Размышления на отвлеченную тему 2

Краткий курс

Предварительные замечания

Они только готовили, скромные труженики, просто работали на революцию.
Сами они? искренне полагали, на конституцию. Вздыхали, еще бы день, всего один день, и была бы у нас конституция. Куцая, верно, куцая, но была бы. Они, = учителя, арифметики и географии, в отдельных случаях, космографии. Как выглядела эта наука? Дикий ветер в лицо, его скорость должно быть больше ста километров в час.
…
Вся страна мирно отмеряет свой привычный путь привычными верстами.
А вот они уже перешли на километры, были уверены, все перейдут к метрической системе. О чем не знали, что метрическая система послужит делу утверждения деспотии. Они были заняты делами, вернее, делом. В чем оно состоит? Вернемся к началу, два разговаривающих учителя, для русского разговора нужны хотя бы два участника. Их не слишком волнует политика, как? да они только об этом и говорят!
По крайней мере, одного из них не волнует, он говорит о взрослых делах.
Чем он выделяется,
сначала делает свои дела, потом говорит о них. Точнее, говорит об оппонентах, много и часто. Его оппоненты, понятно, пишут, пишут, тем самым подтверждают его дела. Он горячится, раздражается, в спорных случаях, вперед вылетает указательный палец. Ощущение, как будто этот палец вонзается в тебя. Такое ощущение испытывал каждый, кто видел в этот момент увлеченного педагога. Позволить себе увлечь себя, наверное, немногие могут позволить себе нечто подобное. Увлеченному не сидится на месте. Сани, а на чем еще ездить, только сани и брички. Кареты, понятно, исключаются. Избы, а где еще можно ночевать в местечках, только в угарных избах. Родовые усадьбы остаются в стороне. Еще подрядчики, с кем-то надо воевать, иначе не прослыть блаженным. Еще полуголодные учительницы в селах, и села примерно такие же, кругом наполовину. В итоге складывается некая общность. Ее, эту общность, даже могут называть школой, могут дать этой школе имя, понятно, от имени основателя. Вот здесь, в какой-то неясной точке происходит слияние, соединение разных курсов, точнее разных кратких курсов. Как это делалось на практике, есть хороший пример. Опять воспользуюсь подсказкой все того же писателя. В его изложении этот избитый пример выглядит примерно так. Да это же Нечаев! Чуть подробнее. Издать манифест, в котором объявить о возвращении крестьян под руку помещиков, такова, мол, царская воля. Спорить с такой волей бесполезно, на то она и царская воля. Понятно, расчет на крестьянское восстание. Далее, расправа с врагами трудящихся масс. Всего-то, требуется проявить беспощадность, однажды, один раз. Такая вот трогательная забота о простых тружениках. Так оно и есть, это Нечаев, чем известен? Самый большой революционер всех времен. Конечно, после Карла Маркса. Возможно, поэтому стали говорить, в одном случае нечаевщина, в другом, марксизм. Если возможен локомотив истории, то возможен он только вместе с машинистом, кто-то должен управлять этим локомотивом. Была такая уверенность, найдутся люди, смогут управлять. В самом деле, неужели люди не смогут управлять сами собой. Лишь бы их оставили наедине с собой, не враги же они сами себе. Дальше, обычные цепи из горьких слов, бешеных слез, проклятий в адрес бессменной царской воли и столь же вечной интеллигентской слякоти.
…
Чем мы хороши, наверное, как раз хорошими примерами.
Что всегда и подтверждается данной нам отличной статистикой. Скудны? скудной статистикой, если понимать под ней средний уровень. В сфере примеров, здесь личности, или даже так, яркие личности. На другом полюсе, среди утомительных цифр утомительной статистики, там некий безличный уровень. Выйти из статистики, вышли, как всегда, чтобы разойтись на две стороны. Здесь западники, там славянофилы, и чего им не хватало, неужели первенства.
Эти первые, фактически предшественники, разорялись.
Быстро, медленно, но разорялись все, чем не направление движения. Своего рода курс, печальный, но все же курс. А сами учителя, на привычном языке, интеллигенты? Они готовились потрясти мир, не зря сидели в своих серых двухэтажных гимназиях. Со временем, правда, выяснилось, готовили они возвращение старых привычек. Или старых мерзостей, чаще говорилось именно так. Говорилось, правда, не в самой России, за ее пределами, где именно? Конечно, в Европе.

