Батыр Закиров. Соловей узбекской эстрады

Батыр Закиров.

Соловей узбекской эстрады.

Батыр Закиров… Его звезда взошла на небосклоне в пятидесятые годы прошлого столетия. Мягкий, сокровенно пронизывающий душу голос, покорил тогда миллионы любителей зарождающейся у нас эстрады. В исполнении Батыра Закирова узбекская песня впервые зазвучала в сопровождении эстрадно-симфонического оркестра. По существу, это была революция в национальном песенном искусстве. И сегодня мы слушаем его лирические песни с таким же трепетом, как когда-то слушало их поколение наших  родителей. Батыр Закиров пел не только на узбекском, но и на французском, арабском, афганском и индийском языках, его песни облетели весь мир.

В 1964 году Батыр Закиров провел в Москве в кремлевской больнице несколько месяцев. Здесь ему сделали сложнейшие операции на легком. До полной реабилитации нужно было еще немного времени, поэтому врачи рекомендовали Батыру два месяца отдохнуть в санатории под Москвой в Герцено. Болезнь, иногда притаившись, затихала, а то опять проявляла себя с большей агрессией, вызывая сильный кашель, который не давал ему нормально дышать и петь. Все вокруг, отец Карим ака, мать Шохиста апа, братья, сестренка и жена были объединены одним желанием - спасти Батыра. 
- Наконец-то, скоро я вернусь домой… - не раз повторял про себя Батыр, считая каждый оставшийся день до выписки.
Во время  тихого часа Батыр долго не мог заснуть. Он глянул в окно, где легкий ветерок качал ветки деревьев покрытые нежной листвой. Была ранняя весна. В Ташкенте обычно в эти весенние дни отец, глава семьи Закировых Карим ака, в свободное от репетиций в театре время, выходил во двор, брал садовый инвентарь и возился в саду. Он любовно, как опытный садовник, обрезал ветки деревьев, розовых кустов, окучивал их. Сыновья, те, кто был дома, обязательно помогали отцу. В большой дружной семье работу по дому делали все сообща. Особое значение Карим ака придавал трудовому воспитанию детей. Батыру нравилось бывать во дворе с отцом наедине. Работая вместе, что удавалось в редких случаях, они вели неторопливую беседу, о жизни, о предстоящих гастролях и творческих планах.
- Наверное, папа как раз сейчас подрезает груши, что растут возле хауса… - улыбнувшись своим воспоминаниям, подумал Батыр. - Как я соскучился по нашему дому и общению с моими родными …
Ночью Батыр не сомкнул глаз…
«…Из года в год, из края в край
Несет меня волна печали,
Так много в жизни я узнал
Вот если б все начать сначала…»
В 1963 году произошло резкое обострение болезни, и Батыр улетел на обследование в Москву. Чтобы как-то совместить лечение с творчеством, он решил эту поездку использовать на все сто процентов. Обосновавшись в санатории Герцено, уже зная назначенный день операции, певец созвонился с композитором Икрамом Акбаровым и договорился о записи новой песни.
Батыр приехал на квартиру к Акбаровым. Их творческая дружба началась несколько лет назад, еще во время декады литературы и искусства Узбекистана, проходившей  в Москве в 1957 году. На одном из выступлений  первого эстрадного оркестра Узбекистана с Батыром  Закировым Икрам Акбаров был покорен мягким задушевным баритоном молодого  вокалиста. По окончанию концерта композитор, давно переехавший из Ташкента в Москву, предложил Батыру сотрудничество. Тогда они вместе просмотрели сотни стихов, начиная от узбекской поэтической классики, до современных авторов. Именно в эти годы в репертуаре Батыра Закирова появились песни «Где ты, моя черноокая», «Рано», «Газли» на стихи Тураба Тулы. Эти песни полюбились не только в Узбекистане, но в России и за рубежом. И, наверное, не было семьи, где бы в доме не звучали знакомые лирические мелодии.
После чаепития и обмена новостями Батыр с Икрамом сели у пианино и начали репетировать новую песню. Нина, жена Икрама Акбарова, по профессии врач, пристально посмотрела на Батыра и спросила:
- Батыр, мне кажется, что у вас температура?
- Возможно…
- Тогда вам сейчас нельзя работать! Зачем же дорогой мой, так рисковать жизнью? Вылечитесь, а потом работайте…
Батыр повернул голову, посмотрев лучистыми огромными глазами на Нину, сказал:
- Эту болезнь вылечить невозможно… Я не могу терять время, потому что его у меня нет…
- А я как врач обязана вас оградить и не позволять себя гробить! – возмутилась дерзости Батыра Нина.
- Я вас прекрасно понимаю, как в том анекдоте… - улыбнулся Батыр и рассказал подряд несколько анекдотов…
Не состоявшаяся запись песни И. Акбарова перед операцией сорвала планы Батыра. Ему было нелегко уйти на два-три года и оставить эту срывающуюся с губ песню. Но здесь выбирать уже не приходилось… Операция была долгой и тяжелой. Хирург Лев Константинович Богуш, до этого сделавший сотни сложнейших операций, получивший премию за хирургию туберкулеза, на этот раз превзошел себя. Когда Батыр, очнувшись от наркоза, открыл глаза, академик по-отцовски посмотрел на больного, улыбнувшись, сказал:
- Ну что же, молодой человек, значит, будешь жить…
Прошел еще год лечения в санатории. Батыр был практически здоров. Ему предстояло начать новую жизнь.
«…Я жил, казалось, мне даны века
И в этом безрассудном ослепленье
Я прозевал рождение цветка,
Улыбки человеческой рожденье…»
Все его детство и отрочество было связано с искусством. Казалось, что Батыр родился уже влюбленным в театр. Еще в детстве они с сестренкой Луизой устраивали небольшие спектакли, копируя игру актеров, увиденных в спектаклях театров, где работала мама Шохиста Саидова музыкальном им. Мукими и папа Карим Закиров в театре им. Хамзы. Прокравшись в мамину комнату, дети, как настоящие артисты гримировались, надевали на себя костюмы. Маленькие артисты пытались даже ставить целые кукольные спектакли, где все, начиная с кукол, кончая декорациями, делали своими руками.
