Прощание в декабре

  Город обыденно затянут туманом, словно невидимая рука обернула всё вокруг серым плотным газом. Яркие огни фонарей и вывесок с трудом пробивали сквозь пелену тусклые бреши своими лучами. Уже не день, но ещё не вечер. Состояние перехода времени невольно передавалось прохожим, спешащим к завершениям своих дел.  И вроде бы декабрь, и вроде бы Северная Пальмира и был снег. Но снег превратился в наледь, которая обрушилась на людей травмами, дорожными авариями и головной болью для всех хозяйственников. Как всегда, неожиданно и некстати.  А где-то уже пургой, снегопадами и морозами лютует зима.
  Ярослав возвращался из посольства. Два часа назад были поставлены последние подписи разрешающие выезд, выкуплены два билета на места в салоне Боинга, который доставит своих пассажиров за океан. Распроданы, раздарены и обменены все картины. Оказывается, он известный художник и ни одной своей работы вывезти не может. Лилит, его жена, главный инициатор переезда, с большим облегчением восприняла информацию о завершении двухмесячной подготовки к отъезду.  Она прощается со своими друзьями и просила к ужину не ждать.  Они решили не собирать всех, а попрощаться каждому в своём кругу. Их отношения были крепкими и доверительными лишь потому, что каждый не беспокоил личное пространство другого.



 Пятнадцать лет были отмечены искренностью, верностью и преданностью. Их считали удачной, красивой, а кое-кто, просто шикарной парой. Он высокий, крепко сбитый брюнет, с густой шевелюрой и аккуратно подстриженной бородкой, она, рыжая бестия, сошедшая с полотен Лотрека.   Через пару месяцев после праздника, многие были огорчены их решением. Тем не менее, никто даже не пытался отговаривать. Все видели, как прекрасные произведения живописи уходили за бесценок. Жизнь осложнялась не только безденежьем, но и отсутствием заказов. А для художника это почти смерть. Лилит довольствовалась подработками в издательствах на иллюстрациях  к детским книжкам и любовным романам.  Ярослав ей помогал. Они собрали нужную стартовую сумму и перевели на счёт в международном банке. Осталось только подняться по трапу и занять свои места.
  Войдя в квартиру, он услышал  голоса, доносящиеся из кухни. Из трёхголосья он узнал родной, матушкин, второй женский, но не знакомый, а третий… Ярослав замер, сердце учащённо застучало…  Сима. Его далёкий, но самый близкий друг. Пять лет… Голос хриплый и несколько приглушённый изменился, но сохранил интонации, присущие только ему.



- Добрый вечер! – сдерживая изумление, приветствовал художник гостей.
- Узнаёшь? – хитро спросила мать сына.
- Ты про милую даму?
- Здравствуйте, Ярослав! Я к вам за шкатулкой, которую мне обещала Лилит. Я ей звонила, и она мне сказала, что вы в курсе.
- Давно ждёте?
- Всего лишь одну чашку чая.
- Следуйте за мной. Вы на машине?
- Да. Она у подъезда.
- Это хорошо. На дорогах скользко, а вещь хрупкая. – Художник поспешно вышел, сохраняя восхищённый взгляд на друге, но в теле почувствовал тревогу. Вот кто мог бы его остановить, но теперь уже поздно.  Там, за океаном, много знакомых, но, ни одного друга. Найдя в большой освещённой комнате  коробку, в которой хранилась его  дипломная работа, массивный ларец-бюро для ценных бумаг и украшений. Десять лет назад ларец был оценён экспертами в пятьдесят тысяч долларов и, разумеется, входил в реестр ценностей федерального значения. Дело за малым. Заплатить художнику.




