Фифа. Пятая часть

Предупреждение.
В тексте есть описания нетрадиционных отношений.
Читать только после исполнения ВОСЕМНАДЦАТИ ЛЕТ.


* * *

«Примкнул *уище к входу – вороночке, медленно надавил…
Результат нулевой.
Упёрся, напрягая все мышцы, и…
Вот оно: «Процесс пошёл!»
Края врат поддались, раздвигая створки, как бы удивляясь наглости и упорству: «Выпускать мол, выпускали, а вот ТАКОЕ…, да принимать…, не приходилось».
Внутри было так тесно, что движение моментально застопорилось.
Ничего!
Голь на выдумки хитра!
Сейчас вытащу хер совсем, добавлю, поболи слюны в качестве смазки, да и въеду, как на салазках. При втором вторжении мелькнула мысль: «Интересно, а если Сашка подо мной не орёт, когда толкаю, это означает, что я ему целку уже сломал, или считается только тогда, когда в него кончу? Вот ведь, чёрт и спросить не у кого».
Наблюдая за лежащим, видел, как с каждым надавливанием и вползанием по миллиметру, лицо любимого всё багровело и багровело. Глаза краснели и практически вылезали из орбит. В какой-то момент его терпение лопнуло…
Санечка сжал ноги, руками упёрся в грудь и заорал: «Больно, ****ь, больно! Вытаскивай! Да вынимай же, быстрее!»
Ни хера!
Я что зря потел, добиваясь хоть какого-то эффекта.
Но двигаться далее перестал, застыл там, где оказался. Левой рукой стал оглаживать враз помягчевший член Санечки, правой массировать соски, а ртом впился в губы.
Главное, чтобы переключить его внимание от страданий на что-нибудь другое, более сильное по степени эмоциональности.
Одновременно: уцеловывая, то в засос, то елозя язычком во рту; оглаживая и потирая соски; дроча член, то медленно, то быстро; стараюсь всеми способами уменьшить раздираемую боль в попке Саши.
*уёк же свой, при этом, из жара попки не вынимаю. Наоборот, пусть и без движения, напор не снижаю, хотя еле сдерживаюсь от желания - резко вбить до самого конца и будь что будет…
Минута, другая, третья…, тело обмякло и вновь стало податливым...
Сашкина морковка отвердела и приняла привычный размер. Мышцы ног перестали сдавливать шею. Попочка приподнялась и расслабилась…
О, чудо! Х*рище сам по себе пополз далее…, уже не встречая преград…»

Фифа безмолвствовала…
Это надо же столько десятков лет просуществовать и ничего подобного не видеть…
Да если бы она, только умела писать, то смогла бы «выдать на-гора» не один трактат сравнимый с самой Кама сутрой. Вот уж воистину: «Век живи и век учись». Да, она была свидетельницей, когда дедушка – матрос имел в разных позах любовников, а вот лицезреть процесс лишения девственности парня, да ещё так близко, такое впервые. Надо же какой накал эмоций… от страданий до наслаждений…

«Я успокоился и заурчал, как довольный котяра, которого гладят за ушком…
Лишь после слов Сашеньки, сказанные таким слащаво - призывным голосом: «Давай, е*и! Только, умоляю, медленно – медленно. Мне показалось, что задница лопнула…, ты посмотри там, пощупай, кровь не хлещет? Надо же какое мотовило себе отрОстил!»
Ваш «покорный судья», внешне само послушание…
На всё готов, лишь бы мой одноглазый балун оставался внутри, где ТАК горячо, мягко и склизко.
*уй, сдавленный тесниной попки, горит и жаждет скольжения…
Чтобы приятным трением доставить себе, и хотелось бы Сашке, о*ерительное удовольствие, а потом кончить, захлёбываясь оргазмом…

