Французский беретик

 /Этюд в красных тонах/

Он красив, как дьявол. Только глаза покраснели, видно, всю ночь не спал.
Смотреть на него больно, и Мила не смотрит.
Отворачивается, делая вид, что ей интересны трещинки в дубовой коре, микроскопические, наполненные красноватой пылью. Отчего красноватой, шут его знает, всё нынче с кровавым оттенком: прожилки на осенних листьях, речная вода, обратившаяся на закате в вино, зардевшееся чахоточным румянцем небо.
Вот и пыль туда же. Красная.
Мила не смотрит на него. Так нужно. Под его взглядом в её груди рождаются крохотные прозрачные сферы. Их век короче жизни мыльного пузыря: появляются и тут же лопаются, и так бесчисленное количество раз. И всё внутри её горит и жжёт, словно это взрывается её душа.
- А знаешь, - наконец говорит она, - когда-то с подружками мы говорили о любви. Выдумывали смешные теории, как надо любить и как не надо…
- И как надо? – с вызовом спрашивает Влад. То, что Мила не смотрит ему в глаза, его раздражает.
- Не знаю. Я придумала Теорию Загранпаспорта.
- В твоём стиле. Вечные выдумки, - язвительно комментирует он, наклоняясь и чертя дубовой палочкой какие-то иероглифы на влажной земле. От его слов Мила вздрагивает и отсаживается чуть дальше. Кажется, что скамейку разделила невидимая, но прочная стена, и каждый из них остался на своей половине. Переждав, пока в груди лопнет очередной радужный пузырь, она продолжает.
- Мир заблуждается по поводу любви, понимаешь? Мы смотрим в глаза друг другу, как в зеркало, ища в них своё отражение. «Что она думает обо мне?» «Считает ли он меня красивой?»  «Похожи ли мы?» Я, я, я… Только эти «я» и звучат повсюду… Чушь какая-то. Ведь мы не зеркала. Каждый из нас – маленькая страна. И когда мы влюбляемся, это как…отправиться в путешествие…
От волнения Мила говорит сбивчиво и как всегда немного картавит. Когда-то Влад пошутил, что в прошлой жизни она была парижанкой, а в этой от Парижа ей достались только картавость и красный французский беретик.
- Послушай. Ведь когда путешествуем, мы готовы к неизвестности, к сюрпризам, ко всему новому и даже странному. Никто не ждёт, что чужая страна изменится после его визита. Там свои законы, и мы обязаны их принять. Вот так и в любви. Мы просто туристы. Есть страны, в которых нам комфортно, но скучно. Есть такие, где мы замерзаем, там нет для нас места. Есть те, что нам не по карману…
- А есть страна мечты, в которую невозможно открыть визу, - перебивает Влад. – Я понял твою мысль, но причем здесь паспорт?
- Это главное, как во всяком путешествии. Наслаждайся чужими землями и морями, покоряй вершины, смотри достопримечательности, но всегда держи свой паспорт при себе. Помни, кто ты и откуда.
«Глупая идеалистка!» - злится он, но не находит, что сказать. Мимо них по парковой дорожке проезжают велосипедисты, и осенние листья гонятся за ними, как глупые ярко-рыжие щенки.
- Ну, а я? Какой страной я был для тебя? – спрашивает Влад. – Люксембургом? Индией? Аргентиной?
Мила растерянно улыбается, словно её застигли врасплох. Затем поправляет свой французский беретик и с какой-то щемящей искренностью отвечает:
- Ты никогда не был для меня страной.
- О да! – в его голосе звучит обида.
- Ты был больше и дальше. Целая планета. Марс. Я, как Мэтт Деймон, сама едва не стала марсианкой.
Теперь Влад не смотрит на неё. Все эти слова никому не нужны, сотрясание воздуха. Они  месяц как расстались, всё выяснили, обо всём поговорили. У него теперь другая девушка и новая жизнь. Он сделал выбор, Мила не перечила. К чему сейчас эта лекция по астрономии?
- Я позвала тебя сюда… только не смейся. Просто хотела поблагодарить. Я любила твои красные земли, твои пылевые вихри. То было удивительное путешествие. Но я загостилась на твоей планете и чуть не погибла. Мне пора возвращаться домой, к себе.
Мила встаёт и, махнув рукой на прощание, уходит. Она учила историю, потому не повторяет ошибку Орфея.
Не оборачивается.
Влад долго смотрит ей вслед. Осенняя листва падает, падает, засыпая дорожки червонным золотом и дешёвыми медяками. Всё кругом бурое, багряное, и пейзаж в какой-то миг становится по-настоящему марсианским. От этой безумной мысли Влад зажмуривается, а когда открывает глаза, французского беретика уже не видно.
Ушла.
И тогда впервые в жизни с ним случается острый приступ одиночества.
Вакуум и безмолвие – и больше ничего в целом мире.
Он чувствует себя планетой, чей единственный спутник сошёл с орбиты и улетел в открытый космос.
***

Ноябрь 2016
Киев