8. Студенты о Солоноуце

НА СНИМКЕ: Татьяна Александровна Янушевич (1941-2016).


Таня Янушевич, студентка первого набора, одна из трех авторов-БЯФовцев сатирической газеты «Щелчок» и одна из редакторов знаменитой еженедельной университетской стенгазеты тех лет (1959-1962), в своих воспоминаниях смотрит на БОСа из толпы тех, ради которых он жил:

«Университет набирал силу. С первых дней в его бравурном марше еще неразличимы были две темы.

Одну – вел декан общего тогда факультета естественных наук Борис Осипович Солоноуц – БОС, конечно, его называли. У него был тонкий, как говорят, бабий голос, который он никогда не повышал, – чтобы его услышать, притихали, - на вопросы он отвечал, как Маяковский: мгновенно, коротко, едко (я потом узнаю от него, что с их курсом математиков Московского университета Маяковский дружил, часто бывал у них. «Одного нашего переманил в литературу…» – БОС замечательно умел делать паузы, – «Льва Кассиля»).

БОС похож на крупного породистого лиса, его хорошо было рисовать в каждом «Щелчке». Он смеялся тонко, а ко мне обращался: «Главвред, милейший, я же обязан реагировать на Ваш бойцовский листок, прикажете всех стипендии лишать?» Никого не лишал, конечно.

БОС пребывал всюду, – куда ни прибежишь: в учебную часть, в библиотеку, в столовую, везде, – «как скажет Борис Осипович»…

В общежитие он приходил часто, с удовольствием пил с нами очень крепкий чай без сахара.

Собрания, вечера, праздники при нем были всегда общими, необходимыми, как совет общины, и он на них – наш старейшина.

Другие же преподаватели и профессора приходили читать лекции. Академик А.М. Будкер прилетал из Москвы на свои лекции, места в аудитории занимали с вечера…
БОСа побаивались. Правильнее, боялись, не оказаться достойными. Сдать ему математику на пятёрку было очень непросто, а с тройкой – пожалуйста, получи и иди, только ведь со стыда сгоришь.

Кто-то вызнал, выискал и сделал акцент, что БОС – «всего лишь кандидат».
Цену себе он знал. Однажды при мне он говорил по телефону с вышестоящим:
– Нет, этого не будет. Пока я здесь… (пауза)…, этого не будет.

Он замечательно интонировал, – было сразу ясно, что «этого» не будет, и скоро стало ясно, что и его здесь тоже может не быть…

Вторая тема, – откуда взялись её первые опасные аккорды?: «он всего лишь кандидат»; «разве это учебник?», в котором не сплошь тройные интегралы, которые мы еще официально не проходили; …; а недодуманные задачки по физике, не имеющие решения, что сочиняли для нас аспиранты по дороге из сортира, когда-а уж мы осмелились пикироваться с ними, с аспирантами, и подлавливать их в свою очередь тупиковыми вопросами…

Откуда взялась эта тема «гениальности»?

Сначала – будто вспышки бенгальских огней: искры остроумия, блеск и бурлески, – все совпадает с тональностью БОСа; выдумки, артистический выпендрёж, – все соответствует нашему естественному куражу; свобода слов и благородство действий, – все отвечает времени и чуть отдаёт временами Маяковского; и только чуть ещё отдаёт снобизмом…

К четвёртому курсу университет крепчает, набирает силу… и амбицию.

Два-три гения канули в психиатрическую клинику, подтвердив тезис о тождестве гениальности и сумасшествия; несколько хороших ребят оставило университет, стыдясь занимать места «настоящих»; кое-кто из нас стал на короткую ногу с академиками, – «панибратство» оказалось ничуть не хуже просто «братства».

Так случилось, что к тому же времени бабий голос БОСа перестал звучать в стенах нашего университета, к нему теперь прислушивались в Физтехе, куда он снова вернулся, – это было первое детище нашего декана, откуда его пригласили, по-видимому, на тот срок, пока он был нужен…».

Продолжение следует: http://www.proza.ru/2017/01/22/423