День, когда наступило будущее Гл. 10

ГЛАВА 10
НИКТО, КРОМЕ НАС! *

Роман заканчивал десятый класс, и остро встал вопрос: куда пойти дальше?.. Мать настаивала, чтобы он поступил в ВУЗ.
— Ромочке прямая дорога в университет,— говорила она. — У мальчика всего одна четвёрка в аттестате!
— Да, конечно, — шутил отец. — Остальные у мальчика тройки да двойки... Нет, мать, — перешёл он на серьёзный тон, —  каждый мужчина должен пройти школу жизни («школой жизни» он называл службу в армии). А высшее образование он всегда успеет получить.

Ромка склонялся на сторону отца. В отличие от большинства своих сверстников, он хотел пойти в армию, и прав отец: высшее образование никуда не убежит. А вообще-то окончательно он определился — кем стать, ещё в прошлом году. Тогда в летние каникулы они почти всем классом на один день выбрались на протоку в устье Волги. Неподалёку шли какие-то работы. Роман заинтересовался. Ведь всякое строительство здесь было запрещено. Оказалось это вели раскопки археологи, как потом Роман узнал, приехавшие из Ленинграда. Человек пять или шесть работало в уже вырытом неглубоком котловане, ещё четверо — наверху.

 Целый день он просидел рядом с раскопкой, как завороженный следя за работой археологов, хотя ничего интересного, казалось бы, не происходило. Люди копали землю, разбивая и прощупывая каждый комок. И даже просеивали землю через большие сито, похожее на носилки, затем грузили её в тачку, отвозили и сваливали в овраг. В основном здесь работали молодые ребята и девчата, не намного старше его. Как опять же узнал позже — это были студенты археологического института. Жили студенты в палаточном городке, расположенном неподалёку на берегу протки. А искали они остатки древнего городища, упоминание о котором, и даже точное местоположение, нашли в архивах своего университета.

Руководил группой декан Владимир Петрович Кокарев. Роман не сразу выделил его среди молодёжи. Был Кокарев такой же молодцеватый и подтянутый, — работал наравне со всеми.

Пришёл Роман на раскопки и на второй день и на третий… Наконец, его заметили.
— Молодой человек, что сидите? Помогайте! — крикнули из котлована, глубиной уже около полутора метров.
Роман робко приблизился:
— А можно?
—  Не можно, а должно, молодой человек!
Ему указали на самодельную деревянную тачку. До самого обеда он возил  и сваливал «отработанную» землю в овраг.
Человек, окликнувший Романа, легко выпрыгнул из котлована, не воспользовавшись лестницей, и подошёл к нему. 
— Ну-с, молодой человек, пошли обедать, — заслужили, — он улыбнулся, обнажив ряд белоснежных зубов. — Как зовут-то?
— Роман.
— А меня — Владимир Петрович.

Владимир Петрович оказался гораздо старше, чем вначале думал Роман, — не меньше сорока. Но его фигура, обтянутая в тёмно-синий спортивный костюм, ничем не отличалась от юношеской… На скуластом улыбчивом лице «красовались» большие чёрной роговой оправы очки.

Роману показалось, что ничего вкуснее не ел, хотя блюдо было самое простое, если не сказать больше… — полная миска отваренных макарон, с добавленным сверху слоем тушённой консервированной капусты. На второе, он же десерт — чуть  подслащённый чай в алюминиевой кружке с куском хлеба, намазанный яблочным джемом.

После обеда ему доверили просеивать землю, извлечённую из раскопа. Роману нравилось руками разламывать и крошить комья земли. Пропускать влажную землю меж пальцев. И пускай ничего не находил, — нисколько не расстраивался. Он чувствовал азарт, — причастность к чему-то большому и великому.  Ощущение было такое, что вот-вот что-то найдёт, и повезти должно именно ему…

Юноша не заметил, как солнце перевалило на вторую половину неба, и очнулся только тогда, когда оно коснулось горизонта. Он попрощался с вылезшим из раскопа Кокаревым и с несколькими студентами, с которыми успел познакомиться.
— Эх, зря, — сказал Владимир Петрович. — На ужин будет уха.
— Да я бы с удовольствием… — ответил Роман. — Родители будут волноваться.

На следующий день он притащил в лагерь два огромных арбуза.
— А вот за это спасибо! — воскликнул Владимир Петрович. — Побывать в Астрахани и не попробовать Астраханских арбузов  — непростительно. Эх, устроим пир горой! Наша Оксаночка обещала украинский борщ к обеду. — Оксаночкой он называл повариху — дородную краснощёкую женщину, явно не студенческого  возраста. Роман так и не выяснил: приехала она с группой или была местной.

