Пермский этап. Коктейль Луна

    И теперь-то в городе  10-12 кафе, а в прежние, брежневские времена  их всего было 3 штуки. И это на миллионную Пермь!  Поэтому в них всегда было людно. Поэтому они были как маяки: в свете,  цвете и в музыке.

     Один такой «маяк» не Комсомольском то вспыхивал  голубым неоном , то гас, то вспыхивал, то гас: «Космос»… «Космос»… «Космос»…

     Вот в этот «Космос»  и привел своих детей Барсуков.  Сын и дочка очень хорошо закончили учебный год, и папа, по заведенной им же традиции, предложил отметить это событие знатным кутежом. Для гулеванства быо заказано башнеподобное фирменное мороженное «Космос», пирожные, конфеты, бутерброды с икрой, разная кондитерская мелочь, для запивки – лимонад. 

     Гвоздем программы явился молочный коктейль «Луна». В рецептуре коктейля кроме молока, какао, ванили значилось 20 граммов коньяка.   Барсуков прекрасно понимал, что там никакого коньяка нет. а есть лишь коньячный аромат, поэтому он безбоязненно оделил детишек «Луной». И те как взрослые стали гордо тянуть напиток через соломенки. Не забыл Барсуков и себя. Он заказал 150 граммов коньяка и соответствующую закусь.

     Жена Барсукова, ярая противница спиртного, укоряла мужа в том, что он специально придумал эту традицию, чтобы легально побаловаться коньячком. Барсуков парировал: «Не придирайся. Детям обязательно нужен праздник. А после окончания утомительных занятий – особенно». 

      За столом царило веселие. Дети вспоминали смешные эпизоды из школьной жизни, папа шутил и рассказывал легкие анекдоты. В основном, про Вовочку.

      В разгар пиршества у стола с широко раскрытыми глазами появилась запыхавшаяся жена Барсукова: « Леша! Биги скорее домой, переодевайся. Приходил рассыльный. Ты сегодня заступаешь дежурным по факультету!»

      Барсуков взглянул на часы. Было без пяти семь. Кошмар! Развод уже прошел. Значит ждет его капитальный скандал. Как же он смог забыть, что сегодня  заступает в наряд?!

      Оставив жену с детьми, он резво поскакал домой.  Бвстро наблочив на себя форму и затянув ремень портупеи, он кинулся в училище. В дежурке его ждал капитан Заречный, предыдуший дежурный:

     -- Лёшка, ты, что забыл про дежурство?

     -- Начисто из головы выскочило.  Как развод прошел?

       -- Нормально. Я развёл факультетский наряд. Принял сам у себя дежурство. Доложил о приеме дежурства дежурному по училищу.  Все в порядке. Вот сижу, тебя жду.

     -- Витя, с меня пузырь!

     -- Это само собой. Ну ладно, удачного дежурства. Я пошел.

     Прикрыть промашку товарища, отвести от него гнев начальства – это традиция русского офицерства. Вот и Заречный сделал все необходимое. чтобы  проступок Барсукова остался не замеченным. