Свято место. Глава 22

Для проведения семинара аудиторию выбрали не самую большую, да и пригласили в основном проявивших уже себя студентов со старших курсов. Семен опоздал почти на час. Помявшись у закрытой двери, он, собрав всю наглость, вошел. Дверь, конечно, немилосердно заскрипела, сразу обернулись студенты и начали здороваться. Бокалов, стоящий за кафедрой, скорчил недовольную и грозную гримасу. Но обратного пути, уже не было и Семен пробирался вперед, туда где виднелись два свободных стула.

Бокалов, не без гордости в голосе, продолжил рассказывать об успехах факультета, о складывающейся научной школе и преемственности поколений историков, о широких связях с другими ВУЗами, об участии студентов в конференциях и экспедициях в нескольких регионах России, а в этом году, даже, в Греции…

Поблагодарив за внимание, он прошел туда, где устроился Семен и сел на свободное место рядом с ним.
– Здравствуй, Семен, – Бокалов первым протянул руку.
– Здравствуйте, Дмитрий Геннадьевич.

За кафедрой появился Мыльников. Его представили. Он рассказывал об открытии им, знаменитого Песьянского святилища. Историю этого открытия Семен знал наизусть со студенческих пор…

– Что, так к нам и не думаешь переходить? – начал Бокалов вполне ожидаемый разговор.
– Да нет, Дмитрий Геннадьевич, поработаю пока в музее.
– …Песьянское святилище – яркий пример общности культурной традиции евразийских народов… – рокотал голос Мыльникова.
– Слышал, разведку организовывали... Что-то интересное? – Бокалов не отступал.
– Предположительно, тоже святилище, – ответил Семен, не придумав ничего больше.
– …Ямы, обозначающие контур святилища, являются следами вкопанных столбов из стволов, скорее всего, черного тополя, довольно типичного дерева речных пойм до периода русской экспансии, когда его древесина стала активно использоваться в строительстве и кустарных промыслах… – продолжал говорить Мыльников.
– Это, уж, не у Сарайкино ли? – Бокалов никак не унимался.
– Ну, не совсем у Сарайкино, но, пожалуй, ближе деревень нет, – нехотя ответил Семен.
– …Конфигурация Песьянского святилища удивительно напоминает известный всему миру Стоунхендж, конечно в зауральской лесостепи было бы глупо рассчитывать найти мегалиты, но размер ям подтверждает, что и тут стремились к гигантизму сооружений… – Мыльников все более увлекался.
– Александр рассказал, что к исследованию привлекли местного краеведа, – продолжал допрос Бокалов.
– Он сам на нас вышел через Николая Степановича, так и познакомились, – врать Семен не стал.
– А что же сам Мыльников не взялся? Ему сейчас такого открытия как его Песьянское как раз и не хватает… – зло усмехнулся Бокалов.
– …В центре был обнаружен глубокий многолетний прокал. Строить предположения о периодичности возжиганий мы не взялись. Хотя в нашей лаборатории сейчас и разрабатываются методики решения и этой проблемы, – продолжал Мыльников.
– Вот, ведь, врет и не краснеет, – шепотом негодовал Бокалов, неожиданно переключившись на доклад Мыльникова.

Мыльников, как опытный лектор, уложился в сорок минут. Вопросов никто не задавал и он, поблагодарив за внимание, прошел на свое место где-то в глубине зала.
Потом появился один из бокаловских аспирантов – преподающих в университете, слушать было не интересно и просто тяжело. Семен всячески скрывал необоримую зевоту. Бокалов куда-то вышел и довольно долго не появлялся. Но оглянувшись Семен заметил его почти у стены, пробираться вперед он не стал, наверное, потеснил студентов.

После почти часовой лекции аспиранта объявили перерыв. Студенты ломанулись курить. Зал быстро пустел, все встали, выходя по проходам между стульев. Семен тоже стал пробираться к выходу, по пути пытаясь разглядеть Аню.