Каждому работнику досталось по большому куску арбуза и все остались очень довольны.
 Роман работал с археологами уже три дня. Пока без результатов. На четвёртый день работающие внизу натолкнулись на плиту. Что  это было? Фундамент здания или край каменной дороги? Все сгрудились около находки. В ход пошли метёлки, щётки, специальные грабли... Через час работы все сошлись во мнении, что это всё же фундамент какого-то сооружения.

А ещё через полчаса на раскопе появился курьер с телеграммой, прочитав которую Кокарев помрачнел. Экспедиции предписывалось возвращаться в Ленинград. До начала учебного года оставалась целая неделя, и все гадали: в чём дело?..

Сразу после обеда Владимир Петрович надел костюм и поехал в город, надеясь лично связаться и переговорить с руководством университета. А вернулся он в лагерь в шесть часов вечера ещё мрачнее прежнего. Причина оказалась банальной  — закончились деньги…  Хотя ранее, как понял Роман, финансирование экспедиции обещалось в полном объёме.
— Эх, Рома, вот так всегда бывает… — прощаясь, сказал Владимир Петрович. Он не договорил, но и без слов всё было понятно. — Но ничего, — добавил Кокарев, — будущим летом обязательно приедем. Жди, Роман.

Но на следующий год никто не приехал. Почти каждый день Роман приезжал на протоку, к месту раскопок. Сидя на краю котлована, пытался представить, что здесь было в те давние времена. Воображение рисовало величественные пирамиды. И хотя понимал, что этого не могло быть, — не мог избавиться от наваждения... Удивительным образом воображаемые огромные сооружения вписывались в окружающий ландшафт. Он попробовал в одиночку продолжить раскопку, но скоро понял, что это сизифов труд. К тому же, неизвестно откуда появившийся милиционер прогнал его.

До призыва в армию оставался ещё целый год и, чтобы не терять времени, Роман записался на водительские курсы в ДОСААФ. Кроме того стал посещать секцию дзюдо и местный тир. Учёба давалась легко — в школе он был отличник по автоделу, — и уже через три месяца получил профессиональные водительские права, позволяющие управлять любым транспортным средством.

Весной, с первой волной призыва, пришла повестка из военкомата. Роману не исполнилось восемнадцати, и по идее его должны были бы призвать только осенью.  Он подозревал, что здесь «подсуетился» отец. Пару раз заставал родителей спорящих о чём-то между собой, но замолкающих при его появлении.

Во дворе военкомата, после прощания с близкими, призывников построили (всего их оказалось двадцать пять человек) и, незнакомый капитан объявил, что проходить службу им предстоит в элитном Рязанском воздушно-десантном училище. После этого объявления у всех резко поднялось настроение, — каждый мечтал попасть в ВДВ. Со смехом и прибаутками призывники погрузились в старенький автобус, который отвёз их на железнодорожную станцию,  где пересели в плацкартный вагон почтового поезда.

До Рязани состав тащился почти двое суток. Ранним утром на полустанке под городом команда выгрузилась из вагона и села в «Икарус», который через час довёз их до воинской части. В просторной казарме отряд поджидала другая группа, по-видимому, прибывшая незадолго до них. Тут же в широком коридоре всех построили по росту в два ряда (Роман оказался третьим в первом ряду),  и началась перекличка.
— Брагин?.. — Я! —  Соколов?.. — Я! — Волгин?.. — Я!
— Ро-о-мыч!  — вдруг раздался крик откуда-то сзади, и не успел Роман глазом моргнуть, как оказался в чьих-то объятиях.
Он немного отстранился:
— Сашка, ты?! Как…
— Что такое!? — послышался окрик капитана. — Встать в строй! Фамилия?..
— Гончаренко. —  Сашка отодвинул призывника, стоящего рядом с Романом, и вытянулся по стойке смирно, улыбаясь во весь рот. Извините, товарищ капитан. Друга детства встретил.   
Взглянув на него, офицер хотел что-то добавить, но лишь усмехнулся, — Сашка был почти на полголовы ниже следостоящего. Дождавшись, когда стихнет гул и смешки, капитан продолжил перекличку:
— Гусейнов? … — Я! — Овезов?..  — Я! — Троян?.. — Я!..

После стрижки и помывки в бане им выдали обмундирование. Наконец-то у друзей выдалась минутка для разговора.
— Как же это тебя, Сашка, призвали в армию?  — спросил Роман, застёгивая ремень. — Тебе ещё целый год учиться?..
С Сашкиного лица не сходила улыбка.
— А я перескочил один класс. — Он только что надел новенькие кирзачи и пританцовывал, проверяя — не жмут ли… — Ты смотри, — в самую пору! — радостно воскликнул он, имея в виду размер сапог. — А мой батя уже полкан. Это его стараниями я попал сюда.
— Ого! А мой ещё майор.
Потом новичков повели в столовку, где накормили борщом с фасолью, на второе — картофельным пюре с мясным гарниром, а на третье был  фруктовый кисель.
— Красота! — нарочито громко отрыгивая,  сказал Сашка. — Прям как в ресторане.

