***

Стояла ночь, напустив свои тени на все спящее и мертвое в этом мире. Черный свет её мог изобразиться, как глубокая пропасть, которая царит после падения Солнца. Эта ночь не была темнее всех остальных, не была обделена количеством звезд - её цвет был таким же, как и вчера.
 Но над гладью океана Ночь имела иные размеры -  она становилась шире, беспощаднее и живее. Могильная прорва нависала над океаном, который будучи по своей сути зеркалом, отражал и удваивал этот мрак. Безжизненная картина царила на берегу. Волны бились о камни, разгоняясь для удара от берегов другой страны.
В черной воде лежала Шанталь. Окутавшись Океаном и снаружи и внутри, она плавно опускалась на дно, а течение, которое  ухватило её , лениво тянуло Шанталь в сторону берега. 

"Шанталь, дорогая Шанталь, Я не могу выразить, какую боль я терпел эти годы. Сказать, как именно я провел эти проклятые 17 лет, мне не хватит слов, мне не хватит духу. Знай, что я жив и жду тебя. Я нашел своё тихое место в Германии , адрес указан на конверте. Я молю тебя бросить всё и приехать ко мне. Надеюсь ты не похоронила меня. Всем сердцем жду тебя.  2 июня nnnn"
 
Вспомнив эти слова она открыла глаза и очнулась, от необычной дремоты. Она была полна воды, как мешок, но это не мешало Шанталь ни мыслить, ни жить. Она сбросилась в Океан для того, что бы лишить себя скандалов и лишних разговоров, что бы уйти быстро и безоговорочно, исчезнуть полностью и в один миг. Шанталь в один прыжок перечеркнула всё, что строила 17 лет. Как разящий небеса астероид, она разорвала в клочья жизнь музыканта.
 
   
"Шанталь, милая Шанталь, прошло несколько месяцев с тех пор как я отправил тебе весть о себе. Я жив, но мертв душою без тебя. Прочитав это, молю, бросай всё и лети ко мне, моя ласточка. Я не смогу вернуться за тобой. Дорога во Францию для меня закрыта. Что бы не произошло за эти годы, я знаю ты ждала меня. Не безумствуй упертостью, я жду тебя ... 5 сентября nnnn "

"Шанталь, любимая Шанатль... 21 января nnnm"

Из всех писем, пришедших за два года, своим именем автор подписал только одно. Но это не имело значения - Шанталь признала руку отца с первой строки. Да, и смогла бы дочь не узнать почерк родителя?
 Шанталь была без сомнений - Её отец жив! здоров, у него целы руки, у него целы глаза, у него цела память - война пощадила его. Все это, несомненно, радовало душу дочери. Но, безусловно, на всё есть свои исключения, ведь даже на морском дне можно найти сухой камень и ничто светлое не приходит в этот мир без тени. С радостной вестью Шанталь получила жгучий удар между ребер, чем-то очень тонким и хитрым. Её отцу должно было перевалить за 50, а вот ей - все еще 18.
Еще во время войны, когда бои разделили её с отцом, попав не в те руки, не в то время, она стала Бардом. И может, отец бы разумно отнесся к её выбору, а возможно и нашел бы упоение в её вечной молодости, если бы он не был лютым ненавистником бессмертия, если бы он не был одним из тех, кто и начал войну против Бардов.

Через несколько дней Шанталь покинула Францию. Возможностей сбежать незамеченной от ищущих тело следователей у неё было предостаточно, ведь согласно закону мироздания - первым от людей ускользает явное. Она села в первый поезд до Парижа. Разумеется, воспользовавшись самым "земным" и доступным средством передвижения, она удерживала себя в полной безопасности.
Пусть её личико и встречалось на афишах во всей Франции, художник, который создал этот плакат для печати, не имел ничего общего с портретистом и, откровенно говоря, изобразил всё на свой вкус, изрядно приврав. Признать Шанталь никто бы не смог.

