Мадам Баттерфлай милую бабочку настигла безжалостн

«Мадам Баттерфлай»: милую бабочку настигла безжалостная «булавка»
Два дня подряд на новой сцене Мариинского театра звучала опера Пуччини «Мадам Баттерфлай». Прекрасный был вчера (19 января 2017 г.) спектакль! А накануне, по мнению моей театральной приятельницы, (18 января) он был просто великолепен! Я эту оперу Пуччини слышала раньше много раз, но до вчерашнего спектакля (19 января 2017 г.) не подозревала, что она так прекрасна! И оба вечера оперу исполняли замечательные певцы. 18 января в главных ролях – Аюна Базаргуруева (Чио-Чио-сан), Сергей Семишкур (Б.Ф.Пинкертон), Владислав Сулимский (Шарплес). 19 января – Виктория Ястребова (Чио-Чио-сан), Дмитрий Воропаев (Б.Ф.Пинкертон), Владислав Сулимский (Шарплес). Сразу скажу, что исполнение было настолько великолепно, что опера легла на душу сразу, с первой ноты, при всех моих непростых отношениях с музыкой Пуччини. Меня поразила стилистика музыки, с такими явными цитатами из вполне узнаваемых мелодий. Американский гимн звучал настолько четко, что сознание его мысленно продолжало, а музыка Пуччини уже звучала иначе… Жаль японские национальные мелодии у нас не на слуху, потому что, похоже, их в музыке оперы тоже очень много. После спектакля я прочитала, что Пуччини, как раз и решил написать оперу на японский сюжет, что его привлек восточный колорит и возможность вплести в музыку японские мотивы.
Кроме того меня порадовал визуальный ряд постановки оперы (режиссер-постановщик Мариуш Трелинский) – такой очевидный намек на стилистику знаменитого японского театра кабуки. Даже трудно поверить, что этот же режиссер сделал «рогатую» «Иоланту». А все, видимо, потому, что «Мадам Баттерфлай» делали с учетом вкусов российской публики, а «Иоланту» – какой-то иной.
Конечно, дирижер (Ренат Салаватов), оркестр и певцы были главными творцами успеха спектакля. Опера воспринималась как непрерывное действо, осуществленное, словно на одном дыхании. Б.Ф.Пинкертон Дмитрия Воропаева, выразительный голос которого красноречиво «рисовал» своего героя, был порывистым, немного легкомысленным, не сильно озабоченным последствиями своих роковых действий, очевидных для знающего традиции и культуру Японии Шарплеса, американского консула. (Не могу отделаться от мысли, что у Шарплеса «говорящая» фамилия, что должно быть понятно любому англоязычному человеку. «Sharp» переводится как «острый», «less» соответствует частице «не». И хотя сейчас в английском языке нет такой конструкции «Sharpless» (это как наше «нельзя» и старое «льзя», в смысле «можно»), она наводить на мысль, что носитель этой фамилии – человек мягкий, добрый). И, судя по либретто, это именно так. Шарплес в опере – как голос совести, который пытается доказать жизнерадостному американцу, что в стране Восходящего солнца все не так просто, что он играет с огнем и подвергает девушку ужасно опасности, которая по обычаям страны, после замужества чувствует себя практически собственностью мужа. И это волнение, досада и даже раздражение из-за трусости Пинкертона, который, как нашкодивший школьник, боится встретиться лицом к лицу с обманутой им девушкой, а посылает вместо себя американского консула, прекрасно слышны в голосе Владислава Сулимского. Его герой, как обычно у этого прекрасного певца в любых, даже небольших ролях, очень понятен, человечен, выразителен. А молодой лейтенант американского флота прекрасно знал, что он вступает в брак «понарошку», как в детской игре. Не зря он называет свою «маленькую женушку» таким типичным и для нынешних американцев словом «куколка». И это исторически сложившееся у американцев еще в XIX веке беспардонное ощущение своего права поступать в любой стране, как хочется, выразилось в итоге в том, что появились целые страны-бордели, где уже и внешние