Размышления на отвлеченную тему 1

Краткий курс

Предварительные замечания

Знакомое почти всем слово, = курс.
Во всяком случае, слышали все. Знакомое, и столь же неопределенное, будучи взятое само по себе. Каждый соотносит с картинкой, которая сложилась в голове. На то ведь и голова, чтобы творить картинки, нужные сохранять, ненужные удалять.
…
Курс, задать курс, быть в курсе, или на курсе.
Сбиться с курса, всего лишь. Или вовсе вылететь с курса. Мы можем выбирать, хотя бы теоретически, курс, вектор, направление движения. Или некую тему, которую собираемся охватить общей формулой. Бывает наоборот, подвести ряд отдельных положений под общую формулу, выбранную заранее. Далее, заменить положения событиями. Теперь единый взгляд, охватывающий некоторый период. И как результат, курс лекций. Разумеется, это не обязательно. Утешительный момент, решение, выбранное заранее. На деле, подобная формула может быть, или может предстать условием. Обычное внешнее условие, предложенное, данное, жестко навязанное.
Но все же, все же, хоть каплю, жалости храня,
темы стараемся выбирать сами. Или подбирать, благо, навалено их немало. Должна же быть наша самостоятельность, хоть где-то, хоть в чем-то. Осознавая свою самостоятельность, обычно обнаруживаем нечто обратное. Скажем, не можем выбрать время рождения, кто-то делает это за нас, не забудьте поблагодарить. Этот кто-то даже может остановить наше движение на пути к рождению, бывает, останавливает. Неужели и здесь благодарить. Условия, в которых мы рождаемся, есть такие условия, и что? Условия выбирают нас, не верится, не хочется верить. По давней привычке разделяем, выбирают родители, не забудьте поблагодарить. А условия делают нас. Продолжаем эту линию, связанную с желанием верить, возможно, это одно из самых первых желаний. Хочется верить, однажды нам удается, однажды удастся оторваться от породивших нас условий. И глаза обращаются к небу, а где еще можно видеть нечто вечное. Недоступное, потому вечное. Что остается, открыть глаза, пошире, и обратиться к вечному небу. Впиться, глядишь, какая-нибудь картинка проявится.
Религия, самый древний способ оторваться от внешних условий.
Судя по ее древности, один из самых успешных. Все так, неясность, зачем отрываться от условий. От этих надоевших внешних условий. Сколько персонажей прошло перед нами, еще в школе. Все они, всю свою недолгую жизнь занимались одним делом. Занимались, или посвятили свою жизнь одному делу, так они полагали. И это дело, отрываться от проклятых условий. Увидеть героя, увидеть пример, после чего начинаются собственные усилия по отрыву. Отрываться, зачем? от чего! Некоторый стандартный набор известен.
От связей.
От корней.
От замыслов.
Связи, они же отношения. Корни, они же прошлое. Замыслы, они же будущее. Иногда добавляются надежды, за этим? Желание, несбывшиеся замыслы превратить в корни. Оторваться, чтоб узнать, что нас связывает. Если рвем, значит, видим. Тогда узнать, чем дорожим, вернее, чем надо дорожить, не самый худший вариант. От чего труднее всего оторваться, наверное, от легенд, от промыслов. В менее очевидном случае, помыслов, просто от вымыслов. В самом деле, ненужные картинки спешим удалить из головы, чего им мешаться. Но если удаляем, значит, они там появились, каким-то неизвестным образом. Как-то вышли из тени, прорвались, прокрались. Каждый из нас, обладатель головы. Вот эта щедрая голова и творит, = дарит, картинки по своему произволу. Разве мы не вольны в своих желаниях. Что ж, пошли на поводу желаний, шагать можно долго, по сути, бесконечно. Раньше всего, оторваться от чужих замыслов, сколько метафор рождено этой потребностью. Не хочу быть игрушкой в чужих руках, руки к игрушкам привыкают быстро, ломают, ломаются. Мы не пыль на ветру, к холодному ветру привыкнуть трудно. Еще труднее к сапогам, которые топчут тебя как пыль. Откуда берутся сапоги, мое предположение, из головы. Оторваться, понятно, чтобы примкнуть к своим замыслам. Припасть к корням, кто бы спорил, однажды можно превратиться в эти корни, стать корнем. Чуть иначе, забыть, что есть нечто, называемое курсом. Все лучше, чем следовать за некогда знаменитой, а ныне основательно забытой курсисткой.
1. Неизбежность краткого курса

верной дорогой идете, товарищи!.. обычная небрежность.
Есть ли верная дорога, сказать трудно, но вот верность?.. кажется, история человеческих увлечений обнаруживает ее присутствие. В переводе на курс, есть одна дорога из многих. Верно, такое есть, и уйти от этого невозможно. Приходится выходить на дорогу, всю жизнь по одной дороге, скорее всего, и эта вещь из числа тех же невозможных.
