Глава 7. The letters forgotten

 Письмо первое. О.
        Привет! Как твои дела? Странный вопрос, наверное, ты ведь этого письма никогда не увидишь. А хотелось бы, даже очень. Я раньше никогда не жил по настоящему, похоже. Я просто дышал, не понимая как легко и приятно это рядом с тобой и как напрягает этот кислород без тебя. Сейчас даже в дыхании нет былого автоматизма. Осмысливается и переоценивается все. Я много всего такого могу тебе рассказать, но суть ты поняла и так, по-моему. Хуже всего то, что ты мне даже не снишься. Просто с тех пор, как мы расстались, мне не снится ничего вообще. Я просто отключаюсь. Даже мать пытается объяснить это усталостью, но я великолепно знаю, что усталость здесь ни при чем. Тебя нет рядом, а я просто не хочу даже во сне видеть что-то другое. Мне ведь всегда снились только те вещи, которые рядом. Те люди, с которыми общаюсь постоянно. А тебя сейчас нет в этом списке. Мне порой и самому кажется, что все это только сон и тебя не было никогда. Как я мог вообще кого-то любить? Но, знаешь, даже если я и прав, то это был лучший сон в моей жизни. Благослови меня хоть на какие-то сны о тебе, я не прошу цветные. Я не прошу у тебя многого, но не стоит исчезать из моей памяти. Я себе и тебе этого не прощу. Помнишь, мы стояли с тобой обнявшись у автобуса, когда ты уезжала? Ты обещала, что не забудешь меня. Насколько ты сдержала свое слово? Могут пройти всего два года и ты не будешь помнить обо мне ничего, кроме имени. Со временем, может, и его забудешь. Но знай, что как бы там ни было, ты была и есть мой лучший рассвет. Прошло не так много времени, но даже я начинаю немного забывать твои черты лица, но помню твои жесты. Я могу не вспомнить твои жесты, но я помню запах твоих духов. Мы ни разу не переспали, но я помню запах твоего тела и как я им дышал, помню волосы  и шелк твоей кожи. Все так просто. И в сумме выходит вроде и малость, но я благодарен и за эту малость – не у всех есть и это. Это почти комплекс – постоянное «не у всех». А вообще, просто зависть – когда я вижу какую-нибудь пару в трамвае или на улице и как они ведут себя, общаются меня начинает что-то грызть изнутри. И сразу приходит мысль, что у меня было лучше. Ведь все это временно, но я буду помнить дольше. Не память ли говорит о «качестве»? из многих похожих картин люди перестают различать хорошие. Они начинают сливаться в одну и у человека остается лишь общая схема, понятие. И он уже просто знает, что вот так должен выглядеть пейзаж, а вот это – натюрморт и у него нет общего с портретом. И единственное, что не исчезнет это момент, когда видишь какой-либо шедевр. Он остается в памяти и подробности его со временем становятся все значительнее. Ведь детали улавливаются всегда, они просто позже осознаются. Вот поэтому и смотрю на всех немного свысока – случись что, они помчатся к новой линии с места в карьер и не задумаются о деталях и подробностях. А потом все сольется в одну картину и оттенки перестанут существовать. Как на детском акварельном рисунке, который лежит под дождем. Его не выбросили, но о нем попросту забыли. Все мы о чем-то забываем. Может быть так будет и с нами? Не знаю. Не хочется. Мои наилучшие пожелания, с любовью, Крис.