приличия никто не соблюдал, – Вьетнам, Куба, Тайланд… А здесь в истории про женщину-бабочку, которую поймали, поместили в клетку, полюбовались ее красотой, а потом привычно забыли, американцы еще в начале этого пути… Не зря в либретто обыгрывается эта схема с бабочкой (Мадам Баттерфлай и переводится как Госпожа бабочка), которую должны в итоге засушить и поместить в коллекцию, прикрепив к доске острой булавкой. И, как ни странно, в спектакле есть эта булавка. Ее – булавку-стек – держит в руках Кэт Пинкертон, настоящая жена американского лейтенанта. Именно она, образно говоря, невольно протыкает Чио-Чио-сан просто своим существование в статусе жены Пинкертона. Но реально это делает сам доблестный американец, решив в довершение всего отобрать у своей «куколки-бабочки» сына… И ему было, как обычно у самоуверенных американцев, абсолютно неважно, какие последствия это будет иметь. А последствия были катастрофические, и он бы сам это понял, будь ему хотя капля дела до местных традиций, обычаев и моральных нормах, как Шарплесу. Фактически он поставил свою «маленькую женушку» в безвыходное положение. Он же знал, что семья от нее отреклась и прокляла. А такой позор – муж не выполнил обещание, бросил, сына отобрал – смывается только кровью! Этому японских девушек из благородных семей, как и самураев, учат с детства. Самоубийство, харакири (сэппуку), поводом для которого обычно были смерть мужа, оскорбление самолюбия или нарушения данного мужем слова – единственный выход. У женщин – это удар в сердце подаренным на свадьбу особым острым кинжалом (или разрезание артерий на шее). А «женушке» всего восемнадцать, правда, она и в пятнадцать считает себя «старушкой». Пережить такое и жить дальше американской молодой семье Пинкертонов, забравшей ребенка, может помочь только уверенность в своем превосходстве…
Чио-Чио-сан Виктории Ястребовой, нежная и мягкая, покорная и преданная, мечтательная и доверчивая, но одновременно, волевая и непоколебимая, решительная и умная. Ее голос проникновенно звучал в самых трогательных ариях и фрагментах оперы. А в финале заставил просто похолодеть от потрясения, хотя сюжет оперы известен с детства.
В Российской империи и в Советском Союзе опера Пуччини «Мадам Баттерфлай» была известна и исполнялась под названием «Чио-Чио-сан». Она была весьма популярна. Я помню, что в школе мы с подружками весьма серьезно обсуждали, правильно ли поступила героиня, совершив ритуальное японское самоубийство, чтобы не потерять лица. Мы не сильно вдавались в подробности, но считали, что при любых обстоятельствах лишать себя жизни не стоит. Нас не устраивало, что этого требовали традиции и представления о чести, хотя о Японии мы знали довольно много. После американских атомных бомбардировок нам разными способами много рассказывали об этой стране.
А спектакль отлично высвечивает проблему восприятия одной и той же ситуации людьми с разным представлением о жизни, прежде всего, обусловленным культурными различиями. В сюжете даны три точки зрения на сложившуюся коллизию – Пинкертона, Чио-Чио-сан, Шарплеса. Для американца – это рядовая ситуация, так, небольшое неудобство. Для японской девушки – это конец света, когда жить больше нельзя. Для американского консула – причина сокрушаться, сожалеть о легкомыслии Пинкертона, расстраиваться из-за неизбежной трагической развязки. Так и видятся три варианта истории, которые каждый из них мог бы рассказать, как когда-то было сделано во французском двухсерийном фильме «Супружеская жизнь», где в первой серии историю семейных отношений рассказывал муж, а во второй – жена. И это были разные истории об одних и тех же событиях…
Но опера Пуччини «Мадам Баттерфлай» в Мариинском театре – поистине прекрасна! Если вы еще не были на ней, очень рекомендую! Такое пропустить нельзя!