Многокошатино

– Кто-кто в теремочке живет? Кто-кто, в невысоком живет, – в такт вагонным колесам тихо читает мама детскую книжку малышу лет пяти, который гладит лежащего рядом котищу. Он возмущенно прерывает ее:
– Мама, мама, а почему про козлика и Дружка не написали? Там еще же много котиков живет!
Мама улыбнулась и, потрепав вихрастый чубчик сына, сказала:
– Не шуми, ты тете отдыхать мешаешь. Эту сказку писали про другой теремок, а не про тот, в котором мы отдыхали.
Соседка по купе, отложив газету, придвинулась поближе к столу и решила поддержать беседу с малышом:
– Неужели ты побывал в настоящей сказке?
Мальчик юлой развернулся на полке и начал с воодушевлением рассказывать:
– Угу, там были и мышки, и лягушки, и петушок с курочками, и песик Дружок. А еще белый козлик Малыш, большая рогатая коза Зайка! Ой, ой, мама, а как пятнистую козочку звали? – нахмурив от усердия лоб, спросил мальчуган.
– Малка. Коля, ты только не кричи громко, не торопись, говори медленнее, а то тетя тебя не поймет.
– Угу, – опять, как филин, пробубнил мальчик и, уже старательно разделяя слова и слоги, продолжал. – А мне еще у бабы Веры и дяди Толи котики понравились. Их много: Барсик, Мурыч, Бимка, и Ваську старого привезли из города на лето отдохнуть.
Папа на верхней полке не выдержал и пробасил:
– Да-а, мы жили на усадьбе уж точно по имени «Многокошатино».
Коля еще долго с упоением рассказывал, как он дружил в деревне с ежиком, видел зайца, ястреба, а главное – играл с добрыми котиками.
        Когда малыш заснул в обнимку с котом, а папа увлекся детективом, женщины, допивая в вечерних сумерках остывший чай, продолжали тихую вагонную беседу. Маму Коли звали Марина. Пытаясь пояснить сбивчивую речь сына, она рассказала соседке по купе, Евгении Сергеевне, что отдыхали они у знакомых в отдаленной маленькой деревеньке. Пять лет назад Вера Ивановна и Алексей Петрович осуществили свою давнюю мечту: уехали жить на маленький хуторок. Обзавелись небольшим хозяйством, растят овощи, а из старенького домика создали, можно сказать, избу-музей, там все, как в настоящей крестьянской горнице. Даже русскую печь восстановили – ох уж и вкусны щи печные!
        Сколько у них в гостях родных и знакомых побывало! Запись на очередь идет. Вот уж настоящий теремок – всех принимают: и не только гостей, но и подкидышей, и найденышей. Кто котика подкинет, кто найденного щенка принесет, а по осени и вовсе  козу привели, говорят:
– В город уезжаем, жаль резать, возьмите.
По весне усадьбу можно было уже назвать не только «Многокошатино», но и «Многокозлятино». Две козы принесли пятерых козлят, еле-еле их раздали потом, козлик только остался с двумя взрослыми козами.
– Детям там раздолье, – сказала Марина, – внуки часто приезжают, и моему Коле эта поездка много дала. Он хотя бы козу от коровы, а ежика от мышки отличать начал. Да и я сама – «коренная» горожанка, на природе всему, как ребенок, удивлялась, сороку и ту только в мультфильмах видела! Мир там настоящий, а не искусственный, как в городе, «там русский дух, там Русью пахнет».
        Вагонные сумеречные разговоры иногда много вмещают откровенного, что и близким-то не всегда расскажешь. Возможно, переполненная эмоциями воспоминаний о деревенской идиллии и вместе с тем произошедшим там настоящим чудом, Марина разоткровенничалась и поведала пожилой женщине о счастье, которое с недавних пор поселилось в их семье.
–  Коля у нас с Мишей – приемный сын. Может, конечно, и свои еще будут, но так уж сложилась судьба. Однажды мы с сотрудниками нашей компании поехали в детский дом отвезти подарки и собранные вещи. Нас проводили в группу к трехлеткам, а там такие шустрые детки, им внимания взрослых не хватает, вот каждый и стремится что-то показать, рассказать или просит поиграть с ним. А один мальчик все стоял и стоял у окна, даже к нам не подошел за подарком. Я спросила у воспитательницы:
– Что с этим малышом? Может он аутист?
– Нет, – ответила она, – его год назад привезли к нам от пьющей матери, которая все теряла мальчишку то в гостях, то на улице. Да и искать потом не стремилась. А он, видимо, ее помнит, ждет каждый день у окна и не говорит совсем. Врач сказала, что ребенок пережил стресс, может, и на всю жизнь немым остаться. Коля, подойди к нам, смотри какой мишка – он твой!