- Изумительно! Какая роскошная вещица. В каталоге он не так смотрится. – Визжала покупательница. – Но всё же, сто тысяч… он не стоит. Может, десяточку скинете?
-  Нет. Сто и ни цента меньше. Вы же были согласны?
-  Да, но я думала,  он будет больше.
-  В каталоге указаны размеры.
-  Тогда в придачу, отдайте мне этот портрет.
-  Зачем вам мой портрет?
-  Ну, вы же, уезжаете.  Простите.  – Дама осеклась, поняв, что сказала глупость.  – У меня такое ощущение, что вы продаёте не свои работы, а какого-то другого художника, давно умершего…  Они все такие дорогие…
-  Когда я умру, они станут ещё дороже.
-  И ларец тоже?
-  Конечно. Второго такого нет! 
- Уговорили. Беру!  - Покупательница набрала на сотовом телефоне номер и велела перевести указанную сумму на оставленные реквизиты. – Когда вы улетаете?  - в голосе дамы послышался бархат, от которого мужчинам становится не по себе.  -  Меня так возбуждают такие покупки. Может, нам следует отметить нашу сделку?



-  Мы завтра улетаем, а сегодня вечер я должен подарить другу и матери. Простите. Средства поступили, можете забирать. – Ярослав захлопнул мини ноутбук, завернул ларец в кусок бязи, поставил его в коробку и
проложил по периметру внутри картонными распорками. Закрыв, обмотал липкой лентой и сделал ручку для переноса.    
-  Спасибо, Ярослав.  Мой водитель отнесёт. Не беспокойтесь.  – Заглянув на кухню, дама попрощалась с её обитателями.
   Закрыв дверь в прихожей, друзья порывисто обнялись. Сильные руки мёртвой хваткой борцов сдавливали крепкие торсы. Хрип коротких фраз был наполнен безмерной любовью близких  людей.
-  Сволочь, ослабь! Задушишь! – шептал Ярослав.
-  Мерзавец, какой же ты мерзавец! – дул в ухо Максим.
- Мальчики, мойте руки, накрываю на стол в комнате! – донеслась любимая фраза нежного голоса Лидии Николаевны.
-  Сбежал, что ли? – вытирая руки, усмехнулся художник.
-  Других соображений нет?
-  УДО?
-  Оно самое. Всё так неожиданно, поэтому, даже сообщить не успел.
-  Что теперь?
-  Прости.  Если бы я знал, что ты…



-  Улетаю? А если бы знал? То не приехал?
-  Ясик,  не сердись! – Максим упёрся правой рукой в дверной косяк, левой обхватил шею друга. – Никогда бы не простил себе… 
-  Я не сержусь, Сима.  – Ярослав заплакал, уткнувшись в плечо друга. – Я,  я просто в отчаянии. – Глубоко вздохнув, мужчина, плеснул на глаза горсть холодной воды, а Максим нежно промокнул его лицо. – Ладно, идём к маме.
  Пышный, с розоватым оттенком, пирог занял центр стола. Жирный палтус, рис, зелень составляли начинку. Запотевшая бутылка Абсолюта, салат, нарезки сыра и сервелата расположились за пирогом. Выпили за возвращение и несгибаемость перед испытаниями. За благополучный перелёт и мягкую посадку. За новую жизнь за океаном. Помянули отца Максима, который не дождался возвращения и был похоронен год назад Ярославом.  И в этот момент позвонила Лилит.  Она требовала приехать за ней в пригородный дом подруги, так как самой ей не выбраться.
-  Надо ехать! – обречённо развёл руками Ярослав.  - Не расстраивайтесь и простите мою пружницу.
-  Мама Лида, я буду рядом с ним, не беспокойтесь!  Я поеду с тобой. – Максим встал и подошёл к беззвучно плачущей женщине.  – Не надо…  может, мне удастся его отговорить. 