2. Неизбежность краткого курса/2

Место делает человека, разумеется.
Делает, или красит, пользуясь привычной формулой. Но сначала нужно сделать место, и кто сможет сделать такое место, которое будет красить любого, занявшего это место. Сделать место, и уйти, то есть, освободить с таким трудом созданное место. Вот уж поистине, ирония история.
…
Маркс и Нечаев, всего лишь персонификация, за ними Европа и Россия.
Что может быть дальше, оказалось, нет ничего ближе. На российской почве они не просто сошлись, осуществился тот самый синтез, о котором мечтал автор Манифеста. Отмечалось, учителя уже в эпоху Александра-2 быстро меняли патриархальный облик России. Сами учителя и есть новый облик, иначе как бы могли они менять старину? Наверное, так оно и было. А что это было, очень короткий период, четверть века. Ему под стать его краткий курс. К началу, несколько тысяч школ, и это на всю страну. Двадцать пять лет спустя, их число увеличилось почти в три раза. Привычный оборот – лицо России, Наверное, точнее будет сказать, сущность России – две стороны, они же два участника, самодержавие и революционеры. Обе стороны выдвинули лучших своих представителей, еще одна традиция. Трудно представить, лучший царь из всех русских царей. Не самый сильный, но лучший. Против него лучшие революционеры, из всех русских революционеров. Безвольные люди с сильными страстями, вот один из основателей и показал, что может дать воля таким людям. Чуть иначе, что может с ними сделать воля. Даже воля одного человека. Всего одна воля, зато какой человек, ни перед чем не остановится, и никто не сможет его остановить. Что может такой человек, наделенный такой волей, показать сущность России. А мы будем подтверждать, для того он и был призван. Именно так оно и случилось, именно это и было сделано через тридцать шесть лет, в одна тысяча девятьсот семнадцатом.
…
Учителя или руководители, на чем остановиться, сделать упор?
Был бы упор, та же опора. Странное время, учителя чувствуют себя руководителями. Руководители чувствуют себя учениками, значит, надо учиться. Учителям, придется руководить. Начало, как часто бывает у нас, положила неудачная война, в данном случае Крымская война1853 – 1855 годов. Начинал ее один человек, тем самым положил конец своей карьере и своей жизни, он оказался бессилен, несмотря на власть, которой он располагал. То была абсолютная власть. Ее война открывала новый период в жизни страны, его называют теперь первой оттепелью, не позабыть ли нам абсолютную власть. Этот краткий период начался в 1856-м, конечно, благодаря Александру-2, благодарить его, почему-то было не принято. Завершился в 1881-м, благодаря Исполнительному комитету, ему воздавались все мыслимые почести, реже современниками, чаще потомками. Через сто лет? Не странно ли, ровно через сто лет очередное начало положила смерть одного человека. И в этот раз, человек, располагавший абсолютной властью, оказался бессилен. Предела власти нет, зато есть предел человеческий. 1953-й год открывает вторую оттепель. Взошла эта оттепель, уже в Советской России, благодаря мужику Хрущеву. Неужели повторяться, нам повезло, что на троне оказался лучший мужик из всех русских мужиков. Вернее, сначала возле трона, затем на самом троне. А кого мог приблизить к трону самый беспощадный диктатор из всех диктаторов России. Тогда придется соглашаться, лучшего мужика скинули лучшие бюрократы из всех русских бюрократов. Иначе бы не состоялся самый лучший застой в истории России. Очень интересная мысль, об этом историческом состязании самых лучших людей, представлявших ведущие социальные группы.
О чем я?
Мощь, богатство, все это о России, еще о той России, которая ходила под царской рукой. Говорилось в самой России, за ее пределами, мусолилось. Если это так, а это было так, цари имели какое-то отношение, к этим размерам, мощи, богатству. Не на последнем месте одаренность русского народа. С участием царей эта мощь. Или помимо них. Вторая Англия, готовится стать первой, еще бы, население втрое, территория в десятки раз больше. О чем предпочитали молчать, эту территорию сотворил народ, или сотворила власть. Конечно, об абсолютной власти, которая творила сама себя, а кого она должна была творить. История этой власти на самом большом куске мира, она подходит, уже подошла к концу. Или получит второе дыхание. Далее шла нехитрая картинка. Кучка всевластных сановников. И такая же кучка молодых людей. Разделение выполнено, факты разложены, дальше? столь же несложная операция. Первая кучка, тупые сановники. Вторая, вопрос риторический. Одна неясность, а где же здесь мирная Россия.
И что такое мирная Россия?
