Фишер. Глава 9

Фишер оказался прекрасным слушателем, пока я рассказывал о событиях произошедших со мной в эти дни, он ни разу меня не перебил и не стал задавать вопросов.
Фишер говорил, что не собирается меня убивать, но и отпускать меня, в его планы явно не входило.
Медсестра и двое охранников проводили меня в отдельную палату. В палате было одно окно, выходившее во двор в котором ничего не происходило, кровать, тумбочка на которой стояла бутылка с минеральной водой, небольшой шкаф наполненный различными книгами и отдельная душевая с туалетом.
У дверей палаты все так же дежурили охранники.
Позже мне принесли ужин, новый спортивный костюм и мягкие тапочки.
После ужина я остался в палате один.
И только тогда мысли о моем отце настигли меня.
Существует ли ген убийцы?
Передаются ли садистские наклонности по наследству?
Что во мне от него?
Почему мать мне ничего не сказала?
Смогу ли я убить человека?
Через какое-то время у меня появилась ненависть к отцу. Потом к матери. Потом к самому себе.
К рассвету я решил, что мне не так уж и важно кто мой отец. Я не похож на серийного убийцу. Мне удается контролировать свои эмоции. Я знаю, что убийства, кровь, расчленение вызывает лишь отвращение.
Мать, я мысленно простил и даже посочувствовал ей. Жить в страхе что твой сын способен на убийства. Как же мне хотелось увидеть её прямо сейчас, обнять и сказать, что мама я не такой и не такой вероятно всего благодаря ей. Во мне от моего отца только одно. Глаза. Глаза убийцы.
За этими мыслями я и не заметил как уснул.

Когда я проснулся, солнце уже было высоко. В здании что-то происходило. Крики, мат, топот. Сидя на кровати я думал, стоит ли мне выходить или нет? Решив, что можно хотя бы спросить у охранников, что происходит, я открыл дверь. Охранников не оказалось. Шум шел с другого этажа.
Кто-то кричал.
Я закрыл дверь. Бежать мне все равно не дадут. Камеры стоят на каждом этаже, чтобы у них там не происходило, охранники у ворот навряд ли покинули свой пост. Так зачем злить Фишера?
Крики прекратились. Чуть позже пришла медсестра и принесла мне обед, так как завтрак я проспал. На мои вопросы о том что произошло, она лишь сказала, когда Фишер позовет, я все узнаю.

Фишер пришел когда на улице уже темнело.
-Ты ведь хочешь узнать кто и для чего затеял эту игру?
Я лишь кинул.