Бог мой, что произошло с любимым, его как подменили в один миг…
Ноги снял с плеч и широко развёл в стороны. Руками тянет на себя, побуждая глубже входить и резче двигаться. Глаза горят фанатичным огнём. Рот широко открыт. Ноздри с шумом втягивают воздух. А главное: то нашёптывает, то орёт, да ещё с матерком: «Давай, коб*лище, е*и! Быстрее! Глубже! Загоняй, не жалей! Резче! Ещё! Да, вот так! О-о-о! Господи, хорошо-то как…»
Да и меня уже вряд ли что-то может остановить…
Ускоряюсь так, что либо *уй сейчас сломаю, либо дырку ему в кишках прорву…
А-а-а!
Под яйцами нестерпимо засвербело, они тесно примкнули и облепили ствол.
Тело выгнуло дугой…
И с последним сильным посылом, в самую желаемую глубину…
Из за*упы струя за струёй полетела м*лофья, заставляя ухать и стонать…
Сердце готово выпрыгнуть из грудной клетки…
Силы покинули с последним исторжением спермы…
И рухнул на грудь любимого дролечки, как подкошенный сноп.
Дыхание перехватило, глаза закатились, почти умирая от кайфа.
Немая просьба заклинилась в сознании: «Матерь Земля, не покинь меня, дай силы возродиться вновь и стать лучше, чем был»…

И даже спустя пять минут после оргазма, оглушающего сознание, удовольствие наплывало, обдавая жаром. И зрело устойчивое желание дать возможность испытать ПОДОБНОЕ Санечке. А я, так уж и быть, потерплю, преодолею положенную боль, как своеобразную плату за полученный кайф.
Это стремление подняло с груди друга и сгруппировало у живого, торчком стоящего сверла, инструмента будущего взломщика. Удивительно, если мой член, как бы впал в ступор, чуть сникнув, но, не потеряв определённой твёрдости. То его расправил свои пещерные тела, нагоняя потоки крови, дабы удовлетворить своё любопытство. Юркий язычок, алые губки, да мои шаловливые ручки довели *ерище дружбана до бетонной крепости столба.

Понимаю, что сейчас внутри окажется этот «длинный и гибкий змий»…
И видя, как тяжело было моему дражайшему любимцу…
Сделал вывод.
Присущая мне с детства аналитическая чуйка, мгновенно сработала. Нужно при вторжении в попку не зажиматься, а наоборот максимально расслабиться до уровня пластилина. А ещё, как бы тужиться, выталкивая из себя. Тогда в момент возвратного расслабления, *уй Сашки спокойно проскочит все болевые точки. А главное, побольше смазки для идеального скольжения. Да, а может быть слюну, заменить каким либо маслом или кремом типа «Детский», что для лица и рук.
И всё же боль испытал, может быть не в той мере, чем Санечка…
Как-никак его х*рок потоньше моего будет, а потом, сумел всё вышеперечисленное исполнить более чем на «отлично». Чай опыт взлома целок уже имею…
Наверное от того и смог уловить момент перехода от боли к наслаждению. И если первое полыхнуло и не давало вздохнуть, шевельнуться. То второе появилось где-то на уровне «не то есть, не то нет», зато потом попёрло по нарастающей. И какое то время оба ощущения существовали параллельно, пока полностью не исчезла дискомфортность, и тело закейфовало...
А дальше во мне возникло такое неистовство, что сам себе удивился. Хотелось так глубоко подать на *уй попку, чтобы достать нечто такое, от чего особо приятно становится. Но в то же время не отпускал страх, что вот-вот полыхнёт новый виток боли. При этом стараюсь так извернуться, чтобы при движении взад-вперёд за*упа буравила и сжимала вздувшую поверхность утолщения внутри.
Это теперь знаю название - предстательная железа, или по-другому – второе сердце мужика, а тогда пень – пнём был.
Дальше вообще бесконтрольные действия: то шепчу, то ору, то умоляю, то матерю. Требуя только одного – быстрого скольжения в себе.
Оказывается, трение не только безумно разжигает активного участника действия, но и не менее пассивного…
А ещё понял, как важно при этом, чтобы ВСЁ было задействовано: и руки, и ноги, и попка. Чтобы каждая мышца работала в достижении неземного удовольствия. Чтобы при оргазме каждая клеточка тела наполнилась не с чем ни сравнимым кайфом, которое может дать только СЕКС…