Мальчик обернулся и, шеркая ножками о ковер, тихо подошел. Я вытащила из коробки большого пушистого мишку и протянула малышу. Он осторожно взял игрушку и посмотрел на меня как-то по-взрослому, испытующе или, может быть, изучающе. Его голубые глазенки так и запали мне в душу.
        Приехала домой, пошли обычные рабочие будни, а ребенок этот все не выходил у меня из головы, снился. Не выдержала и рассказала все Мише, он понял меня, и мы решили взять мальчика. Здоровеньких может еще возьмут, а этого – навряд ли. Начали процесс усыновления. Ох, и волокита пошла, наверное, иностранцам быстрее детишек дают, чем нам – россиянам. Наконец-то, усыновили, радости сколько было! Да и Коля уже привык к нам, не чурался. Думали, в домашней обстановке он быстро оттает и заговорит. Но прошел год, два, и уж третий идет, а Коля «ни мама, ни папа», а чуть что –  бежит к окну и стоит там, пока чем-то не отвлечешь! А нам-то каково, мы надеялись, что он еще мал, забудет прежнее!
       Сколько врачей прошли! Возили его в санатории, отдыхали на море; зоопарки, музеи, театры – почти каждые выходные. А этот отпуск решили провести в деревне, пусть настоящую русскую природу увидит. Недалеко от хуторка есть еще и красивая старинная церковь, ходили часто на богослужения. Причастили Колю, с батюшкой побеседовали. Он все нас утешал и говорил:
– Не перечьте воле Божией, пусть, что уготовано мальчику, то и будет, потерпите, молитесь только. Бог свыше сил человека испытания не дает.
В деревне Коля больше все с котиками возился, а они уж как его полюбили – думала, штанишки протрут – все о его ноги терлись. Особенно лохматый большущий котище Барсик целыми днями за Колей бегал. Однажды он с собакой соседской сцепился, и та перекусила ему лапу. Ох, и слез-то было у сынишки! Вместе с Верой Ивановной лечил кота, а потом все носил его на руках – жалел, что ходить Барсик не может.
Дни отпуска пролетели незаметно, вот и час прощания с нашим теремком настал. А Коля все котищу гладит да мычит что-то ему на ухо, будто песенку напевает. Потом вдруг резко встал, ухватил кота в охапку и бегом к Вере Ивановне и Алексею Петровичу, смотрит на них, на Барсика показывает, а ртом, как рыба, воздух глотает, потом как застрекочет:
– По-о-о-да-ри-те мне Ба-ар-си-ка! Он ме-е-ня лю-ю-бит, и я его лю-ю-блю! У ме-ня иг-руш-ки не-жи-вы-ы-е! А Бар-сик нас-то-я-я-щий! Здесь все нас-то-я-я-щее!
Вера Ивановна бросилась к Коле, обняла их с котищей и, плача, запричитала:
– Ох, заговорил, заговорил, Соколик! Конечно, конечно, милый ты наш, подарим тебе котика! Барсик и, правда, ни к кому так не привязывался, как к тебе, Коленька!
А мы с Мишей стоим, как вкопанные, и слова вымолвить от неожиданности не можем. Я села на крыльцо, в горле ком, и вдруг как завою, ну точно – волчица. Коля с Барсиком ко мне подбежал, трется головой мне о щеку и лепечет со всхлипом:
– Ма-а-а-мо-чка, не плачь. Ба-а-ар-си-ка мы вы-ы-ле-чим.
А я ему в тон подвываю:
– Гла-а-вное, ты вы-ы-ле-чил-ся, мой ро-од-ной!
Глажу его, целую. Потом Вера Ивановна и Алексей Петрович взяли Барсика и понесли готовить к дальней поездке, а мы втроем не наговоримся. Миша не выдержал и спросил:
– А почему ты у окна в городе часто стоял? Маму прежнюю ждал?
Я так и подскочила от его слов, зашикала. Малыш посмотрел на нас своими большими голубыми глазами и тихо сказал:
– Я с Ангелом своим разговаривал. Он мой друг. Нам об Ангелах в детском доме читали. А маму ту я не помню. У меня же есть мама, зачем же мне еще одна?

– Вот вам и усадьба «Многокошатино», – вздохнула и, смахнув украдкой слезу, сказала Евгения Сергеевна. – Жизнь, жито, животные – все слова, видимо, от одного корня пошли, от природы, а мы все бежим от нее как блудный сын.