Отец рассказывал детям много интересного об истории Узбекистана о древних городах Самарканде, Бухаре и Хиве, о легендарных героях народных преданий. Много раз читал им бессмертные лирические поэмы Алишера Навойи «Лейли и Меджнун» и «Фархад и Ширин». Каждый раз Батыр слушая их, очень переживал за судьбу бесстрашного Фархада и влюбленного поэта Меджнуна. Батыр живо представлял себе героев из любимых легенд. Особенно ему запомнились строчки, которые он часто повторял:
 «… И был Меджнун подобен розе в цветнике,
В беспамятстве лежал он вдалеке,
Любовью он смертельно ранен был,
Недвижен он и бездыханен был…»
В санатории Батыр получал письма от друга из Ташкента Анвара Максудова, человека на которого можно было положиться и доверить ему самое сокровенное. Их дружба началась с детства, в 1947 году. Сблизило их общее увлечение литературой. Со временем росло их взаимопонимание, душевное родство, умение чувствовать настроение и помогать друг другу в сложных жизненных ситуациях. Пожалуй, Анвар был одним из первых, кому Батыр прочитал свои юношеские стихи, поверил мечты и горечь сознания неизлечимости болезни. В четырнадцать лет он нарисовал портрет Меджнуна и подарил его другу.
Батыр держал в руках конверт с обратным адресом Анвара, и перед его глазами всплыла первая их встреча. Он  вспомнил, как отец, Карим ака привел его в санаторий. По возрасту мальчика определили во второй отряд. Сын попрощался с отцом, и медсестра привела его в группу. Когда одиннадцатилетний Батыр появился в отряде, Анвар сразу обратил на него внимание. Высокий, худой, смуглый пацан с кудрявой черной шевелюрой в растерянности остановился посередине площадки. В руках он держал альбом и коробку с акварельными красками. Анвар, председатель отряда подошел к новичку и протянул руку:
- Будем знакомы, меня зовут Анвар. А тебя?
- Батыр Закиров…
- Я смотрю, ты с собой принес художественные принадлежности… 
Это очень кстати… Как раз нам в отряде не хватает художника. Так что сразу включайся в общественную работу.
Батыр протянул руку, и в это время коробка с красками упала на пол. Они одновременно нагнулись и стукнулись головами. Все вокруг рассмеялись. Анвар помог собрать тюбики с красками, отдал в руки юному художнику, улыбнулся и сказал:
- Ну вот, первое знакомство состоялось!
Уже через несколько дней, стеснительный по натуре Батыр, был своим человеком в отряде. Он вместе с другими мальчишками оформлял отрядную стенгазету, писал стихи, заметки. Принимал активное участие в художественной самодеятельности. С удовольствием пел песни. Все эти качества и открытость души Батыра, импонировали Анвару.
Впоследствии Анвар стал свидетелем первой любви друга. В девятом классе Батыр влюбился в  девушку по имени Фарангис. Она тоже ответила ему взаимностью. Родители девушки, узнав о ее чувствах, запретили дочери встречаться с юношей. Они считали, что семья Закировых не достойна их знатного рода. Тогда влюбленные стали переписываться. Батыр с гордостью показывал письма своей возлюбленной Анвару.  В них девушка говорила не только о своих чувствах, но и размышляла о смысле жизни. А письма Батыра были похожи на маленькие лирические зарисовки. Их любовь можно было сравнить с чистым прозрачным родником в лесу и бескрайним голубым небом.  После школы каждый пошел своим путем. Анвар поступил в Медицинский институт, Батыр - в Консерваторию, на класс вокала, а Фарангис уехав в Москву, поступила в МГУ. Единственной связью между влюбленными были письма. И только долгожданные каникулы превращали их встречи  в праздник. 
В 1955 году Батыр резко стал худеть. Домашние с трудом уговорили его лечь на обследование в клинику на берегу Салара.
- Да, Анвар остался для меня истинным другом… - вспоминая это время,  подумал Батыр.
После занятий в палату зашел Анвар. Увидев друга, Батыр обрадовался. Они вышли во двор и сели на  зеленом берегу речки Салар, протекавшей на территории больницы. Батыр  наблюдал за течением воды, прислушиваясь к нежным переливам речки и  веселому перезвону птиц.
- Батыр, о чем ты думаешь? – спросил Анвар.
- Думаю о новой песне… Как исполнить  ее хорошо и чтобы не быть похожим ни на кого… Наверное, песню надо петь от души…
- По-моему, ты прав, - согласился друг.
- Я часто задумываюсь о том, нашел ли я свою песню?.. Как-то в детстве, лежа на супе во дворе, ночью я долго смотрел на звездное небо. Свет серебристой луны и мерцающих звезд вызвали во мне непонятное чувство беспокойства. Чтобы скорее заснуть, я шепотом, обратился к  звездам и попросил помочь мне избавиться от этого чувства. Постепенно  мои губы стали произносить какие-то слова с мелодией. Звезды, мигая, как бы вторили мне… Может, это была моя песня? Теперь я спрашиваю себя: где ты моя песня?..
- Батыр, ты молод, у тебя будет еще твоя песня.
- А где моя звезда?
- Ну, хватит, прошло столько времени, а ты опять…
- Подожди, Анвар, дай мне сказать… В прошлую мою поездку  в Москву на последнем концерте я почувствовал, что в зале среди зрителей сидела она. Я никого не видел, кроме моей звезды, сидящей на пятом ряду с распущенными волосами до плеч. Я пел только для нее. После концерта она исчезла, моя звезда - Фарангис…
- Батыр, ладно я пойду… Мне еще за дочкой в детсад надо идти.