-  Спасибо, мой мальчик!  Может, сам Бог послал тебя именно сегодня.  Непременно звоните мне. – Лидия Николаевна встала и слегка пошатываясь, ушла в другую комнату.
-  Какой же ты… - прошипел на друга Максим. – Мог бы как-нибудь по-другому…
-  Что? – удивился Ярослав.
-  А ещё художник!  Идём, что ли, муженёк, вызволять твою зазнобу.   
        Спустя двадцать минут они мчались в сторону Сестрорецка, посулив водителю пятёрку, если он доставит их обратно с дамой. После долгого молчания под звуки музыкальных эфиров дорожного радио первым заговорил Максим.
-  Инициатор Лилька?  Молчишь. А как же, Лидия Николаевна?  Что будет с ней?
-  Я заберу,  как только устроимся.
- Сильно сомневаюсь!  Я знаю, что она не хочет уезжать.  Призналась и предложила переехать в твою комнату. Мою квартиру будем сдавать в аренду.
-  Прекрасное решение!  Мы об этом уже говорили.  Предлагала написать тебе письмо. Так ты согласен?




- Тётя Лида для меня как мать и я не могу отказать ей в этой просьбе. Оставлять её совершенно одну – жестоко. О чём думала Лилит, когда давила на тебя с отъездом?
- Она приняла решение, что если я останусь, то всё равно уедет.  Что мне оставалось делать?  Я люблю её.
-  Мой отец, вроде крепкий мужик, и тот не выдержал…
-  Может, заткнёшься!  - грубо оборвал Ярослав и мягко обратился к водителю.  – Теперь налево до перекрёстка, на нём направо…  и,
кажется, третий или четвёртый дом. Сейчас я наберу, чтобы встретила и была готова.
  Улицы были скупо освещены. Все дома в основном утопали в темноте садов за высокими заборами.  Три молодых женщины весело щебетали прощальные комплементы, обещания помнить дружбу и непременно навестить эти ненавистные Штаты.  Завидев машину, дамы взвизгнули, бросились к дверцам и потребовали от мужчин согласия заглянуть в дом. В просторном холле двухэтажного особняка их встретили два добермана.  Яркое освещение привело всех в маленькое замешательство. Друг перед другом предстали красивые женщины и довольно привлекательные особи противоположного пола.  Андрей, оказался  актёром, подрабатывающим на ночном такси. Он был высок и плечист.



Славянская внешность с короткой стрижкой пшеничных волос делала его брутальным. 
    Светлана, косметолог-визажист, яркая блондинка с пышной грудью и узкими бёдрами потянулась к Максиму.  Поэтесса с каштановой шевелюрой, лукаво запустила свои пальцы в беспорядочные локоны. Её круглое лицо с маленькими хитрыми глазками было отмечено печатью интеллекта, который точно выражал то, чего хочет хозяйка в данную минуту.  Лилит на их фоне выглядела скромной пастушкой. Густые рыжие волосы были собраны в хвост на затылке. Красивое лицо притягивало внимание крупными глазами и пухлыми губами, растягивающимися в ослепительную улыбку. Тонкая длинная шея, красивые плечи пловчихи, крепкие бёдра стройных ног выделяли её на фоне подруг.  Первой заговорила Светлана.
-  Может, останемся  до утра? Напьёмся и устроим оргию! Как вы на это смотрите?
-  Час назад ты хотела к мужу. – Ехидно заметила Ирина
-   Нам завтра в полёт, девочки! – Беспокойно возразил Ярослав.
-  Но рейс поздно ночью, Ясь!  - Заинтригованно поддержала Лилит блондинку. – И это здорово, что вас трое.




-  Меня можете не считать! – Воскликнул Андрей,  не теряя надежды на оргию.
-  Сколько ты зарабатываешь в среднем за ночь? – Томно спросила блондинка. 
-  По-разному. Но не меньше, десятки. – Водитель,  волнуясь,  взглянул на художника.
-  Я плачу тебе двадцатку, а ты жеребцом уносишь меня в небеса! – Расстёгивая джинсы и проникая холодными ладонями по его горячему телу, шептала поэтесса.
-  Ну, если утром мы с них спустимся, то можешь меня пришпорить.
- Будут затруднения, то мы тебя сами вернём. – Откликнулся Максим. – Веди меня поближе к холоду,  иначе будет очень  жарко. Ясь, ищи меня у этой белокурой чертовки.
   Ярослав и Лилит остались одни. В гостиной, молча, выпили, приглушили свет и обнялись.
-  Боялась тебя.  Мне стыдно перед твоей матерью. Оставляем её в такое сложное время…
-  Оно всегда было не простым… -  попутно набрав номер на сотовом телефоне, сын предупредил мать о возвращении утром и просил не волноваться.