…
С чем приходиться сталкиваться неизбежно, с самой неизбежностью.
С некоторой долей условности, в этом состоит первая неизбежность. На чьей стороне неизбежность? Как говорил первый школьный учитель, еще одна неизбежность. Так вот, он говорил, почему-то выбрасывая руку перед собой, вопрос не по существу. Возможно, он жил в легендарное время. Другой, более скромный вариант, просто верил, однажды поверил в легенды. Неизбежность своего прихода, под вопросом, иногда под большим вопросом. Неизбежность ухода, вопрос снимается, в некоторых случаях заменяется другим вопросом, когда состоится эта неизбежность. Иначе говоря, в некоторых пределах есть возможность одну неизбежность заменять другой, скажем, вместо одного учителя выбрать другого. Чуть проще, вместо себя предложить кого-нибудь другого, предложить, или заставить, или вовсе подставить.
Понятно, крайний случай, впадать в эту крайность, желающих немного, но любители есть.
Исключение? Конечно, революция. Поскольку любая революция – всегда восхождение к крайнему случаю. На выходе из революции, говоря образно, по горячим следам, обычно предстает вещь, в наших условиях называемая кратким курсом. Если возможен краткий курс бойца, почему невозможен краткий курс революции. Логика хромает, можно подставить костыль, краткий курс восстания. Или хотя бы краткий курс той силы, которая эту революцию оседлала. Особенность, претензия на единственность. Одним словом, вынужденно возвращаюсь, заставляю? Всего лишь убеждаю себя признать неизбежность краткого курса. Что ж, вернемся, признаем, как его представить, почему бы не позволить себе такую легкую небрежность. Воспользуюсь подсказкой известного писателя. Как и положено известному писателю, он выхватывает необходимую в таких случаях обширную картинку, точнее было бы сказать грандиозную. Чтобы уместить ее, ему хватает буквально полстраницы, на ней? Вечер, зимний. Ветер, снежный. Два взрослых человека, конечно, мужчины, уже традиция. Им повезло, в их распоряжении отдельная комната, ее принято называть кабинетом, что ж, бывают и скромные кабинеты. Спешить не надо, они охотно пользуются такой редкой возможностью, и говорят, и говорят. Благо, повод, вернее, предмет обсуждения перед глазами, это учебник арифметики, для детей. Переводить разговор на автора, в их среде это низость, речь только об учебнике. Кому-то должна принадлежать инициатива, конечно, даже здесь находится ведущий, второй признает его ведущую роль. Потому и считается другом.
…
Первый вопрос, как вам?
Хорош, очень хорош, превосходно написан. И в конце, знает свое дело. Да это же вызов, нормальная реакция, пусть, но ведущий имеет полное право расценить такую оценку как вызов, лично себе. Отсюда его реакция, раздраженный вид, жесткий тон: преступление! как относиться к автору такого учебника, дело личного выбора. Поэтому ведущий оговаривается, я так считаю. В учебнике читаем, яблоко – сыпучее тело, гнусный вздор. Так они в мешках, их много, вздор! Но ведь это не мешает складывать, вычитать, делить, короче, никак не мешает учить арифметику. Вот он, главный момент, ради чего и затевается дискуссия. Ведь эта книжка для детей, не так ли, так. А когда работаешь, хотя бы говоришь с ребенком, надо упрощать.
Все надо упрощать,
по сути, категорический императив, с высоких берегов Волги.
Нужно дать направление движения, курс. Следуя ему, ребенок будет осваивать предмет, как он будет это делать. Если упростить, он сделает это быстро, очень быстро. Иначе говоря, чтобы ребенок пришел к желанному состоянию, = грамота, нужно выбрать правильный курс. Что-то смущает собеседника, и по этому учебнику выучатся, правильно будут считать. Мало встать на правильный путь, это путь должен быть самым коротким. Человек всегда выбирает самый короткий путь, иначе бы он не был человеком. Можно пожимать плечами, да ведь это банально, расхожая истина. Разве от этого она перестает быть истиной. Если хочешь руководить ребенком, должен пользоваться доверием ребенка. Еще один короткий путь. Короткий путь ребенка. И короткий путь к ребенку. Вести ребенка коротким путем к результату, грамотность даст ему шансы. Ведущий ведет себя к своему результату, у него свои шансы, есть и это. Но в целом, скорее миссия. Где бы ни был ведущий, он должен руководить, на то он и ведущий. Его может оправдать, только высокая миссия. Наступать, наступать, тем более, когда есть такие авторы. Следует пара резких словечек, вот это настоящий ведущий, умеет зреть, прямо в корень.
…
Хорошо, взрослые люди часто говорят об учениках, но больше об учебниках.