Батыр, спохватившись,  посмотрел на Анвара:
- Извини, опять задумался… Как там маленькая красавица - Макарелла? Сколько ей уже? Года три есть?
- Да, пошел четвертый. Что удивительно, Гузалька – Макарелла, как ты ее называешь, до сих пор помнит, как дядя Батыр прыгнул за ней в ледяную воду и вытащил ее… И говорит, что ей больше не нужен красный цветок…
- Надо же! – удивился Батыр, - ведь прошло уже почти два года!
- Спасибо друг, если бы ты тогда промедлил, не знаю, чтобы   произошло… А главное, я сам был в воде и ничего не мог сделать… Как дорого нам обошелся этот маленький цветок… А ведь тебе с твоим здоровьем, совершенно нельзя было лесть в холодную воду…
- Не говори глупости… Главное, что Гузалька - Макарелка меня помнит… Поцелуй ее от меня…
Друзья пошли в сторону корпуса. Перед выходом они крепко обнялись…
По состоянию здоровья Батыру пришлось бросить Консерваторию, и он поступил в театральный институт. Но петь он продолжал. В это время студенческий вокальный ансамбль «Юность» института готовил репертуар для участия во Всемирном фестивале молодежи и студентов в Москве, проходившем в 1957 году.  Узнав, что  ансамбль едет на фестиваль, мама сказала:
- Сынок, я думаю тебе нужно выучить новую песню.
- А кто же напишет песню, и когда я успею ее выучить? – удивился Батыр.
 - Не беспокойся,  я сама напишу, и вы с Луизой вместе споете, – решительно сказала Шахиста апа.  Буквально за неделю были написаны слова, музыка песни «Узбекистан – родина моя» и  артисты разучили ее. Тогда Батыр еще раз убедился, в каких муках рождается настоящее произведение.
Во время выступления в Москве брат с сестрой, вложив всю душу, вдохновенно спели песню. Зал взорвался аплодисментами, зрители долгими овациями не отпускали молодых исполнителей. Песня «Узбекистан - родина моя» получила бронзовый приз фестиваля. Так в Узбекистане на базе ансамбля «Юность» образовался первый эстрадно-симфонический оркестр.
Батыра выписали из подмосковного санатория весной 1964 года. Пациенты и медперсонал, успевшие полюбить молодого человека, певца из солнечного Узбекистана, вышли на торжественные проводы. На прощанье Богуш, тепло обняв пациента, сказал:
- Батыр, дорогой мой, мы сделали все возможное, но года два-три тебе нельзя будет петь… И это не наша прихоть. Легкие должны окрепнуть… Иначе, вас не сможет спасти никакое чудо…
В Ташкенте, родном доме жена, актриса драматического театра Эркли Маликбаева окружила мужа заботой, следила за диетой и за приемом лекарств. А главное, в семье росли два очаровательных мальчугана, таких же большеглазых и кудрявых как папа – Бахтияр и Баходыр. Отец с большой радостью играл с детьми, читал им сказки, рисовал для них машинки, солдатиков, разных героев из сказок. Он старался дать им направление в чтении книг, и позже часто повторял сыновьям:
- Если у вас есть цель и мечта в жизни, вы сами своими силами и умом должны осуществить их. Если же всего достигать по блату, то это будет похожим на ветхий дом. При слабом дуновении ветра он разрушится. Твердо стоящего на ногах  человека и град не побьет…
Очень часто родители брали детей с собой на гастроли. Как только после концерта закрывался занавес, дети буквально атаковали музыкальные инструменты. Батыр никогда не повышал на детей голоса. Он всегда разговаривал с ними как со взрослыми людьми, считаясь с их мнением. Бахтияр и Баходыр так же как и родители остались верными искусству. Бахтияр стал киноактером, а Баходыр увлекся музыкой и рисованием.
Эти долгие два года в ожидании работы над песнями Батыр не терял даром. Он пересмотрел свои ранние стихи, отредактировал их для печати, придумал цикл сказок для детских журналов. Перевел на узбекский язык знаменитую сказку Евгения Шварца «Тень». Иногда он садился у мольберта, разводил краски и экспериментировал для души.
«…И глядя вслед последнему лучу
Осеннею тревогою томимый,
Я говорю, я больше не хочу
Быть путником, всегда спешащим мимо».
Однажды, Батыр услышал радиоспектакль по сказке французского писателя Антуана де Сент Экзюпери «Маленький принц» в исполнении артистов московских театров. Музыкальное оформление спектакля, игра актеров произвели на него огромное впечатление. Особенно, покорила его игра народной артистки СССР Марии Бабановой в роли маленького принца. Философские размышлениями о дружбе, о любви и предательстве были созвучны взглядам Батыра. И теперь, эта тема взволновала молодого человека. Он не раз задумывался сделать инсценировку для узбекских слушателей.  Сейчас это время подошло, и Батыр перевел с русского на узбекский язык чудесную философскую сказку Экзюпери «Маленький принц». На Республиканском радио  Батыр совместно с женой  осуществил инсценировку сказки, вошедшей в «золотой фонд» радио. Три дня продолжалась запись в большой студии радио. Роль маленького принца талантливо, с детской непосредственностью сыграла Эркли Маликбаева. От автора говорил Обид Юнусов, а все остальные роли Баобаба, Лиса, Звездочета и другие озвучил Батыр Закиров.
Наблюдая, как Ира, так называл жену Батыр, возилась дома по хозяйству, нянчила малышей, как она горячо с ним обсуждала новую постановку, роль в театре, он возвращался к своей первой встрече с этой женщиной… Будучи студентом режиссерского факультета, он пришел на практику в театр им. Хамзы. Их педагог Александр Гинзбург познакомил своих студентов с режиссером театра Толя Ходжаевым, который в 1955 году поставил спектакль «Алжир – родина моя». Как это принято в театрах, в массовках всегда участвовали студенты. Придя на практику, Батыр снова окунулся в годы беззаботного детства и юношества. Он с интересом смотрел, как режиссер раскидывал мизансцены, как он точно и образно объяснял задачи актерам. Роль подростка Умара играла молодая актриса Эркли Маликбаева. Она прекрасно двигалась на сцене, с юношеским задором, а иногда с детской непосредственностью очень трогательно говорила о  тяжелой жизни своего героя. Глядя на актрису, Батыр поражался ее умению с легкостью перевоплощаться в подростка. Спектакль пользовался большим успехом у театральной общественности и у зрителей.
