Фламинго Часть 11

Ф Л А М И Н Г О

                Часть 11

                Глава XXVII

       За день до окончания выгрузки и выхода из Санкт-Петербурга, приняв вахту у Феликса и узнав, что тот собирается после обеда сходить в город, Тимур попросил его купить побольше российских газет, так как у самого Тимура времени для посещения города уже не было – надо было готовить карты на переход в Бразилию.

Феликс просьбу Тимура выполнил и, вернувшись на судно, зашёл к Тимуру в каюту и бросил ему на столик пачку газет и сказал при этом:
- Читай на здоровье!

Тимур поблагодарил коллегу и предложил чаю, но тот, похлопав себя по животу, сказал, что «забункеровался» в городе пивом в изрядном количестве и чай уже не полезет.
 
До начала прокладки пути, Тимур обратился к капитану с вопросом, как вести прокладку: опять через Киль-канал или проливами? На этот раз кэп решил идти проливами, через Большой Бельт.

- Бельтом пойдём, с лоцманом! – Заявил он.

- Зачем тратиться на лоцманскую проводку? – Пытался возразить Тимур, - во всех трёх проливах она необязательна и я имею опыт прохождения ими без лоцмана!

- Нет, рисковать не будем! – Сказал капитан, - тем более, что в нашей компании бонус нам за безлоцманский проход этими проливами не предусмотрен, а разрешение пользоваться лоцманами – имеется!

Тимур пожал плечами, но возражать не стал и спросил капитана, есть ли информация по новому грузополучателю, то есть, в какой порт «Фламинго» должен везти этих самых мороженых цыплят из Имбитубы.

- В Саудовскую Аравию, сэконд, в порт Джидду, - ответил капитан и увидев, как Тимур невольно поморщился ( вспомнив рассказ Зигмунда), спросил:
- Что такое с вами? Вы там бывали?
- Нет, ничего, - ответил Тимур, - не бывал я там, но слышал, что место там – тухлое.

- В каком смысле?
- В смысле религиозного фанатизма.
- Вы что-то имеете против мусульман?
- Да нет, мне они безразличны, просто не люблю фанатиков в любой шкуре.

- Ну, порты назначения мы себе не сами выбираем, иной раз нашему брату приходится и в районах военных конфликтов оказываться или вам не доводилось?
- Доводилось, когда-то, в Анголе, - отвечал Тимур.

- Ну вот, видите! По-идее, когда в такой район направляют, должны предупреждать и отбирать только, лишь, волонтёров. И жалование вдвое им увеличивать, да только не всегда это делают. Но в Джидде пока, слава Богу, не воюют, а всё остальное – мелочи и не стоит бояться, - наставительно изрёк кэп.

- А я и не боюсь, - ухмыльнулся Тимур.
- Ну, тогда, и не будем зря воздух сотрясать по этому поводу, - сказал капитан и ушёл к себе.

На следующий день, после выхода в море, вечерком к Тимуру постучал в дверь каюты Андрей.
- Ты один? – Спросил он, заходя в каюту.
- Как видишь. Феликс – на вахте, а Гена – занят или отдыхает. Если хочешь, попьём чайку, сейчас чайник включу.
- Ну, давай! – Согласился Андрей и потянулся к стопке газет, что принёс Феликс. .

Моряки сидели молча, прихлёбывая чай, Андрей достал из пачки газету «Спид-Инфо» и начал с интересом перелистывать.

- Тук-тук, - раздалось за дверью, а потом в каюту заглянул Гена-радист.
- Заходи! – Тимур сделал ему приглашающий жест.
Гена вошёл, уселся на диван и закурил.

О, смотри, Тимур! – Андрей показал фотографию Алана Чумака, размещённую на последней странице.
- Тут пишут, что эта фотография во всём тираже «заряжена» Чумаком , а внизу – инструкция, как ей лечиться. Ты читал?
 