Мы пошли вниз, по темному коридору. Остановились у двери, и Фишер пригласил войти меня первым. Комната оказалась с белыми стенами, такими яркими, что даже ослепляли и невозможно было открыть глаза. Через несколько секунд, когда глаза привыкли к столь яркому свету, я увидел в этой белоснежной комнате сидящей на стуле, в смирительной рубашке с закрытыми глазами принцессу лебедь, соседка Валентины, сестры Рыбакова.
-Красавица, верно?
Голос Фишера раздался у меня за спиной.
Я прибывая все еще в шоке, лишь кивнул. Вот так выглядит убийца?!
-Мы мучились с ней много лет. У нее очень интересный случай. Слышал ли ты про такую болезнь как анальгезия? Это когда у человека повышен болевой порог, а иногда и просто отсутствует. Невозможное восприятие боли. Крайне редкое, но как ты наверное понял крайне опасное.
Человек не чувствующий боли, не видит границ дозволенности. Её родители написали сюда, когда увидели как она младшую сестру связала и втыкала в неё различные иголки и ножницы. Она просто хотела узнать, что больнее. Так она это объяснила.
Конечно, маниакальных наклонностей, таких как у обычных людей которые в итоги и становятся убийцами у нее не было. То есть не совсем наш случай. Но мы пригласили её. Ей было шесть лет. Когда я поговорил с её родителями, я понял, что в семье у них не так все гладко. Оба родителя были тиранами, которые были не против иногда применить физическую силу в воспитании детей.
Мы решили понаблюдать её месяц. И тут выявилось еще одно качество. Она уже в шесть лет умела манипулировать людьми. Ангельское личико, тонкий голосок. Медсестры её обожали, баловали, и ей можно сказать всегда доставалось то, что она хотела. Я провел инструктаж, запретил делать ей поблажки, чтобы узнать, как она себя поведет.
И она из милого ангелочка превратилась в неуправляемого дьявола. Если ей что-то запрещали, она могла со всей силы ударить голову о стену, царапать себя, естественно никто не мог на это смотреть.
Но потом истерике прекратились. Мне казалось мы сломили её волю. Мы учили её понимать боль. Во всяком случае пытались. Когда ей исполнилось пятнадцать мы с врачами решили, что её всему научили, что она справится со взрослой жизнью. Эта ошибка стоила жизни её родителей. А она исчезла.
Хуже всего оказалось то, что она подговорила парочку ребят с нашего центра ей помогать. Они ездили по стране на машине, убивали и воровали. Мы потратили много сил на их поиски. Но все безуспешно.
Мы нашли тела этих ребят. Она убивала их по одному и оставляла вдоль дороги.
Однажды нам почти удалось её выследить. Она работала на одну очень элитную фирму по предоставлению эротических услуг. Симпатичная девочка не чувствовавшая боли была золотым кладом для таких вот мест работы.
Только она опять исчезла. Мы не успели её схватить.
А тут оказалось она вдохновитель этой истории. Эта она убила Валентину. Эта она рассказала обо мне Валентине. Когда она была пьяна, она рассказывала ей какие-то жуткие байки и даже показывала мою фотографию. Она её пугала чтобы та, переписала свою часть квартиры на нее. И ведь никто бы и не заподозрил в милой соседке, которая якобы ухаживала за алкашкой, убийцу. Еще она хотела отомстить мне. Но если честно, до конца так и разгадал её план.
Возможно, последствия еще будут. Нам пришлось усыпить её, так как справится с ней и не убив её - невозможно. В неё можно даже стрелять, а она не заметит.
Он замолчал. Я смотрел на неё и не мог поверить, в то что Фишер рассказал о ней.
-Подождите, а как же ребенок? У неё был ребенок. И причем здесь я?

Мы шли с Фишером по коридору и он загадочно улыбался мне.
-Это самое интересное — говорил он.
Он завел меня в каморку, где трое охранников следили за всем что происходит в здании, с помощью камер видео наблюдения.
Фишер попросил их вывести на монитор комнату 34.
В смирительной рубашке, пытаясь из неё выпутаться и что-то крича, сидел мой друг.
-Вот она пешка, думавшая что он король,-рассмеялись охранники.

Фишер привел меня в тот самый кабинет, где рассказал мне о моем отце.
-Ты как будто даже не удивлен, - заметил он.
Я кивнул. На самом деле я не совсем верил, что мой туповатый друг способен на это.
-Лично для себя, я выделяю такую группу убийц или злодеев, как убийца-актер. Человеку просто понравилась эта роль, он решил её сыграть. Это конечно совсем не по научному. Психологи скажут что это от недостатка внимания и тд и тп. И будут несомненно правы. Но чем больше я встречаю таких людей, тем больше понимаю это актеры.
Просто меленькому мальчику попалась взрослая девочка, которая сказала ему, что он сверх человек. И у него есть миссия.
-Он с ней знаком?
-Это от него у неё ребенок. Он бывший её клиент. Он то перед ней деньгами сорил, и такой он замечательный, и сякой. Только когда забеременела, оказалось не такой он уж и богатый. Ребенка она почему-то оставила. Почему еще предстоит узнать.
Она увидела тебя случайно на фотографии, которую он ей показал. И она узнала эти глаза. Она вероятно могла быть знакома с твоим отцом. Они были здесь в одно время. Каким-то образом украла образцы ДНК твоего отца. И доказала бедному мальчику, что ты сын чудовища. И что надо его отправить к этому чудовищу, то есть ко мне, чтобы я тебя убил. А у него на руках будут доказательства, что именно я виновен в твоей пропаже и меня посадят. Глупо. Но то ли он в неё так сильно влюблен, то ли действительно небольшого ума. А может он тебя просто ненавидел за что-то.
Тут раздался вой сирены.
-Пожарная тревога? - Фишер побледнел.
Он выбежал, а я так и остался сидеть в кабинете.
Кто я теперь? Мой друг хотел меня убить, мой отец маньяк, а мать всю жизнь мне врала. Ещё два дня назад, моя жизнь была абсолютно нормальной, а сейчас?
Я вышел из кабинета, мимо пронеслись медсестры, которые не обратили на меня внимание.
Я знал, что ищу.
Кабинет 27, 28... 30, 31... 34.
Я остановился у двери.
Вдох. Выдох.