– Семен, подожди, – голос Мыльникова покрыл общий шум.
– Здравствуйте, Николай Степанович, – поздоровался Семен, когда Мыльников пробрался к нему.
– Здорово, ты не уходишь?
– Нет, только позвонить хотел.
– Что, все-таки съездили в Сарайкино?
– Да, с Василием Григорьевичем повидались.
– И в его Святом месте, то есть на Сабановском святилище были?
– Были, только не знаю еще, святилище ли? Место странное и необычное. И люди туда приходили, еще совсем недавно. Молились, что ли? В общем, еще съездить надо…
– Все это хорошо, только не опоздать бы тебе... После перерыва иностранцев представят. Похоже, как раз, те самые? Вон, смотри...

Семен давно заметил незнакомцев, и, даже мелькнула мысль об иностранцах, но эти показались какими-то слишком живыми и настоящими. Один жгучий холеный брюнет, высокий, постоянно улыбающийся, обряженный в дорогой костюм. Второй, много старше, с проседью на голове и щетинистой физиономии, в не новом свитере и джинсах, действительно напоминал недавно вернувшегося с поля археолога.

– Вот эти двое?
– Где-то еще и третий есть.

Иностранцы в сопровождении Бокалова бродили вдоль выставочных стендов, он на правах хозяина, что-то объяснял, показывал авторучкой на фотографии.
– Вот, позвольте представить, Семен Соболев – очень перспективный археолог, – Бокалов, жестом остановил процессию.

Иностранцы, молча, улыбались, оглядывая Семена как часть осматриваемой ими выставки. Не зная, что сказать Семен пролепетал: «Здрассте».
– Ну, идемте, господа, – Бокалов увлекал их к выходу.
– Вот, Сема, а меня и не представил, – Мыльников слегка насупился, – пойдем, что ли по пиву отполдничаем, или, как в одной деревушке сказала одна бабуля: «отпаужнам».
– Нет, Николай Степанович, спасибо, мне позвонить надо, – и Семен, оставив его, тоже поспешил выйти из зала.

Оказалось, к Ане приехали родители, и они все вместе сейчас ходили по магазинам, обновляя Анин зимний гардероб. Побродив по коридору, Семен вернулся обратно в аудиторию и от нечего делать тоже стал разглядывать выставку.

– Привет… – неожиданно ворвался в его уединенные раздумья Перминов.
– Сашка, привет, ну, что видел уже иностранцев?
– Да, меня уже представили.
– Ну и что, это «те» или «не те»?
– Те, – Перминов, поддержал разговор загадками.
– А который Бутаковский?
– Бутаковский куда-то уехал. Кажется, даже, на ректорской машине увезли?
– На ректорской? Наверно, большой человек этот Бутаковский?
– Все серьезно, Семен, так, что Сабанов со своими сказками про леших, пусть в своей деревне сидит, чаи распивает. Тут такая работа предстоит, это тебе не в тайге копаться. И деньги и научные перспективы. По-взрослому работать будем…
– Сашка, съешь лимон … – вспомнил Семен фразу из старого анекдота.
– В смысле…
– Ну, анекдот такой старинный. Чтобы лицо покислее сделать…
– Я же серьезно говорю-то… Да идите вы, вместе с Мыльниковым! Мастодонты, троглодиты, блин… – Сашка, в раздражении отошел.

Стали возвращаться студенты, и Семен пересел поближе к выходу. После перерыва вернулись не все. Мыльников немного опоздал, вошел раскрасневшийся и повеселевший, увидев Семена сел рядом, распространяя свежий пивной дух.

За кафедрой учила камеральной работе бокаловская аспирантка Валя, стесняясь и путая термины, теряя строку в своем докладе. Валя краснела, от чего становилась трогательно привлекательной, потом бледнела и на ее лице, контрастно и некрасиво, проступал макияж. Семен наблюдал эти метаморфозы, совсем не слушая Валин лепет.