В 1956 году труппа театра со спектаклем «Алжир – родина моя» поехала на поезде в Москву на Всесоюзный театральный фестиваль. Дорога была долгой. Артисты разместились в плацкартных вагонах. Студенты, участвовавшие в массовке, тоже поехали.  Вечерами пассажиры собирались в каком-нибудь вагоне играли в карты, рассказывали анекдоты. Особенно большая, веселая  компания возникала, когда появлялся «Батыр-хохмач», как его называли друзья,  лучший мастер анекдотов. По всему вагону разносился громкий, заразительный смех. Затем наступало время песни. Люди затихали. Под мерный стук колес слышалась мелодия и задушевный голос молодого певца, Батыра Закирова.
На одной из станции поезд остановился. Многие вышли что-нибудь купить. Вышла и Эркли. Быстро пробежав до магазина, не накинув ничего теплого, она купила конфет, и вернулась в вагон. Вечером у нее поднялась температура. Актриса лежала, укутавшись теплым халатом, и тряслась в лихорадке. Кто-то осторожно постучал в перекладину. Эркли подняла голову и увидела смущенное лицо парня.
- Можно к вам? – спросил он. - Вот услышал, что вы заболели… Может чем-нибудь помогу…
- Спасибо, за заботу, молодой человек. Присаживайтесь. - Эркли приподнялась, села и теперь только поняла, что это был Батыр Закиров. 
Потрогав рукой ее горячий лоб, он сказал, что сейчас придет. Через несколько минут Батыр буквально влетел и быстро разложил все, что принес в пакете. Здесь был аспирин, мед, лимон и еще много, что не разобрала Эркли. Он поставил стакан с крепким, горячим чаем на столик и торжественно заявил:
- Эркли, сейчас я сам буду вас лечить… Не бойтесь, все будет хорошо…
По прибытию в Москву, на Казанском вокзале артистов встретил Гога Хидоятов и помог устроить Эркли в гостиницу «Гранд Отель». На фестивале коллектив театра за спектакль «Алжир – родина моя» получил  Гран-при.
По приезду в Ташкент Батыр уже настолько был влюблен, что не мыслил ни одного дня без Иры. Кроме того, что они встречались каждый день в театре, куда Батыр приходил с цветами, он без конца звонил соседям, вызывая Эркли к телефону. Эркли к этому времени была разведенной женщиной и имела сына. Но влюбленного «Меджнуна» это обстоятельство совершенно не смущало. В 1957 году они поженились. Их брак длился 16 лет. Это были годы горячей обоюдной любви, творчества талантливых людей, преданных каждый своему делу. За это время Батыр записал десятки новых песен, написал множество живописных работ. В их доме собирались друзья – композиторы, актеры, писатели, художники. Они вели горячие споры о новых веяниях творческой жизни столицы. Чаще всего Ира готовила любимый Батыром знаменитый уйгурский лагман. Между делом жена красиво накрывала на стол, накладывая в косы лагман. Он с восхищением рассказывал гостям, как Эркли искусно тянула тесто, временами ударяя его о доску на столе. После этих виртуозных манипуляций, тесто в руках жены превращалось в тонкие, крученные ленточки. А затем она наливала сверху горячую дымящуюся подливу с мелко нарезанными мясом и овощами, откуда исходил приятный аромат восточных пряностей. И обязательно чайной ложкой накладывала острую приправу, сверху которой, обильно посыпала нарезанный сельдерей.
В тот год в театре Узгосэстрады началась работа над большим развернутым эстрадным представлением в двух действиях. Возглавили ее Анатолий Кабулов, назначенный главным режиссером театра и режиссер из Москвы Александр Конников. Вместе с Конниковым в Ташкент приехал никому тогда еще не известный композитор Ян Френкель. Великолепный скрипач-виртуоз Ян сразу выделил Батыра Закирова и предложил ему для исполнения несколько песен зарубежного Востока. Особенно много Ян и Батыр работали над арабским танго композитора Дариз-эль-Атташа «О, светоч грез моих», впоследствии больше известной, как «Арабское танго». Френкель сделал аранжировку песни, и в исполнении Батыра она зазвучала необыкновенно трогательно и проникновенно. На многие годы это танго стало его своеобразной визитной карточкой. На каких бы сценах, в каких бы странах ему потом не приходилось выступать, «Арабское танго» неизменно принималось слушателями восторженно. Батыр также включил в свой репертуар веселую шуточную песню «Арзихамари» индийского композитора, «Красивая девушка» - ливанского и лирическую песню узбекского композитора М. Бурханова из кинофильма «Очарован торбой». С новым эстрадным представлением «Салют, Москва!» коллектив поехал в Москву на Декаду литературы и искусства Узбекистана в феврале 1959 года.
Столица, суматошная и многоликая, с множеством огоньков окон близких друзей Батыра, вошедшая  в его жизнь, кровь и плоть стала ему родной. Он очень волновался, задавая себе вопросы:
- Какие глаза я увижу в зале?.. Что в них будет? Как примут меня зрители?
Перед началом концерта в переполненном зале на пресс конференции, когда в президиум посыпались записки с вопросами, «будет ли Батыр Закиров участвовать в концерте?» и т.д. он почувствовал уверенность, бодрость.  Наконец, певец подошел к микрофону. Он был совершенно спокойным. Предельно собравшись, не замечая никого в зале, Батыр полностью  растворился в ливанской песне «Красивая девушка». И вот песня была спета, гром аплодисментов взорвал зал! Именно сейчас артист испытал минуты счастья. Слезы радости появились на его огромных грустных глазах.