После обеда всех опять построили на плацу, и началось распределение по ротам. Друзьям повезло (была ли это случайность, или начальство запомнило друзей детства?), — оба попали в одну роту — первую.
И началась служба: тренировки, учебка… Правда, до дня принятия присяги, до которого оставалась ещё неделя, на стрельбы новичков не возили.

На присягу приехала мать Романа, хотя специально он никого не приглашал. В первое мгновение Любовь Владимировна не узнала друга детства сына. Потом воскликнула:
— Ой, Саша, как ты возмужал! Я рада, что вы будете служить вместе!
— А я то, как обрадовался, Любовь Владимировна, когда увидел Ромку!..
— Я думала, что такое бывает только в кино!..
— Случай — Бог изобретатель, — с улыбкой процитировал Роман.

Служба друзьям давалась легко, — сказывалась физическая и моральная подготовка. К концу первого года обоим присвоили сержантские звания. Сашку назначили в учебку, — преподавать новичкам теорию электротехники. Оказалось, что Сашка ещё до армии успел поработать в телевизионной мастерской. Командование оценило его познания… На поздравления Романа, он отшутился:
— Они ещё не знают обо всех возможностях Александра Гончаренко!

К настоящим прыжкам с парашютом их допустили только на втором году службы. Роман волновался, хотя старался этого не показывать. Да и с чего бы переживать, — все движения доведены до автоматизма.  Но одно дело — тренировка, и совсем другое — само дело! Самолёт только что оторвался от взлётной полосы и стал набирать заданную высоту. Рядом на скамейке сидел Сашка и, как всегда, балагурил. По чуть звенящему тембру и, больше чем надо, громкости голоса друга, Роман понял, что и у него неспокойно на душе.

 Сашка рассказывал анекдот: «Крокодильчик спрашивает у матери-крокодильчихи: — Мам, а где работает наш папа?  — Та с гордостью отвечает: — Наш папа,  сынок, служит в посольстве дипломатом».

Все кисло заулыбались, кто-то даже хрюкнул. Только сидящий напротив парень не шелохнулся и непонимающе уставился на Гончаренко. Через минуту, когда Сашка уже травил другой анекдот, тот вдруг пробасил:
— А-а-а, дипломат — это же чемоданчик из крокодиловой кожи!
И тут все грохнули.
— Молодец, Гиря! (солдата звали Григорий Морозов) Догадливый ты наш, — сквозь смех прокричал Сашка. — Делаешь успехи, — не прошло и пяти минут.
В это время над головами десантников вспыхнула и замигала красная лампочка. В торце отсека медленно стали открываться створки люка.
— Так, ребята, — проходя вперёд, сказал инструктор, — приготовились. Пристегнуть карабины… Первые пошли!
Очередь быстро двигалась.
— Ну, парни, встретимся не земле, —  выкрикнул Сашка.
— Если долетим, — мрачно произнёс кто-то из параллельного потока.
— Долетим в любом случае. Эх, ма-а-а!..
Роман прыгнул вслед за другом. На миг у него прервалось дыхание, — в лицо ударила тугая струя воздуха. Но в следующую секунду почувствовал такой восторг, что громко засмеялся. Захотелось загорланить какую-нибудь арию. Наверное, что-то подобное происходило с жаворонками, поющими на заре в поднебесье.

Чуть ниже, справа, раскинув руки и ноги, летел Сашка (а может, это был кто-то другой — не рассмотреть). Несмотря на свист ветра, слышно  было как он что-то орал, верно, испытывая те же чувства, что и Роман.

Едва приземлившись, Роман уже с нетерпением стал ожидать следующего прыжка.
По дороге в часть, трясясь в кузове «Урала», он спросил:
— Сашка, а что это ты там орал?
— Песню пел, — буркнул тот.
Роман едва сдержался, чтобы не рассмеяться.

В конце января, когда  до дембеля оставалось ещё целых четыре месяца, сержантов Волгина и Гончаренко вызвали к командиру части. По дороге они терялись в догадках: за какие такие прегрешения им предстоит предстать перед светлые очи «бати»? Вызов в кабинет командира части  — событие неординарное. Оба не чувствовали за собой никакой вины.