- Да нет, не открывал я ещё эту газету, некогда, – отвечал Тимур, - да и не верю я этим Чумакам – Кашпировским.  Хочешь, забери себе эту фотографию, будешь аккумуляторы заряжать, - пошутил Тимур.

- Так я тоже им не верю, - сказал Андрей, - правда, однажды смотрел передачу с Кашпировским, тот проводил сеанс для желающих бросить курить. Ну, я его досмотрел до конца, а потом решил проверить, что буду чувствовать, если закурю. Пошёл, взял сигарету, закурил.

- И что почувствовал? – Заинтересовался Гена.
- Да ничего не почувствовал. Вкуса сигареты не почувствовал совершенно. Вроде, как веник курю.

- Это ни о чём не говорит, - сказал Гена, надо было махры закурить, что на даче выращиваешь. Вот, если бы вкуса махорки не почувствовал, тогда можно было бы верить Кашпировскому.
Андрей нахмурился:
- У меня на даче не махра, а табачок , между прочим, и не плохой, чтоб ты знал.
- Хорошо, не почувствовал, но курить-то ты не бросил, ведь? – спросил Тимур.
- Так, я и не собирался бросать, просто так – проэкспериментировал, сказал Андрей.

Когда «Фламинго» находился уже посреди Атлантики, Тимура прихватила зубная боль: раздулась десна, боль была пульсирующей и невыносимой.
Кое-как отстояв ночную вахту и спустившись в свою каюту Тимур, как говорится, «лез на стены» от боли; ни о каком сне не было и речи!

Тимур пытался полоскать рот чаем, водкой, но ничего не помогало. Уже совсем было, отчаявшись избавиться от этой мУки, он, вдруг, вспомнил про фото Чумака в газете. Как утопающий хватается за соломинку, Тимур – достал газету, вырезал ножницами картинку, с которой пронзительным взглядом смотрел на него Алан Чумак, лёг и приложил портрет экстрасенса-чудотворца к щеке, ни на какое   чудо, в общем-то, не надеясь.

На удивление, минут через двадцать, боль стала стихать, Тимур продолжал лежать на правом боку, прижимая щёку к подушке с портретом Чумака. Боль постепенно стихла и Тимур уснул.

Проснувшись в начале одиннадцатого утра, Тимур обнаружил следующее: зубная боль исчезла, а зуб справа в нижней челюсти, слегка шатавшийся ночью, он спокойно вытащил, как будто тот вывалился сам собой, пока Тимур спал!

«Ну и дела!» - Подумал Тимур, - "самовнушение?" 
Тимур взял газетную фотографию с Чумаком и аккуратно обклеил её прозрачным скотчем, затем положил  в ящик стола: авось, ещё пригодится!

Через день к нему заглянул Андрей. Вид у него был грустный.
- Случилось чего? – Спросил Тимур.
- Да, ты знаешь, постоянно спина болит последнее время, в основном по ночам. Не высыпаюсь из-за этого.

- Так пойди попроси у старпома мазь какую-нибудь.
- Ага, а кто мне мазать будет? Аполлона просить неудобно как-то.
- Ну, так давай я тебе намажу! Чего здесь стесняться-то.
- Даже не знаю. Наверное, придётся попросить, если берёшься мне помочь.

Вдруг, Тимур вспомнил про Чумака. И рассказал эту свою историю Андрею. Он думал, что тот будет смеяться и объяснит это чудо самовнушением, но Андрей выслушал Тимура серьёзно, видимо, достали его эти боли в спине основательно.

- Могу дать на прокат картинку, - Тимур достал «заряженную» фотографию "чудотворца" и протянул Андрею.
- На ночь прилепи к больному месту, вдруг, и тебе поможет. Пользуйся сколько угодно, у меня-то сейчас ничего не болит.

- Спасибо, Тимур, - сказал Андрей, бережно взяв фотографию.