- Боже, мой, меня приняли, не забыли! Ради таких минут стоит жить!
После триумфа в Москве окрыленный успехом артист возвратился домой. В его планах новое театрализованное представление. Но радость омрачилась известием о расколе в театре. Во главе с Кабуловым восемнадцать артистов уволились. Теперь, Батыр совместно с новым художественным руководителем театра талантливым композитором, музыкантом, аранжировщиком  Альбертом Малаховым приступили к постановке.  Батыр дневал и ночевал в театре, изводил себя работой. Жена Ира и мама Шахиста, видя, как он переживал за судьбу театра, с каким трудом ему доставались новые песни, старались оградить Батыра от перегрузки.
- Сынок, ты же знаешь как нам дорого твое здоровье, побереги себя! - вечером за ужином обратилась к Батыру Шахиста апа.
- Мама, для меня петь – значит жить. Если вы хотите чтобы я жил, разрешите мне делать то, что я задумал…
«… Я старею, как старится все в этом мире,
Но надеюсь, успею еще заслужить
Право спеть песню о счастье и мире
Умолкают лишь мертвые. Петь – значит жить».
Вот тогда-то организм не выдержал такого напряжения и дал сбой. Рентген показал, что необходима операция. В 1961 году ему впервые пришлось лечь в подмосковный санаторий в Герцено. Ночи напролет он думал. 
« Неужели все это так нелепо и жестоко оборвется? Мне  исполнилось двадцать пять лет. Я спел первые свои песни. Я  молод, и мне хочется жить, любить, петь…»
Чтобы как-то отвлечься, он начал писать акварельные этюды, делал зарисовки Подмосковья, писал стихи. В палате все мирно спали. За окном жалобно завыла собака. Батыр  вспомнил рассказ братишки Джамшида:
- Однажды, я поздно пришел домой, и обратил внимание на свет в подвале дома. Спустился  вниз  вдруг,  вижу отца,  за странной работой… Ты же знаешь Батыр, нашего отца, какой он мягкий, добрый и интеллигентный человек. А тут смотрю, он разделывает собаку. Увидев меня, папа страшно смутился…
- Ты не пугайся,  сынок… - успокоил он меня. - Знающие люди говорят, что собачье мясо очень помогает при туберкулезе. Я утром съездил на Куйлюк, к корейцам, они знают в этом толк. Ты иди спать, а я сам тут управлюсь…
Утром отец улетел в Москву. Он отвез больному сыну собачатину. Эта была одна из многочисленных соломинок, за которую хватались все, чтобы любыми, самыми невероятными способами помочь Батыру.
Прошел почти год со дня первой операции. Все казалось, шло хорошо. Батыр загорелся одной идеей, о которой думал давно. Но полностью заняться ею не позволяло, как это часто бывает в жизни, не вовремя  начавшаяся болезнь. И теперь почувствовав в себе силы, артист решил претворить эту мечту в жизнь. А именно: создать новый коллектив. Немало пришлось побегать по разным инстанциям, начиная от Узбекконцерта до министерства культуры. Творческий союз Батыра с композиторами Икрамом Акбаровым и Альбертом Малаховым  обрел новые качества эстрадного жанра. Узбекское песнопение по своей природе моноголосное, в нем никогда не было хорового пения. И вот на узбекской эстраде впервые появилась песня И. Акбарова «Кизма нигор» в исполнении женского вокального  квартета. Это был пока маленький, хрупкий шажок в освоении нового жанра. Во время прогона, на сцене при появлении четырех девушек в экстравагантных по тому времени костюмах, в глазах начальства появился ужас. Песню практически они уже не слушали. Выступление вызвал такой ажиотаж и волнение, словно девушки вышли на сцену голышом. И этот номер, на который творческий коллектив возлагал большие надежды, комиссия зарубила.
После неудачи  Батыр все же добился и уже получил добро на создание большого концертного ревю «Звезды Востока» на базе эстрадного оркестра Узбекистана. Уже все почти было готово – сценарий, оркестр, выстроенная программа и опять певца подкосила болезнь. Он вновь оказался на больничной койке. Пока шла подготовка к очередной операции, Батыр почти каждый день принимал гостей. Икрамов, Конников, молодой Иосиф Кобзон, с которыми Батыр близко познакомился, ташкентские друзья и знакомые, бывавшие в Москве, навещали его. В палате всегда было шумно, весело. О болезни старались не говорить. Батыр сам на вопросы о здоровье чаще всего отшучивался. Лишь в бессонные ночи его охватывали сомнения, подступала тоска. Он гнал от себя черные мысли, вспоминал Ташкент, детство, свои выступления на эстраде, песни, которые спел. А главное мечтал о новых, песнях,  которые еще только собирался спеть.
В эти дни Батыр записал в своем дневнике:
«… Кончилось детство, с которым до сих пор никак не могу расстаться. Двадцать восемь лет – ни характера, ни определившихся взглядов, ни профессии, ни знаний. С чем я пришел к этому рубежу? Да ни с чем. Слабый не только физически, но и морально. Чем я буду заниматься, если мне запрещено петь?..
…Три года недуга и молчания… Мне постоянно нужно тренировать свои легкие. Я должен вернуться на Эстраду! Обязан! Я должен и еще раз должен! Жизнь… Каждое твое мгновение прекрасно как янтарь… Как мне хочется петь!..»
За эти годы болезни и вынужденного молчания голос Батыра окреп, он обрел новые краски. Теперь пришло время, когда он смог бы попробовать силу, давно не звучавшего  своего голоса. Много раз про себя  Батыр пел песни, ставшими любимыми не только ему, но и многим слушателям… В его состоянии можно было бы начать выступления именно со старых знакомых песен как «Рано», «Я слышу голос твой». Но  певец не мог позволить себе после большого перерыва выйти на публику с этим репертуаром. Артист стал еще более требовательным к себе, к подбору и к работе над песнями. По натуре трудоголик, он буквально истязал себя  репетициями, пока не добивался желаемого результата нужного звучания песни.