 Опасения оказались напрасными. Им всего-навсего сообщили, что командование отправило письма родителям с описанием их отличной службы, с благодарностями, что воспитали таких сыновей!.. и предложили друзьям остаться не сверхсрочную… Глядя на постные физиономии подчинённых начальник части — полковник Кудряшов  посоветовал не спешить с ответом, и стал перечислять преимущества сверхсрочной службы...

Роман недолго колебался. Подкупило то, что на сверхсрочке можно получить высшее техническое образование ускоренным методом и, даже без вступительных экзаменов — только простое собеседование, — с присвоением, по окончании, офицерского звания. Кроме того, был обещан месячный отпуск…
Естественно вслед за Романом потянулся и Сашка. На следующий день друзья написали заявления… 

 Командование не подвело; в начале марта им выдали соответствующие документы и отпустили домой. Друзья попрощались на Рязанском железнодорожном вокзале. Сашка сел на Московскую электричку. В столице ему предстояло пересесть в самолёт — Москва-Владивосток. А Роман вечером  этого же дня загрузился в скорый поезд — Москва-Астрахань. Несмотря на то, что по ночам ещё стояли морозы, да и днём нередко столбик термометра опускался ниже нуля, он решил не брать зимнего обмундирования, желая предстать перед родными во всей красе…

Конечно же, домочадцы очень обрадовались его приезду, особенно когда Роман сообщил на сколько приехал. Сестрёнка Тайка тут же стащила с него голубой берет с красивой кокардой и, нахлобучив, повсюду  ходила в нём. Хотела надеть берет и в школу, но мать запретила. Однако Роман чувствовал, что мать не довольна его решением остаться на сверхсрочную службу… И опять его поддержал отец:

— Молодец, сынок! Чувствуется военная косточка. А университеты от нас никуда не денутся.
А когда Роман сказал, что сверхсрочникам предоставляется возможность получить высшее образование и он собирается это сделать, — успокоилась и заметно повеселела и мама.

В части Романа ждал приказ о присвоении ему звания старшего сержанта и назначение на должность помощника командира роты. А через день прилетел Сашка. Ему сразу же присвоили младшего прапорщика и доверили, кроме электромеханики, читать лекции ещё и по стрелковому оружию. Десантник должен владеть всеми видами вооружения. Как раз начали прибывать новобранцы.

Роман попытался уговорить Сашку вместе поступать в ВУЗ (приём документов уже начался), но тот решительно отказался:
— Нет, Ромыч, чё-то неохота… Я своё уже отбарабанил.
— Смотри, так и останешься прапором.
— А-а, ну и пускай, — махнул рукой Сашка.

На следующий день Роман отослал документы в Рязанский Государственный  Университет. А уже через день в часть пришло письмо на имя старшего сержанта Волгина Романа Ильича с приглашением на собеседование.

Так он стал абитуриентом и студентом специального курса…  Два раза в неделю Роман мотался в город — в университет, где сдавал уже выполненные задания и получал новые. А также набирал в университетской библиотеке целую гору специальной литературы. Учёба ему давалась легко, хотя иногда за книгами засиживался до самого утра. Но старался, чтобы занятия не мешали службе, и наоборот...

С Сашкой на двоих им выделили каморку в казарме, где умещался лишь огромный обшарпанный письменный стол, да самодельные книжные полки вдоль стен, окрашенных в унылый грязно-зелёный цвет. Обычно собирались они там после отбоя. Готовясь к очередной лекции в учебке, Сашка просиживал за столом не более часа-полутора. Роман же — на два-три часа дольше, иногда засиживаясь до утра.

Через полтора года вместе с вручением красного диплома, ему присвоили звание старшего лейтенанта. Заканчивался срок сверхсрочной службы и вставал вопрос: куда податься на гражданке. Впрочем, Роман уже давно решил: поедет в Ленинград, где попытается поступить в ЛГУ на археологический факультет. Сейчас он уговаривал Сашку вместе махнуть в город на Неве. Тот немного поколебался, — видно у него были свои планы.  Потом решился:

— Ладно, куда же я от тебя... Только учиться не заставляй.
Но их планам не суждено сбыться. На Кавказе грянула война!

  Хотя из их части срочников не забирали… но в административном здании открылся кабинет по набору контрактников. Роман не колебался. Ещё в детстве он страшно завидовал «афганцам».  Даже подумывал сбежать на войну!.. И конечно сейчас не мог упустить такой возможности. Почти сразу после открытия пункта они с Сашкой подписали контракт. В Астрахань полетело письмо... А ответ Роман получил уже по пути на войну. На двух страницах мама умоляла отказаться от «безумной затеи». В нескольких местах слова расплылись явно от её слёз. Но в конце письма твёрдым отцовским почерком было написано: СЫН, Я ГОРЖУСЬ ТОБОЙ! ПОМНИ: НИКТО, КРОМЕ НАС!