-  Ларец, конечно, жаль,  но где гарантия, что его не украли бы?
-  Молчи. Если хочешь меня, приласкай. – Ярослав расстегнул и слегка приспустил джинсы. С двух сторон широкого дома сквозь музыку пробивались звуки активного секса. Но тут он вспомнил, что у него не
было возможности принять душ. – Давай-ка, до ванны и там всё сделаем! - Бодро соскочив с дивана, шлёпнув жену по попке, скомандовал, подталкивая перед собой. 
-  Тогда уж идём в сауну, там и лохань для купания вполне пригодна… - Пройдя по коридору, между гостиной и кухней, они спустились на пол этажа и очутились перед маститой деревянной дверью. За ней  мини бассейн, а за ним, напротив ступенек над водой, толстая стеклянная  дверь в парную и шторки душевой кабины. – И как тебе? Впечатляет?
-  У нашей поэтессы солидные гонорары?
-  Муж директор театра.
-  Директор театра? Надеюсь не того, в котором служит наш водитель?
-  Нет. Антрепризы. Он сейчас на гастролях где-то в Сибири, а Ирка отрывается! Надо же вдохновение где-то черпать!
   Скинув одежду и прыгнув в бассейн, они оба завизжали и прямиком метнулись в нагретую сауну.  На две широкие полки-ступени вполне




могли поместиться восемь человек. Двое, растянувшись, уже отдыхали после бурного секса.
-  Ну и как на небесах? – Интригуя, спросила подруга.
-  Ммм…  Жеребец, что надо… Спасибо вам, дорогие мои. Если бы не привезли мне Андрэ, то не сладко бы кому-то пришлось.  Ну, ладно,
осуществим купание коня. –  Каштановая головка поднялась, потянув за собой уже не молодое тело с красивой грудью второго размера. Широкие бёдра и отсутствие циллюлита, а так же ухоженные причинные места делали её не только привлекательной, но и желанной.
   Прозрачная дверь открывала возможность наблюдать с обеих сторон происходящее. Любовники резвились в водах бассейна, а супруги, приняв душ, разлеглись на полках. Лилит сохранила стройность, упругость груди и тела. Сказывались занятия на тренажёрных комплексах в спа-салонах.  Ярослав любовался своей женой, и в тусклом голубоватом свете она казалась неземной. Женщина чувствовала на себе взгляд мужчины, который был именно тем, волнующим, взглядом самца. Она повернула к нему своё лицо и взгляды их встретились.
-  Похоже, нам уже не устоять. – Он потянул её за руку на себя, на нижнюю полку и с лёгкостью вошёл в раскрытое лоно. Они могли совокупляться без опаски, так как Лилит, потеряв при родах дочку,



потеряла и репродуктивность.  Они мечтают об усыновлении малышей. Глядя на них, было не понятно, кто кому отдаётся. Импульсы активности были снизу и сверху. Жена ласкала раскинутую бабочку из густых тёмных волос на груди, руки мужа подогревали её тело, лаская его во всех доступных эрогенных местах. 
   Когда, наконец, все любовники и любовницы выбились из сил, они дружно, не сговариваясь,  ринулись к холодильникам.  Нагота никого не смущала. Решили ограничиться сухим вином, и в дополнение, Максим предложил королевский омлет. Через полчаса все смачно уплетали предложенное блюдо.
- Теперь, когда мы удовлетворили все свои животные потребности, предлагаю разойтись по койкам.  Девочки уединятся в моей спальне, а мальчики могут расположиться в гостиной и в спальне мужа. – Ирина по-хозяйски вышла первой.
-    Во сколько подъём? – спросил Андрей.    
-  Как выспимся! – откликнулась Светлана, проходящая мимо. – У тебя силы ещё есть, красавчик?  - блондинка обхватила член  актёра горячей ладонью и повела за собой в спальню хозяина. Оглянувшись, она игриво спросила. – Больше никого не надо убаюкать?