В 1968 году узбекских артистов пригласили на гастроли в Таллин. Батыр решил представить эстонским зрителям не просто певцов и музыкантов, а показать на сцене некий восточный базар – с его красками, шутками, с колоритными фигурами его обитателей, с песнями  и танцами. Для постановки он привлек Александра Гинзбурга – знатока народных обычаев и традиций, режиссера театра им. Хамзы. Вместе они собрали в этот концертный «базар» все лучшее, что было на узбекской эстраде. А гастроли в Эстонии и других республиках показали, насколько Б. Закиров и А. Гинзбург были правы, в своем желании, приблизить эстраду к народному творчеству. Выступления узбекских артистов везде принималось зрителями восторженно. Газеты отмечали, что  на их представлениях царит атмосфера праздника.
Публика, слушатели не забыли любимого певца и горячо приветствовали возвращение Батыра Закирова на эстраду. Помнили о нем и друзья. Александр Конников готовил в это время вместе с французским продюсерами Кокатриксом и Юрком  концертную программу для гастролей в Париже. Узнав о выздоровлении артиста, Конников немедленно позвонил, и пригласил его принять участие в этой поездке. Выступить на парижской сцене зала «Олимпия» были удостоены звезды мировой величины музыкального искусства. Среди них такие имена как Эдит Пиаф, Мирей Матье, Лайзи Минелли, Пласидо Даминго и другие. Поэтому Батыр с большим волнением ждал своего выхода на сцену. Выступление узбекского певца в парижской «Олимпии» было триумфальным. Он покорил изысканную публику голосом, своими манерами, своей смелостью. Ведь этот худощавый, смуглый, сладкоголосый парень, прекрасно исполнивший мелодии далекого непонятного Востока, осмелился соперничать с их кумирами, шансонье Ш. Азнавуром, Ж. Брелем и Э. Масиасом! Французы давно привыкли к ним, знали и пели их песни, любили  их за неподражаемость и импровизацию. И вдруг этот молодой человек спел песни великих шансонье «Не покидай меня», «Девушка моей страны» на французском языке. И как спел! Что если закрыть глаза, то можно было подумать, что это поет француз. Только в сравнении с шансонье в этой мелодии было больше чувства, больше сердца и души. Французские зрители приветствовали Батыра Закирова  бурными овациями. Для них он стал своим.
«… В газетах появились первые отзывы о наших концертах. В одной из них меня сравнивают с Шарлем Азнавуром. Это ужасно приятно… Сегодня со мной разговаривал импрессарио г. Хеллер, предложивший мне сольные концерты в Париже. От сольных концертов я отказался, но на одно отделение дал согласие. Хеллер наговорил мне кучу комплиментов, назвав меня «явлением», единственным в своем роде.
- В вас есть то, что присуще не многим певцам. Вы создаете жизнь на сцене. Спасибо вам за ваш талант, за ваши песни…
… Познакомился с Мариной Влади. Очень скромно одета. Удивительно приветливая женщина,  и без всяких претензий. Долго гуляли по Елисейским полям. Пели грузинские песни. Отчего-то было грустно и хорошо»… 
По возвращению в Ташкент он загорелся новой идеей. Артисту очень хотелось, чтобы узбекская эстрада имела свое оригинальное лицо, чтобы она была привлекательна и узнаваема в любом городе, в любой стране. Успех воодушевил Батыра. Теперь он решил создать еще более многогранный концертный  спектакль – узбекский мюзик-холл: с единой, сюжетной линией, со своим оркестром, солистами, кордебалетом. Задача стояла грандиозная. В то время во всем Советском Союзе было только два мюзик-холла – в Москве и в Ленинграде.
В жизни Батыра Закирова начался новый этап - работа, на которую ушли годы. Он пригласил из Москвы для создания сценария и постановки мюзикла талантливого режиссера Марка Захарова и артиста эстрады, ироничного и щедрого на шутки, Александра Ширвиндта. С прекрасным ташкентским художником Г. Юнгваль-Хилькевичем обсуждал декорации, костюмы, световое оформление. Бегал по административным кабинетам, добиваясь выделения для артистов квартир и мест в общежитии, инструментов для оркестра, реквизита для спектакля. На постановку мюзикла потребовалось более миллиона рублей – сумасшедшие для того времени деньги. По всей республике Батыр собирал музыкантов, танцовщиц, вокалистов, ведущих, артистов оригинального жанра. Всего в мюзикл вошло более ста человек – огромный коллектив. В представлении была занята почти вся семья Закировых: роль Невесты играла Луиза, Синдбада – Науфаль, сам Батыр в роли гостя исполнял несколько песен. Участвовали в нем замечательные и талантливые певцы Эсон Кандов, Эльер Ибрагимов, артист оригинального жанра Андрей Петровец, ведущая Маргарита Хонг, и многие другие. Управлять большим творческим коллективом всегда сложно. Во многом, благодаря именно своему характеру: чувству справедливости, умению выслушать человека,  готовности придти к нему на помощь, Батыру удалось эстрадный коллектив превратить в  дружную семью. Впрочем, однажды ему пришлось быть и жестким. Как-то Батыр сказал, одному из тех, кто больше работал локтями, нежели головой:
- Если вы не способны оставить след в искусстве, то, пожалуйста, не наследите в нем.  А вы, это делаете постоянно…
Наконец к июню 1973 года титанический труд по созданию первого узбекского мюзик-холла был завершен. Называлось представление «Путешествие Синдбада-морехода». Появление узбекского мюзикла стало, безусловно, событием всесоюзного значения. Почти тотчас, после премьеры в Ташкенте «Синдбад» начал свое путешествие по Союзу. Первое выступление состоялось в Ленинграде в кино-концертном зале «Октябрьском». К Батыру за кулисы заходили выдающиеся артисты Е. Копелян, В. Стржельчик, режиссеры Г. Товстоногов, И. Владимиров, выражая свое восхищение спектаклем. Но однажды, после того, как Батыр спел свои песни, во втором отделении мюзикла, и зал разразился аплодисментами, на сцену вышла седая женщина. Она протянула Батыру булку черного хлеба и негромко сказала:
- Примите, пожалуйста, от меня… от блокадницы Ленинграда… Это самое дорогое, что у меня есть. Да хранит вас бог…
Артист взял хлеб, по-восточному приложил его сначала ко лбу, затем к сердцу, низко поклонился женщине:
- Спасибо… - больше он не смог выговорить ничего – у него сжало горло.