Еще больше об их авторах. Это значит, хотя они и говорят о детях, сами они остаются взрослыми, кто еще позаботится о детях. Не сами же они будут о себе заботиться. Еще одна неизбежность, дети не могут заботиться сами о себе. Зато позволяют заботиться о себе, не продлить ли это детское состояние, но зачем? чтобы продлить свое взрослое состояние. Все так, но взрослые занимаются взрослыми делами. И вот здесь, в конкретном кабинете, где-то на берегу Волги два взрослых человека занимаются такими делами, что они делают? Ищут истину, наверно, не без этого. Позволяют себе особое мнение, есть и такое. Между тем, один ведет разговор, второй лишь содействует, по мере сил, куда первый ведет свой разговор. Цель разговора – в самом разговоре, ведущий драматизирует состояния, свое состояние, плюс состояние собеседника. Тот не поддается, откуда же его угнетенное состояние? Внешние обстоятельства, поистине трагические. Это не мешает ведущему живо драматизировать ситуацию, скорее, подхлестывает. Цепь разговора, все тот же курс. Выбрать самый короткий путь, ведущий к заветной цели, верно, не сидеть же в тихом волжском городке до скончания века. Или в столь же тихой нейтральной Швейцарии.
Упростить, путь ребенка.
Или для ребенка, как говорят упрямые взрослые, на то ведь и взрослые, чтобы решать за ребенка. Драматизировать, путь взрослого, кто это говорит? Это может говорить директор народных училищ, была некогда такая должность. Такой директор может забыть свои перчатки, потом вспомнить, вернуться, надеть и обнаружить под одним пальцем золотой. Под двумя, даже под тремя. Или вовсе в кармане пальто. С этим директором такой номер не пройдет, это известно всем. Все? Состоятельные люди в маленьком волжском городке. Он может и не говорить. Ему достаточно поставить в центре стола обычный школьный учебник. Традиция, некий учитель вынес в мир свои тезисы, для верности приколотил гвоздями. Их было, если мне не изменяет память, всего девяносто пять. Неужели кто-то из прихожан осилил все девяносто пять. Скорее кто-то читал, потом передавал в устном порядке. Кто еще способен сделать из обычной вещи пособие для руководства. Есть взрослые, желающие быть только взрослыми. Есть взрослые, помимо этого желающие быть еще и руководителями. Ребенок не может отказаться от своего короткого пути, решают за него. А вот взрослый, наверно, ему не обязательно ударяться в драму. Не обязательно, конечно, как не обязательно быть руководителем. Учитель, ограничен ребенком, шире школьниками, возвышайся над классом. Руководитель? Чтобы оставаться руководителем ему приходится, хотя бы периодически, сокращать путь для взрослых, а то ведь могут и попросить. Иногда даже верноподданные решают, вернее, решаются сократить свой путь к заветной цели. Стоит сократить свой путь, как находятся желающие разделить этот путь, вернее, результаты движения по тому короткому пути. У них есть шанс, какой? Продолжить путь после учителя, здесь еще одна неизбежность, весьма неприятная, но от нее тоже не уйти. Можно сколь угодно широко махать секирой, это ведь так просто, кто-то будет точить секиру, найдется, потом пойдет провожать в последний путь. Борис Годунов, Александр Меньшиков, Александр Романов, Никита Хрущев.
 …
Люди делятся, хотя бы некоторые, на учителей и руководителей.
Еще на тех, кто умеет упрощать проблемы детей и на тех, кто умеет упрощать проблемы взрослых. Из числа последних, так считается, и выходят вожди. Случайно ли, на страницах известного писателя сошлись директор народных училищ и рядовой учитель. Директор, начинал учителем арифметики. Рядовой, согласен завершить путь учителем арифметики, как полагается, он прислушивается. Директор, клонил голову набок, был насмешлив, говорил резкие слова. Признался, не знает, сколько дают за яблоки на сельском базаре, давно не заходил. Но вот школьники из окрестных сел, наверняка знают. О чем не говорит директор, что сельские школьники страстно мечтают об отмене занятий. Повод, чем страшнее, тем лучше, ибо тем вернее. Лишь бы отменили, не ходить на занятия, даже школьники грезят короткими путями. А тут 1-е марта, мечта грозит явью. Начинать можно с  философской лампы, кавычки опущу, водород плюс кислород, глядишь, все быстро закончится обычным взрывом. Но можно сделать взрыв куда страшнее, из обычных яблок, чтобы покончить с философскими причудами. Вести дело к взрыву, это и значит, выбрать верный курс. Дать волю подражателям? сами возьмут, после чего появится краткий курс. Краткий курс, первый вариант назывался катехизисом, обязателен, зачем? чтобы поставить последний опыт. Сомневаться в своем праве на такой опыт, почти преступление. А потому должно быть и руководство для желающих поставить этот последний опыт.