13. Любочка о начале жизни в Академгородке

НА СНИМКАХ: Наша дочка Иринка плачет (осень 1959)


Начинали мы жить в городке очень трудно. Когда мы приехали, сдан был только один дом, в котором жили все, от лаборантов до академиков. Там же была и временная гостиница.

Пожив пару дней в ней, мы сняли комнату в ближайшем к городку населённом пункте – посёлке Кирова. Комнатка была маленькая, но нам не привыкать.

В Ленинграде, в Озерках мы жили в пятиметровой. Но место, зато, было замечательное (кстати, и там тоже). Дом стоял на самом близком к Золотой Долине краю деревни, у леса.

В городок нас с Иринкой привёз папа. Рано утром он вставал и шёл в лес по грибы. Возвращался через 20-30 минут с полной корзинкой. На завтрак была чудесная жарёнка. Так что проблем с едой не было.

Посёлок располагался на горушке, у подножья которой раскинулись временные постройки недавно образованного Сибирского отделения АН СССР. В финских домиках было все необходимое для работы и жизни: квартиры, лаборатории, испытательные стенды, даже небольшой магазинчик и столовая, в которой питалось все «местное население», от мала до велика (в прямом и переносном смысле). А «малого» было довольно много: вся обслуга, лаборанты, м.н.с. – мэнээсы (младшие, или как их в городке называли «мелкие» научные сотрудники. И, конечно, дети, которых привезли с собой собранные со всего Советского Союза, тогда еще очень большого, научные сотрудники более высоких рангов – кандидаты наук и доктора.

Но основные институты в то время еще находились в Новосибирске в 30 км от городка.

Муж мой работал в городе. [Любочка ошибается. Я ходил на работу в уже сданный Институт гидродинамики. В город теперь ездил нечасто. –МК].

А мы с полуторагодовалой дочкой частенько ходили обедать в столовую [Золотой Долины. –МК]. Для этого нам надо было спуститься с горушки по некрутому, покрытому редким леском склону.

Нормальный спуск для взрослого человека занимал не больше 10 минут. Мы с дочкой одолевали эту дорогу гораздо дольше, в зависимости от её настроения.

Мой восторженный ребёнок не пропускал ни одной детали, и в самом деле, замечательной в этом месте природы:

– Мама, смотри, какой цветочек! (грибочек, листочек, кусточек и т.п.)
Я смотрела и радовалась за нее, несколько при этом содрогаясь при мысли, что мне предстоит потом. Дело в том, что моя доченька с самого рождения совершенно не переносила голода. Когда я начала её прикармливать мне пришлось натренироваться в скорейшем «доставлении» пищи из тарелки в рот, который не желал оставаться пустым ни секунды. Начинался жуткий рев. И никаких сосок или бутылочек с сосками. С самого начала прикорма, а он был ранним, с двух месяцев, я приучила ее (на свою голову) есть из ложечки, а пить из стопочки.

Помню в связи с этим немало смешных эпизодов. Один из них – в столовой. Придя туда после 45-минутного спуска, мы оказались за одним столом с Михаилом Алексеевичем Лаврентьевым.

Сев за стол, голодная Иринка сразу начала орать (любое другое слово будет неверно отражать действие). Академику это быстро надоело:

– Почему этот ребёнок кричит? – спросил он меня строгим голосом.

– Голодная, – смиренно ответила я.
 
И тогда на всю столовую прозвучал грозный и громкий приказ главного начальника:
– Дайте же, наконец, этому ребёнку что-нибудь!
Через минуту расторопная официантка поставила на стол тарелку с супом, и после первой же ложки наступила тишина и полное счастье. Моё, по крайней мере.

Продолжение следует: http://www.proza.ru/2017/01/21/604