Я бил его пока у меня были силы. Снова и снова. Вся боль, за отца, которого ненавижу и не хочу знать, за мать которой не знаю как смотреть в глаза. За то, что втянул меня в то, откуда теперь я никогда не выберусь. За то, что я знаю, что среди нас есть такие люди, которые могут испортить жизнь человеку, только потому, что они этого хотят. За всю несправедливость в жизни. За то, что в детстве я не знал как заставить мать вновь меня полюбить, за то что не знал, что виноват не я. За то, что я не знаю, что делать со своей жизнью. За то, что он навсегда изменил меня. Вся боль во мне превратилась в ненависть. Я просто бил его, пока меня не оттащили. У меня не осталось сил драться. У него видимо не осталось сил дышать.

Меня вновь пометили в комнату без окон. Мне было всё равно. Какие-то люди пытались со мной поговорить. Я не слышал. Не заметил как медсестра стала обрабатывать мне кулаки. Я просто сидел в углу.
Как -то я открыл глаза и увидел, что Фишер сидит напротив. У него в руках была бутылка водки, волосы до этого всегда аккуратно приложенные, были растрепаны.
Он молча пил из бутылки, морщился, и снова пил. Рядом со мной лежала моя одежда, документы и ключи.
Он увидел, что я смотрю на него.
-Ты как? - грустно спросил он.
-Нормально, - голос звучал неуверенно и как-то странно, словно не мой.
-Она убила его, - шепотом произнес Фишер, - она это сделала.
Он опять сделал глоток и поморщился. По его щеке текла слеза.
-Она убила Рыбакова.
После того как он произнес это, его голос перешел на вой. Он выл, раскачивался из стороны в сторону. Смотря на него во мне что-то сломалось, надорвалось и я сел рядом с ним. Мы обнялись и прорыдали наверное несколько часов. Пока силы не ушли и мы не уснули.


Когда я проснулся, моя голова болела словно от похмелья. Фишера не было. Мои вещи, документы и ключи лежали нетронутыми. Я переоделся и вышел. Вокруг стояла тишина.
Немного заплутав я все-таки нашел кабинет, где до этого разговаривал с Фишером.
Он сидел за своим столом и пытался собрать кубик рубик. Выглядел он как обычно, я даже подумал, что мне все приснилось.
Фишер поднял глаза.
-Она сбежала, - не переставая крутить кубик рубик, произнес он. - Она всё продумала. Кто-то взломал всю нашу безопасность. И естественно вновь ушла не одна, а прихватив парочку нестабильных лиц. Всё это время здесь было  много её людей. Они все предали меня.
-Я соболезную, - произнес я.
Совсем недавно, я думал этот человек черствый и гнилой насквозь, а теперь я ему искренне сочувствую.
-Твой друг тоже мертв. Я думаю, это она тоже знала.
Я кивнул. Мне нечего было ему сказать.
-Но ты можешь идти.
Я вопросительно на него посмотрел.
-Это я виноват, что так все произошло. Не стоило оставлять тебя одного. Я же в конце концов знал твоего отца.
Он протянул мне увесистую стопку писем.
-Это от твоего отца. Тебе. Он писал всё это время.
Я почему-то взял эти письма.
-Прощайте. - сказал я и вышел, не дожидаясь ответа. Нам очевидно больше нечего сказать друг другу.
Зачем мне все эти письма? Неужели мне интересно, что пишет мне отец? Кто я сам теперь? Все-таки убийца?
Когда я оказался на улице, свежий воздух вскружил мне голову. В кармане куртки я нащупал пачку сигарет. Я вспомнил, что не курил уже как минимум двое суток.
Недолго думая, я отправил пачку в урну.
Еще чуть чуть постояв, я отправил в эту же урну письма.
Моя машина стояла у ворот. Охранники открыли ворота и помахали на прощание.

Я не знаю какая моя жизнь будет теперь. Но уверен, впереди ждет еще много испытаний. И нет места прошлому, в том будущем, где я обещаю себе ценить каждый миг своей жизни.


Конец.