Дня через три Андрей сказал Тимуру, что боли стали уменьшаться, а через неделю фото Чумака вернул хозяину.

- Ты смотри, - сказал он, - помогло! Не сразу, правда, но позавчера боли прекратились, но я ещё пару дней держал на всякий случай – вдруг опять заболит? Ты береги, Тимур, эту фотку, мало ли что. Доктора-то нет на судне. И вообще всё это удивительно и необъяснимо. Я ведь, когда брал этого Чумака у тебя, нисколько не верил в целебные свойства...
А ты что думаешь по этому поводу?
- Да ничего я не думаю, - отвечал Тимур, - удивляюсь, как и ты.

                Глава  XXVIII

   Преодолев Атлантику, «Фламинго», наконец, зашёл в бразильский порт Имбитуба.

Вообще-то портом Имбитубу можно было назвать с большой натяжкой: единственный пирс, расположенный в порту, мог вместить лишь пару судов величиной с «Фламинго».

На момент швартовки «Фламинго», один причал уже занимал старый украинский сухогруз из теперь почти развалившегося Черноморского морского пароходства. Эти два судна и заполнили весь порт «до отказа».

Сухогруз стоял под выгрузкой каких-то удобрений, а «Фламинго» начал грузить в три трюма (первый, второй и четвёртый) мороженых цыплят. Почему они назывались цыплятами – непонятно, поскольку по размерам своим это были вполне себе взрослые куры, но на упаковках было написано, что они – «чикенс».
 
На вопрос Тимура к Аполлону, почему не принимается груз в третий трюм, старпом ответил, что после Имбитубы следующий порт захода у «Фламинго» - Нуэва Пальмира в Уругвае и этот трюм предназначен для погрузки цитрусовых. Так что, улыбнулся Аполлон, - можешь уже готовить карты на этот переход.

Погрузка на этот раз шла оперативнее, чем когда грузились бананами, на причале присутствовал лишь один сюрвейер. Приостанавливалась она, лишь, в случае дождя или когда температура в трюме поднималась выше минус восемнадцати градусов. В этом случае твиндеки закрывались до снижения температуры в трюме до минус двадцати градусов или ещё ниже.

Вахтенные офицеры также контролировали температуру в трюмах и температуру груза, втыкая щуп в куриные тушки, чтобы вовремя сориентироваться, когда закрывать твиндеки для снижения температуры до нормы.

С посещением города, вернее, городишки, особых проблем у экипажа на этот раз не было: он начинался сразу за проходной, трущобы, как в Эквадоре отсутствовали, на неширокой центральной улице, как и везде, в подобных городах, располагались магазинчики, ресторанчики, бары, забегаловки. Обычная картина подобных портовых городков.

Моряки в свободное время без опаски гуляли по городку, так как преступности, такой, как в Эквадоре или в Панаме, там не было.
Народ в Имбитубе, как показалось Тимуру, был приветлив и доброжелателен и, когда он оказывался в городе, почти все мужчины с ним здоровались, так, как, большинство из них работало в порту и они видели его на судне.

Как-то Тимур сказал кому-то из них, что, мол, нравится мне ваш народ, на что собеседник ответил, что это потому, что городок у них маленький, провинциальный, а вот в Рио – там совсем другое дело: народ там хуже да ещё и мафия орудует.

Как-то ночью к борту судна подъехала полицейская машина и, вышедший из неё полицейский, потребовал проводить его к капитану. Стоявший на вахте Тимур, позвонил капитану и тот вышел к трапу сам, а потом пригласил полицейского в свой офис.

А проблема была в следующем: опять в городе нажрался Гжегош, а потом среди ночи пьяный ломился в частный дом и требовал водки. Хозяева вызвали полицию, его, естественно, повязали, увезли в участок и, установив личность, отправились на судно, чтобы разрешить сей конфликт, а другими словами – применить штрафные санкции к возмутителю спокойствия.
 
