Теперь их семь

Лёнька протянул к костру ноги и сплюнул.
— Фигня история.
— А вот и не фигня! — заканючил неудачливый во всех пацанских начинаниях Дрозд. — Мне
батя рассказывал! А ему - его батя! И так предков двадцать.
— Предков двадцать, — осклабился Лёнька, не жаловавший городского дружка. — И где этот
дом с самозакрывайной дверью? Может, покажешь?
— В Белокурихе, известно где! - огрызнулся Дрозд. — Я-то покажу. Меня отец к тётке восемь
раз в ту деревню брал! Только тебе идти туда будет не в чем: кирзачи вон дымятся.
Лёнька вскочил и принялся елозить подошвами по песку.
— А дрозда не хочешь?! — от досады разразился Лёнька фальцетом.
Но расстроили его не сапоги, а худосочный Дрозд. Точнее, его история, затмившая Лёнькины
байки.
— Завтра! — выпалил Дрозд. — Пошли туда завтра!
— Сейчас! — просипел Лёнька. — Или приссышь? Пацаны, кто в Белокуриху?
И Лёнька, выплеснув в костёр так и не вскипевший чай, включил фонарик.
***
— Дом, как дом, — равнодушно заключил Лёнька. — Клеёнка на столе. И карта на стенке. Как
в классе. Кто-то даже флажки навтыкал: точно, как наша географичка, когда про страны
втирает. Правильно, что пацаны не пошли: нечего тут ловить. Час уже шаримся.
Он продолжал водить фонариком по стенам, пока не наткнулся на всмерть испуганное лицо
Дрозда.
— А, — хохотнул Лёнька. — Всё-таки приссал?
Дрозд только всхлипнул, отчего стало совсем муторно.
Лёнька не собирался сознаваться, но дом с первой минуты наводил на него ужас. Уйти же не
позволяла гордость.
— Эй, Дрозд! Что там дальше в батькиной истории было?
И Лёнька, воткнув в карту маленький флажок, найденный на комоде, «страшным» голосом
загундосил: «Войти в прОклятый дом может любой, выйти — никто! Выход есть, но где —
рассказать некому: дьявольская дверь никого не выпустила».
И приставив фонарик к подбородку, Лёнька заржал.
—А-ааа... — завизжал Дрозд и бросился к входной двери.
Он со всей силы ткнулся в её вытянутыми навстречу свободе руками и... что-то
металлическое клацнуло с той стороны.
— Ну, ты, Дрозд, придурок! — прошептал Лёнька. — Она же внутрь открывается. Когда
заходили — я её ногой распахнул.
Дрозд, очнувшись, бешено задёргал ручку двери, но, сколоченная из толстых досок, махина
даже не скрипнула.
— Мамочки! — взвыл он. — Дверь нас не выпустит! А на окнах щиты наколочены — я на
улице ещё заметил. А-а-а... не хочу пропадать, как они все!
— Да не ори ты! — прошипел Лёнька. — Слышал звук? Железный. Это щеколда с той
стороны упала и замкнула нас.
— Помогите! А-а-а... Кто-нибудь!
***
— Какого хрена сюда? — не унимался Лёнька, вытирая пот и продираясь сквозь заросли.
— Сам воткнул флажок в Африку, — осматривая разодранное плечо, ответил Дрозд.
— И чё?
— А то. На карте было написано «Карта желаний». Неуч!
Дрозд хотел что-то добавить, но, уловив в траве какое-то движение, отскочил прочь.
— А знаешь, когда я догадался, что люди пропадают из-за карты?
Он полминуты помолчал.
— Когда сосчитал флажки. Отец говорил, что случаев было шесть. Флажков тоже оказалось
шесть.
— Семь.
— Шесть.
—Теперь их семь