– Ну, что за подготовка? Она же говорит азбучные истины, да еще, так, будто сама же эти методы и разработала, – ворчал рядом Мыльников.
– А как она лекции читает? – поинтересовался Семен.
– Да ей лекции не дают, практические работы, там семинарские занятия какие-нибудь. Девчонка-то неглупая, только вот родила недавно, не до науки ей сейчас. Наверно тоже мечтала с перерыва слинять? А выступить до перерыва не успела... – не громко бубнил Мыльников.

Закончив доклад, Валя подошла к Бокалову и после недолгого разговора с ним, действительно, очень быстро вышла из аудитории.
– Вот тебе и робкая Валя. Смотри, как Геннадичто надулся, надо было ее сразу после меня выпустить, – увещевал тихонько Николай Степанович.

Бокалов негодующе смотрел вслед столь стремительно покинувшей семинар аспирантке, затем что-то объяснял сидящему рядом иностранцу, быстро-быстро закивавшему седой головой.

Мыльников прикрываясь рукой, прятал зевоту.
– Ну, что же, а сейчас, позвольте пригласить за кафедру нашего коллегу из Швейцарии. Месье Луи Геншель, – Бокалов широким жестом приглашал иностранца подняться.

Встал и раскланялся брюнет. Заговорил он, не отходя от своего места. Говорил порусски, хотя и с ожидаемым акцентом.
– Коллеги, нам приятна, что мы оказались в вашем университете, имеющем столь долгие традиции, сделавшем большой роль в развитии русской археологи. У нас имеется большой опыт работы в условиях Африки, на Палестина, Турция и другие страны. Изучая святилища древних люди, мы узнаем пути этих люди в история…
– Нельзя было переводчика с иняза пригласить? – проснулся и шепотом прокомментировал Мыльников, – все-то у вас, господин Бокалов, через… тернии к звездам…
– Думаю, мы можем рассчитывать на работу вместе. Урал – начало пути европейская цивилизация. И мы вместе открыть этот путь… – Луи, заученно улыбнувшись, сел.
– Спасибо, Луи, – Бокалов слегка поклонился в сторону севшего уже Геншеля.
– А сейчас, я хотел бы представить нашего коллегу из Германии – Дитриха Геза, известного своими исследованиями кельтских памятников в Альпах и Баварии. Господин Гез – автор ряда работ по доримской истории Европы, – Бокалов опять приглашал гостя за кафедру.
– Так-так, а вот это интересно… – встрепенулся Мыльников.
Поднялся седой.
– Так вот, ты, какой, – громко прошептал Мыльников, – интересный, однако, дяденька, и подходы у него необычные. Хотя многие и не принимают его всерьез, с ним бы я поговорил на досуге…

Гез говорил порусски вполне сносно. Рассказывать о новых технологиях он не стал, тоже отделался общими фразами и обещаниями какой-то предстоящей большой работы. Тоже назвал Урал родиной народов Европы. Сославшись на материалы своих раскопок, как на неоспоримый факт, стал утверждать единство древнеевропейской доримской цивилизации.

– Сема, ну почему, одни слова, сказанные разными людьми, значат разное? Это же и моя идея. А меня за нее на каждой конференции склоняют. В том же Челябинске в апреле на смех подняли… В позапрошлом году в Волгограде захлопали на хрен, договорить не дали… Сейчас, мое забудут, на Геза сошлются. Обидно, блин...

Гез, закончив речь, поблагодарил за внимание и сел.

– А как же рассказ об ультразвуковом излучателе, а? – Мыльников, встряхнув упрямой черной шевелюрой, начал шепотом хулиганить.

