой  линии дальних стран.
      В тот январский ясный морозный  день  1970 года, когда   до демобилизации оставалось  каких-то  пять месяцев мне и в голову не могло придти, что  прежде, чем  покинуть корабль с курсом на «гражданку», предстоит сделать  ещё одну, уже последнюю  ходку через проливную зону Балтики.  В апреле  грянут беспрецедентные  маневры   советского военно-морского флота под кодовым названием  «Океан»  и   несколько кораблей  дивизиона, среди которых был и мой МПК-85,   получат приказ  обеспечить  боевое охранение   выхода   отряда кораблей  Балтийского флота в  Северное море.  И опять неделя болтанки, непрекращающаяся череда  боевых и учебных тревог.
 
      Через много лет, окажется, что  маневры советского ВМФ  «Океан»  станут самыми крупными морскими  маневрами за всю историю всех флотов мира. Театром их действия станут  все моря и океаны, а также воздушное пространство и береговые линии.  Вот такой гала-концерт для всего мира устроил  вошедший в силу  главком  ВМФ Сергей Горшков. Без малого  месяц  продолжалось это  впечатляющее действо, державшее в  нешуточном напряжении мировые морские державы.  Газеты, радио и телевидение   взахлёб  передавали  репортажи  с  мест  событий, интервьюировали участников.   Быть может, впервые в послевоенной  истории   размах  информационно-идеологического  обеспечения  учений соответствовал   масштабу  демонстрации  силы.  Друзья пусть радуются, враги трепещут,  а колеблющиеся нейтралы призадумаются.

     Впрочем,  не всё  пройдёт так гладко, как то было расписано   генеральным  планом  манёвров, разработанным  в штабе ВМФ. За неделю  до официального  начала манёвров 8 апреля 1970 года на советской атомной субмарине  К-8, находящейся  в Бискайском заливе на глубине 140 метров  начнётся пожар, который, несмотря на героические усилия экипажа и её командира не оставит ей шансов на спасение. Двенадцатого апреля  лодка последний раз  уйдёт под воду.  Об этом трагическом происшествии  не будет сообщено, и узнаем об этом много лет спустя. И это станет первой потерей  атомной субмарины в истории советского ВМФ.

 06-47   ОЛ= 72,0.  ЛЕГЛИ НА  КК= 155,5 град.

     Решение об  окончании курсов   младших офицеров  было  осознанным и коллективным.   Продолжить  службу в   чине  наспех испечённого  офицера мы  не планировали, хотя такая возможность представлялась. Ясно , что перспективы у такого офицера не блестящи. Если уж посвятить  себя службе на флоте,  то  только  через высшее  морское училище и после первого года службы. Этот момент мы, что называется, давно проехали.  Осталось служить  всего лишь полгода, и наши мысли - об институте. Только  Московский  энергетический   может быть нам   достойной  наградой за  три года  нелёгкой службы  на кораблях.  Но  награду  эту никто нам на грудь не прицепит,  мы   должны добыть её сами.

       Конечно, мы  ещё мальчишки, нам  едва перевалило за двадцать.  Мы , естественно, не лишены  здорового  молодого тщеславия образца шестидесятых годов прошлого столетия, которое гонит нас вперёд.  Судите  сами,  три года назад мы пришли на флот никакие, а уйдём  пусть младшими, но флотскими лейтенантами.  Какая – никакая, а маленькая карьера. А «мамлей»  на флоте,  гласит молва, что майор в пехоте! Пусть не обидятся  майоры, ведь молва то флотская. 

     Тем не менее,   поступив  на  курсы, мы преследовали вполне  прагматические  цели.  Как-то на корабль прислали   на  месячную переподготовку   двух офицеров запаса.  Им  было уже далеко за тридцать.  По специальности они были   радиометристы и получили офицерские звания по окончанию института. Через пару недель  они  пообтёрлись, но, несмотря на то, что  столовались в каюткомпании,  больше времени проводили в матросской среде. Кадровые офицеры  корабля  их сторонились и общались на официальной ноге. Специалисты они были  классные, быстро разобрались в незнакомой для себя технике, отремонтировали и наладили все системы. За это на корабле их стали уважать.  Тем более, они, в отличие от кадровых офицеров, не заботились о субординации и вели себя на равных  с матросами.

      Иногда, по вечерам, если   не спускались на берег,   они    на баке в кругу матросов курили  и рассказывали о житье-бытье на гражданке.  И вот однажды,  один из них, рассказывая об  учёбе в институте,  посоветовал тем, кто  после службы   собирается  учиться  в ВУЗе,    окончить обязательно курсы  младших офицеров запаса.   Были у них на курсе  несколько студентов, поступивших на первый курс после службы  в армии. Один из них  на  срочной службе     окончил курсы  офицеров запаса. И, когда на третьем    курсе начались занятия  на специальной военной кафедре института, этот один, будучи уже офицером,  был освобождён от  военной подготовки. Остальные  в полной мере перенесли тяготы учёбы на военной кафедре института. 

      Когда, в январе  1970 года  на кораблях базы объявили о конкурсе  на  курсы офицеров запаса, мы, вспомнив наставление старших товарищей, сговорились и   подали рапорты о  зачислении.
      Нашлись такие, которые отговаривали нас, пугая  тем, что присвоят звания и призовут  служить  младшими офицерами.  Вероятность такого существовала. Начало семидесятых годов, советский   военно-морской флот  поднял перчатку, брошенную  американцами, на достижение не только паритета, но превосходства, как в подводной составляющей флота, так и в надводной. Значительно возросло количество  новых современных боевых  кораблей  разных классов, поступающих в распоряжение флота.  Флоту нужны  специалисты для комплектования  экипажей   новых кораблей.