-  Кажется, не все потребности удовлетворены. – Усмехнулась Лилит. – Я иду спать. Приятных снов.
   Друзья остались наедине. Электронные часы, расположенные над плитой показывали три минуты пятого утра. Ярослав плеснул в стаканы остатки рома Баккарди. Выпили, оделись и прошли в гостиную.
- Наконец-то мы одни. Может, поговорим? 
- Я знаю всё, что ты мне скажешь! – В раздражении откликнулся художник.  – Более того, даже всё, чего не скажешь…
- Тогда, помолчим…
 Широкий диван, обитый мягким бордовым велюром, принял художника. Глубокое кресло уютно вместило Макса. Лилит заботливо укрыла пледами моментально уснувших мужчин.
        Вернув Лилит домой, Ярослав договорился с Андреем о поездке в аэропорт.  Лидия Николаевна хлопотала на кухне. Невестка подошла к ней, обняла и прошептала слова благодарности и извинения. 
- Ты, доченька, главное сына мне береги. А я уж, как-нибудь… - Мать опустилась на диван, протирая глаза салфеткой. – Столько денег ухлопали.  От чего вы бежите? От режима, от системы, от законов?  Но, здесь вы, всё-таки дома, а там чужбина. Там вы гости.  Твои родители



ещё живы, в полном здравии. Друзья, подруги. Если ты не хочешь жить со мной, давай я съеду, сниму комнату.  Разменять эту квартиру, в конце концов.
- Мама, мы уже обсудили эти вопросы. Зачем вы к ним возвращаетесь? Закроем эту тему. Решение менять не станем. – Лилит налила себе кофе и положила большой кусок пирога на тарелку. – Единственно о чём я буду скучать, так это по вашей стряпне.
- Спасибо. Приятного аппетита. – Лидия Николаевна тяжело поднялась и направилась к выходу. – А где же мальчики?    
- У подъезда с водителем рассчитываются и договариваются.  Он отвезёт нас в аэропорт.  Пирог  просто изумительный! Жаль, что так и не научилась у вас готовить.
- Хотела бы, научилась.
- Я хотела, но на это не было времени.  Давайте не будем ссориться хотя бы сегодня.
- Не будем. Накорми ребят! – Хозяйка, пошатываясь, ушла в свою комнату.
- Сами себя накормят! – Прошипела сквозь зубы невестка, достала сигарету, налила в кружку кофе, и, прихватив зажигалку, вышла на тёплый крытый балкон. Клонило в сон. Андрею нужно было уезжать в



театр на репетицию, поэтому поспешно сорвались, оставив двух усталых дам. Тем не менее, всё складывалось удачно. Актёр после вечернего представления приедет и благополучно их отвезёт.  Отхлебнув, затянувшись, она мечтательно улыбнулась.  Какой он, однако, жеребец! Ухайдакал двух ****ей. Зайди я к ним, так и мне бы досталось!  Не хватает мне муженька.
- Ты вроде хотела доспать! – Обняв со спины, произнёс Ярослав. – Время ещё только девять. Иди, приляг. А мы съездим на квартиру Симы.
- Зачем? Ты разве не хочешь последовать за мной?
- Надо помочь перевезти его к нам и тогда я буду спокоен за мать. Как ты понимаешь,  у него даже интернета нет.
- Ну, если тебе важнее друг, поезжай. Только знай, что это последняя возможность нашего секса в домашних условиях.
- Читал где-то, что и в самолёте это делают.
- Что делают? – Весело спросил Макс, дожёвывая пирог и выходя на балкон.
- Занимаются сексом. – Без тени смущения, ответила Лилит.  – Так что, поезжайте, а я баиньки.
- Маме помоги, когда выспишься. – Попросил Ясь уходящую жену. – Она пирожков нам в дорогу хочет напечь.