                Письмо второе. О.
        Привет. Вот опять пишу тебе и опять не отправлю. В чем смысл тогда писать? Не знаю. Мне просто кажется, что с каждой строчкой ты ближе ко мне. Хоть немного ближе. У меня сейчас круговорот дел. Я собрал группу, играю сейчас. Нас разнесла в пух и прах какая-то мелкая стерва, которая сейчас играет у нас на клавишных. Критик из нее жесткий, надо сказать, но и синтезатором она владеет великолепно. Недавно слышал – она неплохо поет плюс к тому. А еще вы с ней тезки. Впрочем, кроме имени у вас ничего общего. Может только рост. Мы собрали довольно хорошую команду музыкантов. Никто из нас не технарь, но мы чувствуем и понимаем музыку. Я, например, никогда не думал, что бас станет моим инструментом. Я ведь всегда хотел стать гитаристом. Одно неудобно – струны надо перекидывать на левую, а так все в порядке. Самое интересное – меня никто не учил играть, но за пару месяцев я сделал довольно много. Гармонии я вообще на слух подбираю. Иной раз так, что сама гармония и становится основой песни. Мы никогда не сидим над нотами и аккордами – играем в основном на слух. Так играют только профи, но и у нас неплохо получается. Впрочем, я никогда не думал, что рок-н-ролл играть сложно. Но знаешь, несмотря на все эти успехи, мне хочется перелистать жизнь назад и вернуть наше лето. У меня есть очень многое, тем более сейчас, но внутри все же как-то пусто. Смешно то, что мы никогда уже не увидимся, я прекрасно это понимаю. Почему меня так тянет жить прошлым? В конечном счете, ничего уже не вернешь и не изменишь. Я не спорю, ты то самое настоящее, что когда-либо могло быть, самое чистое и нежное. И все же, это как первый снег – он всегда самый чистый и самый запоминающийся, но он тем не менее тает. Как бы я хотел ошибаться, но чувствую, что как всегда окажусь прав. Знаешь, я в последнее время перестал делать ошибки, особенно в отношении людей. И все мои предположения о них оказываются верны до мелочей. Даже противно от этого становится – иной раз хочешь поверить человеку, но понимаешь, что как раз ему верить и не стоит. Приходится одевать красивую маску и дожидаться момента неизбежности. И все это можно изменить, только интуиция говорит, что незачем. Ведь все что в человеке есть настоящего, таковым и останется. У меня откуда-то появился принцип не менять людей и не прогибать их под себя. То же работает и обратную сторону – я не пытаюсь казаться лучше чем я есть. Так и должно быть наверное. Ведь чаще всего мы любим даже не человека, а образ. Я же считаю, что нельзя ни для кого делать свой образ идеальным. Да и в любом случае, даже не признаваясь себе в этом, мы ведь больше любим людей за их недостатки и за свое умение их обходить стороной. Многие со временем так увлекаются этим процессом, что теряют себя и живут в другом и для другого. В этом можно, конечно, найти какой-то смысл, но я считаю, что это не здраво – жить в других. Но ведь каждому свое, не так ли? Знаешь, мне намного легче так жить, адресуя тебе все то, чем я делюсь с бумагой. Хуже то, что ты никогда не пришлешь ответ и ничего не посоветуешь, а так хотелось бы. Это даже не совсем желание, скорее необходимость. Как дыхание, что ли. Я почти уверен, что порядком могу заблудиться без твоих советов. Но ведь обхожусь? У нас было мало времени, но, знаешь, за это мало ты дала мне больше, чем иные смогут дать за всю жизнь. А может это она и была?..



                Письмо третье О.