В 1974 году Батыр Закиров пережил развод с женой Ирой. С этой уникальной актрисой он испытал лучшие и горестные мгновения в своей жизни.  Вскоре Батыр встретил молодую танцовщицу, артистку балета, Галину, с которой связал свою дальнейшую жизнь. Галина танцевала в новом представлении «Синдбада». На все гастроли, пока у них не появилась в 1976 году дочь Рухшана,  они ездили вместе. Жизнь казалось, потекла по намеченному руслу. Батыр выступал на концертах, на телевидении, вышли пластинки с его песнями, его голос звучал по радио, он продолжал писать стихи,  рассказы и либретто для театра им. Навоий. Союз композиторов выделил певцу хорошую новую квартиру в центре города. Правда денег на обстановку у него не было, но тут помогла мама Шахиста апа. На средства, полученные в качестве компенсации за снос их родового дома, она купила мебельные гарнитуры - все, что было необходимо. Когда Батыр впервые зашел в новую квартиру, обставленную шикарными гарнитурами, устланными коврами и паласами, он несказанно удивился и воскликнул:
- Ба, неужели это квартира народного артиста Батыра Закирова!
С молодой женой Галиной, она была младше его на семнадцать лет, которая ради семьи бросила карьеру, и дочкой Рухшаной  Батыр  был счастлив в этом  своем доме.
В 1977 году, мюзикл гастролировал в Москве, в киноконцертном зале «Россия». В конце второго отделения на сцену вышел Батыр. Он спел песню на слова турецкого поэта Назыма Хикмета. И когда зрители услышали слова: «Если я гореть не буду, если ты гореть не будешь, если мы гореть не будем, кто ж тогда рассеет мрак?», москвичи в едином порыве поднялись с мест и устроили певцу овацию. На сцене билось огромное пламя, отблески которого сверкали на вдохновенном лице артиста.
Детище Батыра, единственный в Средней Азии мюзикл прожил на сцене более пяти лет. За все это время его ни разу не показали полностью по телевидению, не сделали фильма об этом эстрадном чуде. Никто из чиновников от культуры даже не подумал об этом. Все эти годы Батыр Закиров фактически один тянул огромный и тяжелый воз под названием мюзикл, будучи одновременно и администратором, и художественным руководителем, и ведущим артистом. В 1978 году было принято решение о роспуске мюзикла.
«… Нет, надо же было прожить сорок два года, чтобы понять, наконец, какой ты идиот. Господи как просто!
Во дворе филармонии встретил случайно министра культуры, который радостно, похлопав меня по плечу, сказал:
- Ну, вот и хорошо, избавился, наконец. Молодец!
 Вот тебе твоя одержимость, патриотизм, самопожертвование. Вот тебе шесть лет крови и пота, энергии, терпения, мытарств и надежд. Ай да министр, ай да молодец! Ну, спасибо! Как просто и убедительно объяснил мне отношение вышестоящих деятелей от искусства к моему коллективу»…
Батыр страдал, мучился, ругался, когда сталкивался с непониманием, невежеством, чиновничьим произволом. Друзья звали в Москву, но он не мог покинуть Родину, народ, среди которого вырос. Это был человек удивительной стойкости и мужества. Как бы не била его судьба, как бы не было тяжело на душе, он выходил на сцену, и нес слушателям радость, любовь, доброту. Только на «Автопортрете» Батыра, написанным не в лучшие времена можно было заметить затаенную боль певца, его невысказанную физическую и душевную муку. После закрытия мюзик-холла Батыр стал выступать в концертах с блоками своих песен, в сопровождении ансамбля «Ялла» под управлением его брата Фаруха Закирова. Батыра в качестве жюри приглашали на различные конкурсы и фестивали. За последние годы он помог многим молодым вокальным коллективам и певцам найти свою дорогу на эстраду.
В 1980 году кинорежиссер Эльер Ишмухамедов начал работу над фильмом «Юность гения» - о детских и юношеских  годах Ибн Сины - Авиценны. На главные роли он пригласил Закировых. Батыра на роль отца, Бахтияра, его старшего сына – на роль Авиценны. В фильме был эпизод, где умирающему отцу, Авиценна делал массаж сердца. Сцена не получалась так, как требовал режиссер, потому что у Батыра в области сердца не было ребра. Сын боялся причинить отцу боль. Но Батыр сказал Бахтияру:
- Делай так, как говорит режиссер, а я потерплю…
Роль лекаря - доброй волшебницы в фильме исполнила Джуна Давиташвили. В то время поговаривали, что она лечила самого Л. Брежнева. К Батыру Джуна относилась с большой симпатией и прочила ему долгую жизнь.
Приближалась круглая дата в его жизни – пятидесятилетие. Зимой 1984 года Батыр почувствовал режущие боли в правом боку. Однако он продолжал выступать на концертах, превозмогая боль. Родные настояли на обследовании. Врачи вынесли страшный диагноз: запущенная стадия цирроза печени. Состояние ухудшалось с каждым днем. Батыр знал, что его болезнь неизлечима, что жить осталось немного. По сути своей романтик, Батыр продолжал строить планы на будущее: совершенно в новом направлении записать песни, сделать персональную выставку живописных и графических работ, сыграть хорошую роль в кино.