       В штабе базы нас заверили, что  нет оснований для беспокойства по этому поводу. Более того, нам доверительно сообщили, что флот заинтересован в том, чтобы выпускники курсов офицеров запаса  получили  высшее образование  в  любом ВУЗе,   а  курсы младших офицеров   навсегда  закрепит нашу принадлежность флоту, ибо флотская военно-учётная специальность, которую нам  определят вместе с присвоением звания,  не меняется.  Беседа в штабе базы   развеяла наши сомнения и укрепила уверенность в правильности  принятого решения.

     С моего корабля  МПК-85  на курсы увязался старшина первой статьи, командир отделения минёров   Григорий Прокопчук. Этот классический   деревенский парень,  насколько мне было известно, мечтал поскорее  вернуться в своё родное село, где его ждала невеста, и жениться без проволочек.  А здесь он вдруг изменил своим планам и, якобы, то же решил поступать в институт.  Уже когда мы закончили занятия  на курсах  и сдали  экзамены, деревенский хитрец Прокопчук признался, что про институт  соврал на всякий случай и  офицерское звание ему необходимо для куда  более приземлённой цели.  Он мечтал стать  в селе участковым  милиционером, и эта лейтенантская звёздочка, несомненно,  повышала шанс  воплотить мечту в жизнь.
 
06-47.    ОЛ 76,5   ЗАСТОПОРИЛИ ХОД.  ОДЕРЖАЛИ ИНЕРЦИЮ,  ОТДАЛИ ЛЕВЫЙ ЯКОРЬ НА ГЛУБИНЕ ( НАЙТИ НА КАРТЕ). НА КЛЮЗЕ  60 метров. ГРУНТ – ГЛИНА.  ВЕТЕР 90 град -  2 балла, МОРЕ  1 балл, ВИДИМОСТЬ 3 мили. ПЛ МАЯК КАТТЕГАТ ЮГО-ЗАПАДНЫЙ- 348,0 град, МЫС  ГНИБЕН – 69,0 град, МЫС САЙЕРЕ – 45,5 град.


     Вот  и заключительное  задание  штурманского экзамена. Разумеется, даже после этого успешно сданного экзамена, штурманами мы не станем. Да и цели такой не было, у нас совсем другая   специальность – командир электротехнической группы кораблей второго ранга.  И, тем не менее, благодаря этому, быть может, самому  краткому из существующих, курсу навигации, мы теперь ясно представляем, над чем колдуют штурманы, склонившиеся над ярко освещённой картой  в штурманской рубке.

     Определяю на карте точку стоянки корабля и, как учили, обстоятельно описываю  место  отдачи якоря.  Задание выполнено.  Ещё раз просматриваю  прокладку, кажется всё в порядке. Смотрю на часы, пять    минут до  конца экзамена.  Окно, возле  моего стола,  открывает вид  на   обширный внутренний двор  штаба базы.   Всё покрыто   снегом, но тротуары  и  подъездные  пути  аккуратно расчищены.  Снег белый, не смотря на то, что  лежит уже с нового года более месяца.  Значит   воздух в Балтийске чистый, без пыли и  копоти.  За толстыми  прусскими стенами   учебного корпуса  стоит    морозец   более десяти градусов.  Зима нынче  в Балтийске  суровая и снежная.  В дальнем углу двора, контрастируя  на белом фоне,  копошатся   чёрные  фигурки.  Матросы  роты обслуживания штаба  базы расчищают  дорожки.
 
    Ясное дело, снег гребут   первогодки, ударная сила любой воинской части. Рядом стоит   плотный   матрос в укороченной шинели и важно  затягивается сигаретой. Он уже  отслужил достаточно, чтобы позволить себе  индивидуальный перекур. Но лопату  из рук   не выпускает на случай негаданного появления  старшины, который по праву  старшего по званию и по сроку службу  травит баланду  в тёплом  фойе  с  вахтенной службой. Имеет право. О чём думают молодые матросы,  можно догадаться без особых усилий, думы их не отличаются разнообразием и глубиной. Один предвкушает  приближающийся обед и сопутствующий ему «адмиральский час»,  другой считает в уме  отслуженный срок – «Мало отслужил, но уже всё-таки четвёртый месяц пошёл!», третий  с тоской вспоминает дом и девушку, оставленную в  далёком краю на произвол судьбы.  Гадать тут не приходится,  сами   были такими же и думали также. 

      Пролетело  почти три года, как  нас  привезли  в третий  балтийский флотский экипаж.    А  три месяца спустя,  неуклюжие, неумелые мы пришли на корабли и  узнали почём фунт  флотского лиха.  Всяко было за  эти  такие  быстротечные и такие долгие  дни, месяцы и годы.  Но, прежде всего это служебная рутина. Казалось, один день  службы  похож на следующий,  и на десятый, и на сотый.

      И только по прошествии  многих  лет, когда время стирает   однообразность, серость и безликость флотской службы, осталось  кристальное чувство  твоей  причастности, пусть малой и  неприметной,  морю, флоту,  кораблю и  тем  людям ,  с которыми   переносил тяготы и лишения, плечом к плечу  в ногу молотил прогарами  единой коробкой  в морозные утренники по  промёрзшим балтийским причалам, проворачивал  технические средства ,  бачковал, авралил,  ходил в моря, стоял в караулах, получал внеочередные наряды  и  мечтал о том, чтобы всё это поскорее закончилось. Оно закончилось, но осталось с тобой навсегда.