- Хорошо. Чем смогу…
- Дров наколи, воды наноси, печь растопи… - Добавил Максим. – Шёл бы ты за ней, а то ведь она изнасилует тебя в самолёте, а сбежать не получится.
- Думаешь? Тогда поезжай, а я через час…
   Квартира на Петроградской стороне располагалась в старом доме, на втором этаже.  Максим,  впервые за пять лет осторожно открыл металлическую дверь, за которой последовала вторая массивная и родная. Рука дрожала от волнения поиска двух ключей в связке. Войдя в тёмную прихожую, он машинально включил свет. Рожок на стене тускло осветил  гардеробный шкаф. Скинув куртку и обувь, наследник прошёл в гостиную, из неё в спальню отца. Над кроватью висел групповой портрет матери, отца  и сына, выполненный другом семьи, Ярославом.  В комнате Максима, висели портреты матери, отца и друга. Они были написаны двадцать лет назад.  Отсутствие пыли говорило о том, что квартира не была заброшена, и у бывшего арестанта возникло ощущение дома. Словно и не было этих пяти лет.  Времени унижения, отчаяния и тоски. Его друг сохранил ему квартиру и дорогие сердцу вещи в ней.  Музыкальный центр наполнил пространство музыкой любимого Рахманинова. Просторная кухня, хоть и была изрядно



потёрта, но прибрана. Чувствовалась рука женщины.  Ну, конечно, она была здесь в годовщину смерти отца. Что-то готовила… на двоих.  На столе стопка накрытая кусочком хлеба, в сушилке всё по паре.  На подоконнике буйствовали обильно покрытые цветками несколько горшков с каланхоэ.  Ну, это уж слишком! Максим взял лейку с водой и полил цветы, приговаривая фразу своей матушки: «дом без растений – мёртвый дом». Теперь и тени сомнения не осталось, что квартиру хранила Лидия Николаевна и её сын. Лилька, конечно, тоже бывала, но с другой целью.  Он помнил, как она флиртовала с ним в отсутствии мужа, пытаясь затащить его в койку.  В отместку за отказ вставала между друзьями. Он мог бы их развести, открыв Ясю тайну, но делать этого не стал.  Теперь уже поздно. Он оставляет друга, мать и всех, кто его ценит и любит ради прихоти жены.  Она погубит его.  Максим присел на диван у стола в кухне, выпил водки, оказавшейся в холодильнике, помянув своих родителей. Перешёл в гостиную с книжными шкафами и посудным буфетом.  Отыскав объёмную дорожную сумку под бельё, книги, ноутбук он разделся и прошёл в свою комнату. Все вещи были больше на два размера. Только носки сохраняли верность. Всё остальное предательски висело на худосочном теле.  Тратиться на одежду в его планы не входило.  Он смотрел на своё



отражение в зеркале  и говорил, что шмотья, как у богатой невесты, и надо просто вернуть размер.  Звонок из прихожей возвестил о приезде друга. Те самых, два коротких и один длинный.
- У нас мало времени. – Войдя, произнёс Ярослав. – Ты не один?
- Один.
- А чего, нагишом?
- Примеряю тряпки.  Все выросли. Даже трусы.
- Купишь. Сейчас распродажи.
-  А куда старое шмотьё девать? Есть даже ненадёванные!
- Оставишь на вырост. Будешь питаться, вернёшь размер.
- Повторяешь мои мысли. Давай, помянем отца моего.
- Сима. Мы были недавно…
- С тётей Лидой?
- Да. Одевайся. Надо возвращаться.
- Когда ты написал портрет, что над кроватью в комнате отца?
- Пару лет назад.
- Это он тебе заказал?
- Выразил желание.