Лечащий врач Володя Заварзин рискнул применить новый метод при лечении Батыра. Он пригласил из госпиталя врачей, и они выполнили полную очистку крови. Процедура эта была длительной и тяжелой. В палату зашли Заварзин и Джамшид. Батыр лежал совершенно измученный, обессиленный болью, смотрел в потолок. Врач спросил его:
- Батыр, как ты?
- Я теперь понимаю, что чувствовала Жанна де Арк, когда ее сжигали на костре. У меня все горит внутри. Если бы чего-нибудь холодненького выпить…
- Дорогой, мой, Батыр, тебе сейчас пить нельзя, а вот мороженого…
- Я сейчас привезу… - моментально подхватил Джамшид.
Он выбежал на улицу как был в костюме. Зима, мороз, снег. И только тогда заметил, что держит в руках пальто. Быстро оделся и лихорадочно стал перебирать места, где сейчас в двенадцать часов ночи можно было найти мороженое. Остановил первую попавшуюся машину и поехал к Пулату Мордухаеву, мужу Луизы, музыканту, работавшему в гостинице «Россия».
- Давай, Пулат, думай, что можно сделать…
Через час, немного подтаявшее мороженое, Джамшид торжественно вручил брату.
Батыр прямо из банки выпил мороженое и сказал:
- Ребята, наверное, так хорошо бывает только в раю.
Батыр не мог предположить, что в это самое время по почте ему шло письмо от Фарангис, его первой любви.
«Здравствуй, мой самый дорогой, моя единственная песня, моя любовь! Когда-то давно судьба нас разъединила… Несколько раз я бывала на твоих концертах. Каждый раз, видя тебя и слушая твое пение, я теряла сознание. И каждый раз меня без чувств забирали домой. Все эти годы дома я ставила твои пластинки, с волнением и любовью слушала каждую твою новую песню. Особенно близкой стала мне песня «Монолог Маджнуна», которую ты пел с такой нежностью, как будто  про нас. Я боюсь встречи с тобой. Знаю, что сердце мое не выдержит и лопнет от радости. Услышала, что тебе плохо и сама свалилась без сил. Как бы мне хотелось быть кровью в твоих венах, стать мелодией твоей души, и целебной мазью чтобы успокоить твою боль… Но это невозможно… Если не увидимся…
Хватит. Не хочу тебя беспокоить. Желаю тебе скорейшего выздоровления. Поправляйся. Надеюсь и верю, что мы встретимся. Прощай моя песня. Если…
Твоя всегда Фарангис. Ленинград». 
Это письмо немного опоздало.      
Очищение крови не помогло. Тогда кто-то из знакомых сказал, что может помочь новый препарат из Израиля, но который находится в Одессе, куда привозили его, за огромные деньги контрабандисты. В течение этого времени с трудом собрали нужную сумму для препарата. Через два дня Джамшиду позвонили домой, и сказали приехать за лекарством. Они с женой выехали на окраину города и по дороге в машине пели от счастья. Однако инструкция по применению была написана на итальянском языке. На ходу думали к кому можно обратиться за помощью. Вспомнили, что есть преподавательница в консерватории, немного знавшая итальянский. В инструкции помимо всего было сказано, что препарат в некоторых случаях в течение двух-трех дней излечивает болезнь. Все, кто был рядом, и сам Батыр поверили в чудо. Батыр сказал родным:
- Я уже столько раз от смерти уходил, выберусь и сейчас…
Ухаживали за Батыром больничные нянечки, а из родных, в основном, Джамшид и Галина. Как-то Джамшид взялся помыть брату ноги. Он посадил его, облокотил подушками. Принес тазик с водой, мыло, стал мыть. Батыр, грустно глядя на братишку сверху возле своих ног, неожиданно сказал:
- Ты ведь знаешь, Джамшид, как я тебя люблю. И ты на меня зла не держи, прости за все, если я в чем-нибудь перед тобой виноват.
Джамшид отшутился:
- К тебе тут такие сестрички заходят, надо, чтобы твои ноги обязательно были чистыми, – но сердце его защемило. - Так прощаются перед смертью… -  подумал он.
Галина и Джамшид дежурили у постели Батыра. Среди ночи, когда он заснул, они тоже вздремнули. Вдруг, словно, кто-то толкнул Джамшида. Он открыл глаза, и увидел, пустую постель брата. Разбудив Галину, он бросился с ней в коридор. Там, по пустынному, плохо освещенному ночному коридору медленно шел Батыр. Галина схватила его за руку:
- Батыр, зачем ты поднялся, не разбудил меня? Я только на минутку вздремнула…
Батыр, словно, очнувшись, посмотрел на них:
- Ребята, а где я?  Где мой брат Науфаль?..
Джамшид вздрогнул:
- Батыр ака, что случилось? Науфаль ведь давно умер…
Батыр остановился, как вкопанный, потом резко упал на  руки Джамшида и жены.
23 января 1985 года утомленное сердце Батыра Закирова остановилось… Прощание с певцом проходило в филармонии, в концертном зале им. Свердлова. Когда начался вынос тела, зазвучало «Арабское танго». Тысячная толпа, собравшаяся у театра, услышав голос артиста, вздрогнула. У всех на глазах были слезы. Траурная процессия все разрасталась, превращаясь в людской поток. Народ хоронил своего любимого певца…
 
«Где найти мне ту песню, что станет судьбой
И заставит людей стать добрее и чище,
Где найти мне ту песню, зовущую в бой,
С лицемерьем и ханжеством, подлостью и трусостью.
Немота моих губ хуже всякого ада,
Говорить по подсказке? Уж лучше не жить.
Где найти мне ту музыку гнева и правды?
Как завидую тем, кто сумеет дожить».

© Мастура Исхакова.

Автор использовала архивные фотографии, стихи и записи из «Дневника» Батыра Закирова, фрагменты из книг «Бури сердца» А. Джураева, «Песни горящих сердец» Ф. Шариповой.