В ее руках – та самая абсолютная власть, виделась как неизбежность. Если такая абсолютная власть будет в руках России, ее народа, тогда неизбежна только мирная Россия. В самом деле, не пугать же Европу новым обликом древней страны. Не снять ли старые перчатки, кто бы спорил, теплые перчатки, но уж больно старые, изношенные. Ярмо абсолютной власти в таких перчатках не удержать.
…
Такое небольшое уточнение, их было много, почти бесконечное разнообразие.
Ибо было множество желающих внести подобные уточнения. Есть работа, или работа вообще. И есть работа на земле. И работа на кафедрах. Иногда даже в бесчисленных канцеляриях. А еще есть люди, занятые революционной работой, не абы как, по-настоящему. Почему бы тогда не признать, есть люди, занятые работой во власти, властной работой, тоже по-настоящему.
Власть – это курс.
Но и революция – это тоже курс, куда? Краткий курс власти давно покрылся пылью, подтверждалось это известным выражением, мы все немного социалисты. Конечно, перифраз. Краткий курс революции, он еще только пишется. А что там уже записано, обойдемся без перчаток, верно, революцию в перчатках не делают. Перчатки достают, когда речь заходит о власти для власти. Революция, не стесняется показать свое презрительное отношение к существующей власти. Есть головы, скажем, двести тысяч первых голов. И есть голова, всего одна голова. Чем она выделяется, за нее не жалко отдать двести тысяч первых голов. Люди спешат разделиться, иначе бы не были людьми. В данном случае на тех, кто занят разговорами. И на тех, кто занят делом. Первые, профессора, военные, служащие, конечно, интеллигенция, чаще люди в возрасте. Солидный народ, доходы позволяют им быть солидными. Вторые, обычно это молодежь, интеллигенция, смотрящая на этот мир несколько иначе, на первых свысока. Еще бы, своя позиция – повод для гордости. На эту молодежь раздраженно косится, опять интеллигенция. Эта новая интеллигенция знает, во всяком случае, поставлена в известность, о чем? О предвидениях, имеющих силу естественнонаучных законов. Чтобы показать, или обнаружить действие этих законов, нужно массовое действие. Скажем, массовый террор. Расхождение? Опять вопрос о власти. Начать массовый террор можно лишь после захвата власти. Без власти, конечно, безвластие, только индивидуальный террор, и это все, на что способны романтики от революции. Оказывается, революционеры, отделившись от либеральной публики, тоже спешат разделиться. Главное провести черту, или межу. Будущее не состоится, ибо индивидуальный террор закрывает его, почему? Такой это террор, по сути своей, не является войной. Напротив, массовый террор – это настоящая война, будущее за этой войной. Речь уже не о черте, на которой можно стоять всю жизнь. Скорее о яме, в которой надо закопать все приговоренных. Каждый курс торопливо пишет свой краткий курс. Начинают все одинаково, в интересах трудящихся, конечно, не в интересах же самих интеллигентов. Далее расхождения. Самый выразительный вариант, конечно, у адептов массового террора. В интересах трудящихся допустимы любые средства. У Маркса этого нет, его читатели должны сами делать выводы из его учения. Его учение, выводы читателей, разве учение не заканчивается выводом. Кажется, эти читатели утверждают, власть – это средства, тут же уточняют – железные средства. А сам основатель? Он уже пожилой человек, проблемы здоровья, раздражается. Окружен вещами, дешевыми, старыми, бедными. Поневоле начнешь повышать голос. Рядом с ним, мрачноватый мир бутербродов, брошюр, вражеских козней, их же глупостей. Над ним зарево, до него делали мировую историю, он решил делать мировую революцию, = смысл жизни. Сам он стал таким смыслом для немногих. Другое дело, главный труд жизни, обвинительный акт против буржуя, имеет успех в среде русских революционеров? принять, при случае можно полистать, но чтобы читать!.. Достаточно знать главные идеи, знать и сочувствовать. И это все, этим ограничиться, жизнь Мавра уже идет не туда. Краткий курс, его он послал съезду еще в 75-м.
Примечание 

Сказать каторжнику, каторжник, как относиться к этому?
К тому, что каторжнику говорят: каторжник. Или к каторжнику. Или к тому, что любой может стать каторжником. Есть реакция, называемая естественной, надо уничтожить каторгу. Предполагается, тогда и каторжников не будет, куда же они денутся, станут бывшими, останутся в прошлом. А само это прошлое перестанет, наконец, висеть над настоящим. Это называется, делить людей, некоторых из них относить к каторжникам. Таковы они по своей природе, иначе бы полиция не понадобилась. Что делать с подобными людьми, с какими именно? С людьми, склонными к революции, к завиральным идеям, как говорили во вторые 60-е. Кто бы мог подумать, бывшие каторжники станут героями. Настоящие революционеры – каторжниками. А бывшие полицейские? Они так и останутся самими собой, полицейскими.