И опять же методом проб и ошибок, пришло понимание, что наступает какой-то особый момент. Когда тебя дрючат, как «Сивку – бурку вещую каурку», и в хвост и в гриву, а ты успеваешь ещё передёрнуть свой собственный затвор. Желание было настолько нестерпимо, что пока Сашка шпилил меня раздобревшим клинком. Я неистово терзал собственный *уй, насаживая себя, и «растекался кипятком» от обалденного состояния…
Поверь, на порядок выше удовольствие, чем когда ты лежишь, бревно бревном, раскорячившись для траха. Или типа, затих матрасом под буйно помешанным эпилептиком, бьющимся над тобой…
Кончив оба, лежим в обнимку, не в силах пошевелить рукой или ногой. А мысли прямо роятся, строя планы, когда вновь займёмся подобным развекаловым. Дабы не только вместе побалдеть, но и ДАЛЕЕ совершенствовать процесс. Коллекционируя каждое удачное действие, во славу получения охеренного кайфа.
Так и поступили.
Во-первых, ещё и в эту ночь не раз повторили.
Во-вторых, изыскивали часок, другой, когда дома не было маман и, зависая в постели, неистово е*ли друг друга.
Получая то, что даёт секс любому человеку – СЧАСТЬЕ...»

В достижении оного, и Елизавета Викторовна, невольно, помогла. Как всякая любящая мать, наметившая амбициозные планы по воспитанию собственного чада. Не просто хорошим человеком, а всесторонне – развитой личностью, много знающей и много умеющей. Она понимала, что для этого нужны деньги и немалые. А потом, кроме Вити была ещё и Фифа, которая для неё, после сына, была самым дорогим в этой жизни. И она, с каждым годом, требовала к себе всё большее внимание: то там потекло, то тут треснуло. А на исправление оного так же нужны денежные знаки. Потому и воспользовалась служебным положением. И пристроила себя в центральном офисе давно существующей советско–шведской фирмы в Стокгольме на должность советника – консультанта. Как – никак, хоть зарплата и осталась в рублях, но вот командировочные давали в валюте, а это существенно иной источник достатка в семье.
Конечно, волновалась за сына при отъезде, ведь школу только в этом году закончит. Но Виктор всегда радовал своей самостоятельностью, как и успехами в учёбе. Да и постоянные занятия спортом давали не только крепкое здоровье, но награды, и звания за высокие показатели.
Потом, сама после смерти матери осталась одна-одинёшенка в таком же возрасте. А она же жива...
И будет почти рядом, чтоб, если нужно, всегда вовремя прийти на помощь. Вот и решилась…

Так нежданно - негаданно сложилось как-то очень удачно для всех. Виктор с Александром предавались плотским утехам в атмосфере уюта и безопасности, что дарила Фифа. Которая бдительно следила, чтоб не один любопытный глазок не узрел за её толстыми стенами ничего предосудительного.
А что?
Мальчики любят друг друга, и уж поверь, никак не во вред своему будущему…
Елизавета Викторовна, переехав в другую страну - Швецию, пришлась ко двору в новом коллективе. Да и резкая смена сложившегося уклада, как бы вытолкнула её на поверхность из омута привычной рутины. И она, очнувшись, как спящая царевна в знакомой сказке Пушкина, вдруг прозрела, осознав, что ЖИЗНЬ это не только работа и забота, тем более, когда ты ещё и ЖЕНЩИНА…
Пусть не первой молодости, но сохранившая: и стать, и поступь, и привлекательность…
Это, конечно же, не осталось не замеченным мужской половиной, как – никак предприятие было совместное, советско-шведское. К концу первого года пребывания за границей у яркой русской женщины бальзаковского возраста. Обладающей прекрасным воспитанием, природным умом, широким кругозором и образованностью, да к тому же не обременённой наличием мужа. Возникли романтические отношения с ведущим инженером Виктором Янсоном.