Случай был не первый и капитан привычно отстегнул блюстителям порядка пятьсот долларов, что соответствовало месячному заработку Гжегоша и эта сумма позже будет удержана из его зарплаты.
 
На следующий день Гжегош ушёл похмеляться на украинский сухогруз – он там как-то сразу обзавёлся друзьями, а вечером, шатаясь, вернулся на судно. На его плече сидела маленькая пушистая обезьянка – подарок новых украинских друзей-собутыльников.

Поднявшись с обезьяной на борт, Гжегош нос к носу столкнулся со старпомом.
- Что это? – Спросил грозно Аполлон, тыкая пальцем в обезьяну. Он был зол на Гжегоша: мало того, что тот попался полиции, пропьянствовал весь рабочий день, а тут ещё и обезьяну приволок на судно!

- Это? – Обезьянка! Хлопцы с украинского «Капитана Пупыренко» подарили - беззаботно ответствовал поддатый Гжегош.

Аполлон, как и другие, не понимал капитана Георгиоса, почему тот не списывает Гжегоша, несмотря на его «закидоны» в портах. И поэтому, несмотря на то, что, по своей натуре старпом был человеком добродушным и беззлобным, здесь он не выдержал: топорща свои седоватые усы, топнул ногой и заорал на, мигом вжавшего голову в плечи, оболтуса:

- Живо неси обезьяну туда, где взял, придурок! Вернёшься – заступишь на ночную вахту второго офицера! И я лично проконтролирую твою работу. Прогуляешь – буду настаивать, чтобы, наконец, капитан отправил тебя домой, в Польшу, за твой счёт.

Гжегош Хотел что-то возразить, да по-пьянке, растерял, видимо, все английские слова из своего скудного запаса и, махнув рукой, поплёлся с обезьянкой обратно на украинский сухогруз.

Тимур, заступив на ночную вахту, с удивлением увидел, что его вахенная служба, состоящая из двух матросов – Тадеуша и Влодека оказалась «усиленной» ещё и Гжегошем. Конечно, лишняя пара рук в ночное время не помешала бы, но толку от похмельного Гжегоша не было никакого, а – наоборот: того и гляди где-нибудь травмируется с «бодуна», и на следующий день Тимур убедил старпома, что полезнее будет, если тот всё же останется днём в распоряжении боцмана.
 
Погрузка курами шла довольно бойко, но случались и перерывы, если, вдруг, случался дождь.
В этом случае трюма закрывались вахтой, а грузчики, вылезая из трюмов радостно кричали Тимуру:
- Шюба, патрисио, шюба! (Дождь, господин, дождь!).
 
Радость их объяснялась тем, что зарплату им платили повремённо; короче, чем дольше судно простоит в порту, тем больше реалов им набежит, а сколько будет пустовать причал до захода следующего судна точно никому не было известно.
Через неделю погрузка в три трюма была завершена и «Фламинго» направился на юг, в Уругвай, в порт Нуэва Пальмира.

Пройдя океанский участок пути, и, взяв лоцмана на лоцманской станции в районе Буэнос Айреса, в устье реки Рио де ла Плата, судно ещё семь часов поднималось вверх по глубоководной реке, пока не ошвартовалось в порту назначения. Этот порт тоже, скорее напоминал посёлок, чем город.
 
Погрузка цитрусовых в три твиндека третьего трюма, в каждый твиндек по-отдельности – лимоны, апельсины и мандарины, заняла двое суток, после чего, пройдя уже гораздо быстрее по реке в обратном направлении (по-течению) и выйдя из широчайшего эстуария Рио Парана. Миновав Монтевидео, «Фламинго» взял курс на Кейптаун – промежуточный порт захода, где ему предстояла бункеровка топливом.