        Привет, знаешь, давно тебе не писал и пишу только сейчас, хотя времени прошло немало. Главное, что я сохранил внутри твой кристальный образ. Это не икона, конечно, но прочная ниша. Знаешь, я могу тебе рассказать огромную массу всего, что произошло со мной за это время. Я действительно стал кем-то в музыке и наша группа, названная теперь The Invisible Strings даже пытается набирать обороты. Собственно, мы уже их набрали. Все это по большей части заслуга нашей клавишницы и моей Линды. Не обижайся и не удивляйся, но я люблю ее. Знаешь, такое бывает даже реже лета в Арктике. Но мы понимаем друг друга буквально с полуслова и полувзгляда. Есть такая легенда, что однажды, после сотворения мира и заселения планеты людьми, Бог спустился на землю, чтобы посмотреть как живут люди. И увидел, что живут они в гармонии и счастье даже несмотря на то, что их изгнали из Эдема. Никто не обижался на Адама и каждый человек был по-своему богом, ведь не зря образ и подобие; И Бог позавидовал людям. И тогда, когда ночью все заснули, он взял и превратил всех людей во фрукты и овощи. Потом он разрезал их пополам и разбросал по всему миру. После, он превратил все эти половины снова в людей и сказал – «не будет у них счастья и гармонии до тех пор, пока одна половина не найдет другую». С тех пор каждый из нас обречен искать свою половину и половина яблока порой клеится к половине арбуза; Но главное-то не в этом. Я, судя по всему, свою половину уже нашел. Можно, конечно, сказать, что в таком возрасте невозможно это определить. Но, разве душа и сердце появляются только в один какой-то период? Наоборот, большинство людей, по-моему как раз и имеет массу проблем на личном фронте только потому, что родители убедили их в их раннем для таких вещей возрасте. А ведь именно тогда любой человек видит другого как есть и ничего не дописывает. Ведь в таком возрасте еще не понимаешь зачем это вообще кому-то нужно. Жизнь портит нас, поэтому и важны такие как ты – символы. В этом смысле тебя заменить не сможет никто и никогда. Не хочу, чтобы заменяли. Я прекрасно знаю, что ты бы порадовалась за меня, потому и пишу это все, причем не опасаясь, что используешь против. Может и хотела бы, но ведь письмо я все равно не отправлю. Но я хочу сказать тебе очень важную вещь – главное в жизни – гармония, причем как внутри, так и снаружи. Ведь когда ты в гармонии с собой и окружающими, когда ты в мире со всем, что в тебе – мир приходит и на всю планету. Жаль только, что мы не можем стать вот такими идеальными. А может это и к лучшему. Говорят, идеалы это очень скучно…


                Письмо четвертое. О.