- И как ты себе представляешь присутствие посторонних людей в этой квартире?  Может, Лидии Николаевне следует перебраться ко мне, а вашу, сдавать? Или, даже, продать. 
- Ты в своём уме?
- Я-то в своём, а вот ты, похоже, в уме своей жёнушки.  Моё возвращение обрадовало всех вас. Груз с плеч! Но мне не заменить тебя никогда. Как и ты не мог заменить меня.  Если уж я подавлен и страдаю от предстоящей разлуки с тобой, то,  каково твоей матери?
- Не терзай меня, Сима! – Ярослав налил полную стопку и одни глотком выпил. – Если я совершаю ошибку, то мне за неё расплачиваться. – Налил себе и другу. – Давай, дорогой, помянем твоих… дядя Толя мне так же дорог, как и тебе.  Когда он умирал в больнице, мы все, по очереди, даже Лилька один раз, навещали его. Умер он в присутствии матери.
  Щёки Максима заблестели.  Он выпил.
- Тогда, ты знаешь последние слова отца?
- Да. Он просил у матери прощение…
- За что?
- Мать не говорит. – Ярослав взял сумку, положил в неё ноутбук, несколько дисков, нижнее бельё, футболки, свитера, пару джинсов и



тренировочный костюм. – Остальное, по необходимости, купишь или приедешь сюда. Что-то ещё?
- Удивительно, ты положил всё, что взял бы я.
- Книги брать не будем, у меня их достаточно.
- Тогда, едем!

  За стол сели только в восьмом часу. Лилит никак не могла проснуться и поэтому не принимала участие в упаковке вещей в коробки, а также в приготовлении ужина. Приходили друзья Ярослава, коллеги по цеху, приятели и покупатели. Приятелей и приятельниц жены отправляли к ней в ванную комнату. Более сорока коробок из плотного картона погребли под собой трюмо, располагавшееся в углу.  Друзья долгое время молчали. Максим радушно подчиняясь, выполнял все указания.
- Всё уложено и подписано. Постель поменяешь сам. Здесь, под крылом моей матушки, обретёшь комфортный покой. Только баб не води. Интернет оплачен на полгода вперёд.
– Ясь, может, одумаешься?
- Не начинай.
- Ребятки, пока я собираю на стол, отнесите Елизавете Петровне пирожки. – Лидия Николаевна протянула Максиму небольшую



кастрюльку. – Вы оба дороги ей. Её руки были первыми, подарившими вам жизнь.
- Конечно, мама. Только вытащу свою жену.
- Она уже на кухне. Сейчас придёт одеваться.
- Идём, красная шапочка. – Открыв дверь, пропустил друг Ярослава. – Наконец-то я познакомлюсь с таинственной бабулей!
- Не боишься, волчара, что я съем тебя по дороге?

   Баба Лиза доживала свой век в десяти минутах ходьбы от дома Лидии. В прошлом она была акушеркой и принимала участие в рождении Ярослава, а годом позднее,   его друга.
- Это вам от тёти Лиды. – Протянул пирожки Максим  в руки растерянной Елизаветы. – Что это с вами? Берите, они ещё горячие.
- Лицо мне твоё знакомо. - Женщина, обнимая своего малыша, Ясика, не могла отвести взгляда от лица его друга. Такие же глаза, такой же лоб и чёрная кучерявось коротко остриженных волос. Ямочки на щеках, прямой нос и пухлые губы. – Как вы нашли друг друга? 
- Много лет дружим. В Доме творчества познакомились, ещё школьниками… - Ярослав обнял свою няньку. – Пришёл попрощаться.