                Глава  XXIX

«Фламинго» ошвартовался в порту Кейптаун рано вечером, на вахте Феликса.
Когда Тимур заступил на вахту «с нулей», бункеровка ещё не началась. На вопрос Тимура: «В чём дело?», Феликс односложно ответил: «Ждём-с» и, прежде чем уйти к себе, сообщил Тимуру последние новости: оказывается на судно прибыл новый капитан на смену зануде Джёчу и новый мессбой.
 
Затем, приблизившись к Тимурову уху, прошипел:
- По-моему, греки крепко «гуляли» сегодня, не знаю в честь чего. То ли кэп «проставился» на прощанье, то ли праздник какой у них, но «погудели» хорошо.
- Главмех-то, хоть, живой? - Озабоченно спросил Тимур, - Согласно правилам – он обязан лично руководить бункеровкой.

- Вот этого я точно не знаю. Но до сих пор, вроде, как, сильно поддатым не замечался. Да, машинная команда к бункеровке всё подготовила: шпигаты заглушили, абсорбент – ветошь с опилками приготовили, аншлаг «Огнеопасно» вывесили; твоей вахте осталось только флаг «Браво» (красный флаг Международного свода сигналов, означает: «Гружу, выгружаю или имею на борту взрывоопасные вещества») вывесить. На подхвате, если что, ойлер (моторист) Султан и фитер (ремонтник).

Приняв вахту, Тимур, в ожидании начала бункеровки, прошёлся по палубе, проверил работу швартовов, распорядился, чтобы вахтенные матросы подобрали слабину носового шпринга и получше отрегулировали положение парадного трапа с предохранительной сеткой.

Долго ждать бункеровщиков ему не пришлось: вскоре на хорошо освещаемом причале появилась автоцистерна с дизельным топливом и два чёрных работяги-бункеровщика начали протягивать от неё топливный шланг к борту, а затем и на борт судна, к приёмному патрубку, расположенному недалеко от парадного трапа.

К тому моменту, когда фланец шланга был уже подтянут к фланцу топливного приёмника, матрос Влодек уже поднял по команде Тимура флаг «Браво», а бункеровщики, узрев в Тимуре вахтенного офицера сразу же потребовали у него вызвать к трапу главмеха, чтобы согласно установленным правилам, он заверил своей подписью факт, что соблюдены все противопожарные требования и требования по предотвращению загрязнения моря нефтью и лично контролировал процесс бункеровки.

Тимур позвонил в каюту главмеха раз, другой, третий, но – безрезультатно: трубку тот не брал.
Тогда Тимур поднялся на четвёртую палубу, где располагались четыре каюты: капитана, старпома, главмеха и представительская и громко постучал в дверь главмеха. Никакого эффекта: каюта была заперта.

Мрачные мысли роились в голове у Тимура: бункеровщики пока ждут, но если он не придумает что-то и бункеровка не будет организована своевременно, то неминуем скандал, связанный с простоем судна, который обернётся немалой суммой штрафов плюс оплата за лишнее время занятия причала!

И во всём, конечно же, обвинят вахтенного палубного офицера, то есть, его, Тимура! Никакие оправдания, типа: «не смог разбудить» - тут, как говорится, не прокатят. Сделают козлом отпущения, как, в своё время – Алекса. Заклеймят и накажут (в смысле – спишут с неудом в сименсбуке). К тому же, ещё и «рублём» накажут.
 
Тимур решил попробовать привлечь к этому делу грека – второго механика, выдав его за главмеха.
Спустившись палубой ниже и торкнувшись в каюту второго механика, Тимур обнаружил того лежащим в койке одетым и, судя по всему, в состоянии – «в хлам».

Побрызгав на механика водой и, кое-как поставив его на ноги, Тимур потащил его вниз, надеясь что при спуске с третьей палубы на первую, тот придёт в себя и можно будет его представить бункеровщикам, выдав за «чиф инженера».

Однако, ещё не войдя в тамбур на выходе из надстройки, второй механик плашмя грохнулся на палубу, едва Тимур его отпустил, чтобы он шёл самостоятельно (не мог же Тимур подтаскивать «главнюка» к бункеровщикам на себе!).
 
«Не проканал номер» - с грустью подумал Тимур, откатил механика в сторону с прохода и вышел из тамбура на открытую палубу.
Бункеровщики по-прежнему стояли у топливоприёмника и они тут же обратили свой взор на Тимура. Их чёрные лица были угрюмы.
- Так где же чиф? – Раздражённо спросил один из них, - долго нам ещё ждать?

- Чиф сейчас выйдет, подождите несколько минут, у него сейчас срочные дела, - соврал Тимур, лихорадочно соображая, как же выкрутиться из этой бяки.

«Безвыходных положений не бывает» - мелькнула в голове мысль, которую Тимур всегда вспоминал в сложных ситуациях и которая, как ему казалось, работала, в этот самый момент, занавески на одном из иллюминаторов, выходящих в шкафут, раздвинулись и он узрел как за ним мелькнула смешная чёрная ушастая мордашка Султана.

Тут у Тимур родилась оригинальная идея. Он заскочил в надстройку и чуть ли ни бегом кинулся к  каюте Султана. Постучал. На этот раз ловелас Султан был один, дверь каюты открыл сразу и с удивлением уставился на Тимура.
- Султан, - сходу начал Тимур, - я тебя выручал? Теперь пришла твоя очередь, выручай, брат! Тимур быстро обрисовал возникшую проблему.

- Не вопрос, сэконд, - сказал Султан, - всё оформим в лучшем виде! Вот только переоденусь, - и он показал на свой промасленный синий комбез в котором только что вылез из машинного отделения, так как, был на вахте, взять в каюте сигареты.
Окей! – Сказал Тимур, только давай побыстрее, плиз! И выскочил из каюты.

Физиономии бункеровщиков на палубе уже выглядели свирепо, как у зулусов на какой-то картинке, которую Тимур видел когда-то.
Не дав им открыть рот, Тимур поднял руку и сказал
- Буквально, момент!

Вскоре дверь из надстройки открылась и оттуда торжественно вышел Султан.
Тимур сразу не узнал танзанийца, ставшего главмехом на час! Ему показалось, что тот стал даже выше ростом!

- А вот и чиф инженер! – Сказал он бункеровщикам, показав им на важно приближавшегося к ним в своём парадном белом комбезе чернокожего собрата.
Те ошеломлённо хлопали глазами. Ведь, протолкавшись на судне битый час, они не видели здесь ни одного чернокожего и вдруг тот появился и не какой-нибудь вайпер (обтирщик) или ойлер (моторист), а сам главный механик!

Тем временем, Султан, приблизившись к бункеровщикам, сделал страшную физиономию и прорычал:
- В чём дело? Почему стоим? А ну, живо за работу, бездельники!
- Извините, чиф, но порядок такой, ваше присутствие и расписаться, вот...,- забормотал старший бункеровщик.

- Ты давай, работай, прикручивай фланец, а я и без тебя знаю что мне делать! – Рявкнул Султан и, выхватив из рук растерявшегося негра бумагу, поставил в ней размашистую подпись.

«Как Керенский на деньгах» - подумал Тимур, заглянув в бумажку.

Султан сунул бумагу бункеровщику, развернулся на «обратный курс» и, дав лёгкого пинка второму бункеровщику, замешкавшемуся у него на пути, гордо задрав вверх свою ушастую мордашку, отправился восвояси; у входа в надстройку, повернувшись вполоборота к оробевшим бункеровщикам изрёк:

- Смотрите тут у меня! Знаю я вас! А вы, офицер, проследите за ними, чтобы не нагадили здесь и ничего не спёрли!
- Иес, сэр! – Ответил Тимур, еле сдерживая смех, глядя на Султана, который также важно удалился, как и появился.

«Какой талант в морях пропадает!» - подумал Тимур.

                (Окончание следует)