         Я давно не писал тебе. Здравствуй. Надеюсь, простишь меня за это как-нибудь. Не то, чтобы я забыл, но не был собой, это точно. У меня произошло такое важное событие, что степень важности я даже не смогу тебе объяснить. Нет, внешнюю сторону ты поймешь, это понятно. А вот как это мне внутри тебе не понять. Да и не надо оно тебе. Не дай Бог пережить такое тебе и твоим детям.
Если ты подумаешь, что речь идет о Линде, ты полностью права. Причем, дело довольно серьезное. Знаешь, она спасла меня. От меня самого, от моей глупости, от дешевых заменителей действительного счастья. В общем, от всего понемногу. Довольно сложная история вышла, поэтому сразу все рассказать не выйдет. Ты уж прости, если выйдет запутанно и сумбурно, но иначе я не могу.
        Как тебе известно, мы ездим за границу на «гастроли». В нашу первую поездку я немного увлекся ЛСД. Поначалу увлечение было вполне невинным. Просто способ расслабиться, что ли. К сожалению, все имеет продолжение. Во всяком случае, пришлось именно сожалеть. Человек устроен так, что его всегда интересуют острые ощущения, новые впечатления, какие-то опыты. Не избежал этого и я. Захотелось чего-то посерьезнее и в мою жизнь вошел морфий. Достать его было, в общем, не так и сложно, хотя дорого. Отчасти из-за его легальности, ведь медицинский морфий дороже и качественнее чем подвальный. Я втягивался все больше и больше. Как я смог так замаскироваться, что даже Линда не знала ничего довольно долгое время, остается для меня загадкой и по сей день. Впрочем, мои музыканты говорили мне потом, что вычислить меня было почти нереально. Отсутствующий взгляд видели все, но поскольку все остальные действия были адекватны, все связали это с усталостью. Так могло продолжаться довольно долго. Наверное, и продолжалось бы до самой плиты сверху. Только случилось иначе.
        Как-то раз я сидел дома и работал над текстами. Гитара в руках, ручка рядом, кофе в лошадиных дозах вперемешку с пивом. Словом, нормальная рабочая обстановка. Линда ушла на кухню поставить чайник и сообразить что-нибудь перекусить. И вот тут и случилось самое интересное. Решив выбросить все ненужное, она случайно увидела в урне пару ампул. Не понять что это было бы сложно. Она спокойно вошла в комнату и довольно резко объяснила что все это неправильно. Причем даже не стеснялась отдельных непечатных выражений, что ввело меня в натуральный ступор. Я хоть и пытался что-то ответить, но знал, что она права как никогда. А вот дальше и началось самое интересное – мне был предъявлен ультиматум. Условия просты – либо я, либо эта дрянь. Выбор был очевиден, по-моему. В общем пришлось бросать и я пошел к одному своему другу, у которого был частный дом. На несколько дней я заперся там в комнате и попросил придвинуть к двери шкаф, чтобы я не вышел раньше срока. Что я там пережил, считаю лишним рассказывать. В любом случае, не пожелал бы такого и врагу. Как бы там ни было, оно того стоило. В одно утро я проснулся с приятным чувством чистоты разума и полной ясности мыслей. Довольно давно я не испытывал такого. А мне всегда казалось, что наоборот - наркотики приносят легкость и много свежести в мыслях. И только по прошествии всех этих дней я понял как сильно заблуждался. Но главное не это, а то, что в конце концов я вернулся к нормальной жизни и именно Линда помогла мне этот шаг осуществить. Оглядываясь назад, я все больше понимаю насколько это было сложно для меня и насколько мне надо быть благодарным своей Музе и просто любимой девушке. В самом буквальном смысле она спасла мне жизнь, пытаясь при этом сохранить меня для себя. Жаль, она не сумела сделать это обоюдным. Безумно и искренне жаль. Не знаю, но для меня почему-то очень важно именно твое понимание.
                Письмо пятое Д.Ю.О.

        Привет, вот пишу, хотя и знаю, что ты не прочитаешь. У меня никогда, наверное, не хватит смелости вручить тебе это все. Может, оно и к лучшему. Ведь, если разобраться, я все равно отношусь к тебе как к произведению искусства. По крайней мере, думаю что отношусь. Мне необходимо думать именно так.
        Я уже и не помню когда и как ты появилась, да это и не важно. Дело-то в другом. Мне сложно все это описать, но, знаешь, могу сказать только, что все вокруг прекрасно и, причем, благодаря тебе. Мне очень нравится как ты выглядишь, при этом наличие косметики равно как и отсутствие или наличие очков на твоем лице – все это мелочи. Я чувствую, что мог бы любоваться на тебя часами. И главное, говори побольше все это время. Я без ума от твоего голоса. Плавность интонаций и небольшой дефект речи из-за чего твой голос похож на такой себе литовский акцент и, считай что я у твоих ног. Не знаю, как и почему тебе это удается.  Конечно, ты об этом даже и не подозреваешь. Ты и не должна. Просто я пытаюсь быть поразговорчивее и не потому, что действительно такой. Чаще всего много говорят именно те люди, которым нечего сказать. Вот так и я. Не хочу давать тебе понять насколько я смущен, растерян, восхищен тобой, в конце концов. Наверное именно так коты реагируют на валерьянку; впрочем, с уверенностью утверждать не берусь.
        Никто из нас двоих никому ничем не обязан, но знаешь, отдельные вещи задевают меня так, как если бы ты была моей женой. Ну, или просто девушкой. Представляешь? Мы толком ведь не знаем друг друга, да ты и не стремишься к этому, что, в общем, правильно. При этом я ухитряюсь поглядывать на тебя как на свою собственность, хотя и понимаю, что этому не бывать. Собственно и незачем. Говорят нельзя зависеть от других. А мне именно это и грозило бы. Хоть американские штаты, впрочем, зависят друг от друга и неплохо при этом живут, но мы не в Америке. В общем, я глупости тут пишу. И не могу без этих глупостей. Знаю, что без них будет хуже только. Говорят, самый большой в мире страх – остаться непонятым… И, в общем, это абсолютная правда.  Хотя, я привык к этому. Знаешь, иной раз сложнее жить, когда тебя полностью понимают. Жизнь тогда становится не такой интересной. Теряется часть красок. А знаешь, ведь если смешать все цвета, получится белый. Да только к чему он, пусть даже это цвет очищения и вечной жизни…