Он поразил её с первой встречи своим удивительным сходством с её отцом. Она-то его помнила молодым…, а вот таким бы он, наверное, стал бы годам к шестидесяти…
Но главное не это, а то, что с первого момента у неё возникло ощущение, что этого породисто – красивого мужика она хорошо знает…
Что уже когда-то, как будто и не в этой жизни, не только видела его, и говорила, но и как бы спала с ним…
Надо же такое придумать, казалось ей поначалу. Но она так нестерпимо хотела с ним секса, что еле смогла совладать с валом навалившейся похоти…
Но только на время.
При первом же поводе с его стороны тут же затащила могутного мужика в постель. И как-то сразу, опять на уровне ощущений, поняла, что уже видела его голым…
А после волшебной ночи, замешенной на упоительном сексе, когда она кончала и кончала, как постоянно бьющийся гейзер, осознала – это ЕЁ мужчина.
И она с ним до скончания века.
И как-то разом успокоилась, ей было совсем не важно, был ли он раньше, ГЛАВНОЕ, что он есть СЕЙЧАС.
И так же, как Афина, в греческой мифологии богиня мудрости, уж точно готова сделать ВСЁ, чтобы это было не на один раз, а на всю оставшуюся жизнь…
А ещё её удивило, что он русский с таким ярко – выраженным чисто питерским грассированием. Отец, которого, родом из древнего княжеского семейства Трубецких, после Октябрьских событий одна тысяча девятьсот семнадцатого года бежавший в Стокгольм.
Мать – шведская подданная, безрассудно влюбившаяся в красивого русского князя. Без всяких условий разделила с ним постель, а потом стала жить семьёй. В независимости от того, что он, красавец - ё*арь, на тот момент ничего не имел.
И была так счастлива в те годы…
До сих пор хранит благодарность за прожитое вместе время. И никак не может забыть ночь, когда его нашли убитым…
Кое-кто поговаривал, что это сделали националисты, в порыве ненависти ко всем русским за поражение в Северной войне. Той, которая была ещё при императорах Петре Первом и Карле Двенадцатом.
Которые, к слову, как утверждают некоторые знатоки истории, сами не чурались трахаться с мужиками…
Хотя за сто процентную достоверность оного не ручаюсь, мало ли кто о чём написал, а может просто нафантазировал…
А потом родила крепкого мальчика. И хоть дать могла лишь только свою фамилию, имя досталось от отца – Виктор. Да и воспитала с уважением к двум культурам, и даже русскому языку обучила. Вот так уж сильно любила…
И по сей день это чувство пронесла, боготворя своего сыночка, так похожего на отца.

Виктор Янсон – Трубецкой при знакомстве с Елизаветой Викторовной сильно удивился, тому, как эта мадам похожа на деву с большой фотографии. Он нашёл её, разбирая не так давно сохранившиеся бумаги отца, с подписью: «Моя невеста Наталия Николаевна, урождённая графиня Виленская».
А ещё в глубине своей памяти всегда хранил воспоминание…
О том, как в одну из командировок в Ленинград по делам фирмы, куда пришёл сразу после окончания университета, он на набережной познакомился с женщиной. Она так поразила его своей доступностью, что ещё подумал тогда, «наверное, проститутка…»
И всё ждал, когда заговорит о деньгах, но прелестница ничего не просила, наоборот, ублажала, как принца, отдавая самое лучшее…
Эти три ночи и три дня стали для него главными в жизни, больше такого счастья не испытал ни с одной дамой, хотя много их было на его пути.
Эта одалиска, отличавшаяся красотой, умом, добротой и сексапильностью, достойная быть женой султана, всё время стояла перед глазами. Он хотел её, и даже искал, специально приезжая в город. И не находил…, но постоянно верил, что всё ещё впереди, оттого и не женился…
Как же он казнил себя, за то, что струсил тогда и сбежал на четвёртый день, испугавшись того, что на него свалилось...
Разве он знал тогда, что СЧАСТЬЯ много не бывает…, но того что отхлебнул в те три счастливых дня из чаши богов, хватило на всю оставшуюся жизнь. И только заодно казнил себя, что бежал так быстро, даже не запомнив на какой улице и в каком доме ЭТО случилось...
После многих лет поисков, спрятал свои воспоминания в глубине памяти и никогда об этом приключении никому не рассказывал…
И вот теперь после этой ошеломительно – бурной ночи с русской дамой, у него появилась уверенность, что вот теперь точно ЕЁ нашёл и уже никогда от себя не отпустит.
Между сполохами страсти, вспышками молнии или зарницы возникали ощущения, что он вновь молодой, сильный и е*ливый в постели с русской гетерой, там в Ленинграде.
И он теперешний старался так, чтобы это стало реальностью, как для него, так и для этой волшебной женщиной его наложницы и богини…
Все их откровения и признания впереди, как и открытия того, кто есть кто…
Не удивляйся, дружок…
Да-да, иногда в жизни и не такое бывает…






ЖДИТЕ ПРОДОЛЖЕНИЯ. Оно обязательно будет…