 пути в Германию, о непризнании Шанталь могла призадуматься с особым ударением - сможет ли признать её Отец, когда увидит дочь в том же спелом возрасте, что и 17 лет назад?
 К Шлезвигу - месту , где "осел" её отец - она приближалась не торопясь. Она была готова замедлить планету, что бы только отдалить мгновение встречи с любимым отцом. Шанталь, как жук, боялась, что скажет Отец, её кровь и плоть, когда узнает о предательстве? Как посмотрит на неё? Какими дикими словами ей оправдаться? Но ответы находить не пришлось.
Когда Шанталь добралась, её отец был уже мертв.



Дом , в который вел обратный адрес с конвертов , оказался пристройкой около заброшенной фабрики. Внутри было больше пусто, чем просторно, и до безумия мог довести запах машинного масла, который сплошь смазал стены дома. Не спасли бы открытые окна от того слабоумия, которое вызывал приторный аромат. Шанталь по долгу не могла привыкнуть.

- Шарль умер от краснухи пару месяцев назад, - сказали жители здания. А после у них и Шанталь завязался долгий разговор, занявший , наверное, целый вечер.
 Эти люди были не просто знакомы с Шарлем - отцом гостьи - они знали о нем достаточно, что бы судить и верить его целям. Возможно, тут они работали плечом к плечу, преследуя одни грезы. Они, безусловно, знали , что Шарль ждет дочь. Но вот , что за прелесть! Больше они ничего не знали о Шанталь!
По пути в Германию, о непризнании Шанталь могла призадуматься с особым ударением - сможет ли признать её Отец, когда увидит дочь в том же спелом возрасте, что и 17 лет назад?
К Шлезвигу - месту , где "осел" её отец - она приближалась не торопясь. Она была готова замедлить планету, что бы только отдалить мгновение встречи с любимым отцом. Шанталь, как жук, боялась, что скажет Отец, её кровь и плоть, когда узнает о предательстве? Как посмотрит на неё? Какими дикими словами ей оправдаться? Но ответы находить не пришлось.
Когда Шанталь добралась, её отец был уже мертв.

Дом, в который вел обратный адрес на конвертах, отправленных Шарлем при жизни, оказался пристройкой около заброшенной фабрики. Внутри было больше пусто, чем просторно, и до безумия мог довести запах машинного масла, который сплошь смазал стены дома. Не спасли бы открытые окна от того слабоумия, которое вызывал приторный аромат. Дом нельзя было назвать жилым – в нем Шанталь, конечно, встретила людей, но они явно находились в этом здании не как жильцы, а скорее, как воры.

- Шарль умер от оспы пару месяцев назад, - сказали жители дома. Они впустили Шанталь с первого стука и, милосердно выслушав её историю, завязали с ней долгий разговор, занявший, наверное, целый вечер.

Как и догадалась гостья, её отец был среди этих крысоподобных людей "ценной фигуркой", как в прочем был таковым и 17 горьких лет назад. Шарль был одним из тех, кто стоит у дверей революции, открывая их первым, потому его можно было назвать "ценным". Однако он никак не относился к тем, кто собственно строит эти двери, и потому-то он был лишь фигуркой.

В этом доме Шарля знали достаточно, что бы судить и верить его целям, служить его идеалам, которым и Шанталь покладисто верила. Плечом к плечу собранные в этом доме люди возвращали к жизни старые планы, воскрешение которых зависело от Шарля. Однако недавно он заболел оспой, как и все подобные маленькие руководители заболевают ею точно в тот момент, когда планы власти меняются.

Безусловно, тут знали, что Шарль ждет дочь. Но вот, что за прелесть! Больше ничего о Шанталь её отец не говорил. И тогда, пользуясь удачей, Шанталь солгала. Солгала обо всём на свете! Да бы только остаться в этом доме и продолжить дело дорогого Шарля.