За кафедрой вновь возник Бокалов.
– Коллеги, позвольте подвести итог сегодняшнего семинара по проблеме исследования святилищ. Мы с гордостью можем говорить об успехах нашей кафедры достигнутых в решении этой проблемы. У нас разрабатываются и совершенствуются методики, успешно работает археологическая лаборатория, имеются серьезные собственные наработки позволяющие ставить концептуальные вопросы и находить пути их решения. Кроме того, базы нашей кафедры достаточно чтобы выйти и на международный уровень.
Сейчас разрабатывается проект совместного исследования святилищ нашей области. Это позволит пролить свет на некоторые темные вопросы истории, как нашего края, так и в целом Урала, и как мы неоднократно убеждались всей России и даже Европы. Думается, оставшиеся после перерыва получили неплохое подтверждение верности выбранного ими пути – пути исследователя истории. Спасибо всем за внимание…

Семен вышел из аудитории вместе с Мыльниковым, пропустив бурный поток исстрадавшихся, рвущихся на волю, студентов.
– Что, Сема, так и не зайдешь в родную лабораторию?
– А что, что-то новое есть?
– У нас всегда что-нибудь новое. Вот и профили зарисовали из Сарайкинского поселения. Керамику рисуют.

Пока Семен взвешивал аргументы, пойти или не пойти, действительно оказались возле лаборатории, под которую был отведен небольшой кабинет у самой вахты, почти на выходе.

В лаборатории, как всегда, были студенты. На столе сушилась перемытая керамика, и кремень. Стол рядом был занят разложенными аккуратными рядами отмаркированными черепками и отщепами.

– Ну-ка, Вовка, освободи дядям место, – обратился Мыльников к сидевшему за свободным столом, и погруженному в чтение, какого-то невзрачного, перестроечной поры, сборника докладов какой-то конференции, незнакомому Семену студенту.

– Так, где тут у нас что? – Мыльников выставил пять, по количеству присутствующих в помещении человек, разных стаканов и кружек. Затем, извлек из-под стола двухлитровую пластиковую бутылку пива.

Студенты оживились, отложив работу, приблизились к Мыльникову.
– Ну, Семен, давай за удачу, – Мыльников раздавал стаканы с оседающей пеной и первый сделал крупный глоток.
– Ну, все, идите, работайте, – отпив еще, он властно махнул рукой и студенты, прихватив наполовину опустевшие сосуды, опять погрузились в прерванное занятие.
Мыльников налил снова, на этот раз только себе и Семену.
– Все, Семен, кажется, наконец-то, меня и сковырнут…
– Это почему?
– Лаборатория нужна? Нужна. А Мыльников нужен? Никому он не нужен, Семен…

В дверь постучали, Семен по-привычке, спрятал бутылку и свою кружку под стол. Вошли Бокалов, Перминов, Геншель, Гез и с ними еще один, суховатый полностью лысый, побитый годами сутуловатый человек.

– …Это и есть та самая археологическая лаборатория. Николай Степанович, показывай, рассказывай, – Бокалов держался подчеркнуто бодро, – да, простите, я же не представил: Мыльников Николай Степанович – руководитель лаборатории, кандидат исторических наук. Соболев Семен Александрович – научный сотрудник краеведческого музея, аспирант, – обращался Бокалов к лысому.
– Кирилл Петрович Бутаковский, – представил Бокалов, – сотрудник немецкой туристической фирмы «Руссланд Райзе» руководитель проекта «Истоки», наш земляк. Сколько Вы в нашем городе прожили?
– Да много прожил, больше двадцати лет. А отсутствовал семь, так что, можно сказать и не уезжал, – Бутаковский оглядывал лабораторию, будто пытался, что-то найти и не находя оглядывал снова.
– Семен Александрович, это, видимо, как раз Вы ездили с Александром Ильичом к Сабанову? – спросил он, не глядя на Семена.
– Да нет, это, как раз, Александр Ильич со мной ездил, – ответил Семен, как ему показалось, с вызовом, глянув на притихшего в дверях Перминова.