                Письмо шестое Q. (inbox)

        Привет. Приеду в субботу. Какого черта тогда пишу – сама не знаю. Думаю, на словах не объясню. Или хочу дать тебе хоть каплю времени подумать.
        Короче, I can’t find myself, so I need some time to live alone. Вот только сколько это, «some time», я не знаю. Думаю, за пару месяцев управлюсь, но не факт.
        У меня сейчас нет желания жить. Не в том смысле, что я хотела бы умереть, нет. Просто хочу найти себя. Не хочу socializing, как это говорят у нас в «Могиле», или просто люди схарили, как это говорят по-русски.
        Почему тогда (все же) пишу, повторяю: не знаю. Это, наверное, и есть любовь: хочу, чтобы ты знал.
        Тебе, должно быть, хочется ласки и любви до терпкой боли в суставах?
        Прости, не сейчас.
        Мне самой до черта одиноко, но я хочу, чтобы мне было до черта одиноко – тогда начинаешь заниматься самоанализом.
        Ты понял, что «Могила» меня поменяла? Я ж зимой вернулась другая. В худшую сторону. И я eager от этого избавится, но не могу. Все дело в них, в людях. Я стала общаться много, я расслабилась, меня никто не хочет обижать. И я потерялась среди этого. Сейчас это очень тяжело остановить, потому что для этого нужно со всеми поссориться. С друзьями я уже разругалась почти со всеми (а кто и сам со мной) – это вышло неосознанно. Но неотвратимо. Остались подруги. Я не хочу их обижать. Они мне доверяют и, этим я намного сильнее их. Но я не хочу их обижать! Они не заслужили…
        Я боюсь, что могу обидеть и тебя. Прошлый раз я была не права, сильно не права –
и долго этим мучилась, и даже извинилась бы, если бы твой и-нет адрес записала без ошибок.
        Я не хочу делать тебе больно, но и не хочу тебе врать. Я люблю тебя.
        Но я не знаю, чья из наших  душ дороже. Да к черту! Я не уверена, что люблю себя меньше. А я не знаю чего я хочу: любить и потеряться, превратившись в чистое чувство или беречь свою ****скую душу непонятно для чего.
        Знаешь, как писал Гессе? « Единственное предназначение человека – найти себя». Но в задницу Гессе! Это моя жизнь, это! Это наша жизнь, черт подери. И она тяжела, как гранит.
        Я знаю, что скажешь ты:
- Это твое решение.
        И будешь прав. Я даже знаю, что в любом случае, ты не примешь мое решение до конца, не поверишь и не простишь. Не отрицай – это в тебе. Ты не умеешь прощать себе и делаешь себе больно, используя любую возможность. Именно поэтому ты (как всегда!) спроецируешь все на себя и просто не сможешь искренне ЗАХОТЕТЬ меня простить за сомнения. Но речь не о тебе: ты сможешь с этим жить, я смогу с этим жить – в нас хватит силы. Речь обо мне. И она длинная и нехорошая.
        Не задавай мне вопросов: люби меня! Дари эту радость себе и мне сколько можно.
        Любовь – это ценность-в-себе.
        И спроси меня через два месяца, сколько стекла я затупила о свою кожу, скучая по тебе…