Максим будет жить у мамы, и, надеюсь, будет вас навещать. Он славный парень и мой самый близкий человек.
- Ну-ка, пройдёмте-ка ко мне на кухню. -  Скомандовала Елизавета. – Приоткрою вам тайну, ибо сама судьба распорядилась мне это сделать. Имя твоего отца Анатолий, не так ли? – Повернулась женщина к Максиму. – А теперь взгляните на этот снимок, который сотню раз видели Ярослав и Лида.
- Отец? Что он здесь делает?
- Который. – Друг вырвал снимок.
- Да вот же, в марлевой повязке.  Посмотри, это же он.
- Я помню, как он дежурил в роддоме, уговорил зав.отделением на присутствие. Лида об этом не знала. А потом завалил кабинет цветами в день выписки, а Лида его прогнала. Какая кошка между ними пробежала, известно только им.  – Баба Лиза вернула багетку на полку. – Как он?
- Ушёл, унеся свою тайну в прошлом году. – Максим впился в лицо друга глазами.
- Не верю. – Ярослав нервно прошёл в коридор. – Почему вы раньше об этом не говорили?




- Ушам или глазам своим? Хэ! Не верит он! Это же чудо! Были друзьями, а стали братьями. Не говорила, потому что не видела твоего друга.  Нечего расстраиваться! Толя приласкал сотни девиц.  Десятки от него беременели. А чему тут удивляться? Здоровый красивый самец. Только дура может отказаться от него.
- И ей оказалась моя мать? Перед смертью он просил у неё прощения…
- Они встречались?
- Да и довольно часто после трагической гибели матери Симы.
- Меня это радует. Значит, она всё же была счастлива. – Женщина промокнула глаза.
- Нам пора. – Друзья поднялись. – Берегите себя. И спасибо вам за всё!
- Жаль, что вы расстаётесь! Не правильно это.
- Мы ненадолго. Либо он ко мне прилетит, либо я к нему вернусь.

  Друзья, молча, и медленно возвращались.  Каждый вспоминал поступки своих родителей, которые принимали новый окрас истины.  Их дружба не только поддерживалась, но и приветствовалась.  Принималось самое искреннее участие в радостях и невзгодах друзей, оказывалась существенная помощь в беде. Но почему они держали в тайне их родство? Каждый тяготился этим вопросом.  Их разлука



усугубилась кровностью.  Много людей покинуло и продолжает покидать свою родину. Кто-то бежит от преследований, кто-то от социума последних лет, а кто-то в поисках себя.  Ярослав не хотел уезжать, но и с Лилей не в силах был расстаться. Никто не смог переубедить её отказаться от принятого решения.  Художник чувствовал, как лишается единственных корней в лице брата и матери.  Поднимаясь по лестнице на свой этаж, он остановил Максима.
- Не говори сейчас матери о том, что мы узнали, но поклянись мне, что приедешь и привезёшь её ко мне.
- С чего бы, это? Она же тебе уже говорила, что не хочет уезжать. Выбор сделал ты, а не она! Если бы я был её сыном, то никогда не оставил её!
- Сука! – Со всей силой отчаяния, Ярослав влепил другу пощёчину.
- Это первая от тебя! А я всё  жду, когда же? – Потирая скулу, улыбнулся Максим! – Будем считать это прощальным поцелуем!  Рука тяжёлая, как у отца.
- Прости. Он что, бил тебя?
- Помнишь, тебе срочно нужны были деньги?
- Да, и ты меня тогда просто спас. Ты украл их?
- Отец откладывал для моих каникул, а я их отдал тебе. Моему другу и брату. Пойми, клятвы не изменят обстоятельств. Я не знаю, что будет



завтра. Единственное, что я могу тебе пообещать, так это заботу о твоей матери. Такую же заботу, какую ты проявлял о моём отце. И хватит терзать себя. – Друзья обнялись с большей нежностью, чем раньше.

   Две недели спустя Максим похоронил Лидию Николаевну, которая скоропостижно скончалась от сердечного удара.  Место проживания Ярослава до сих пор не установлено.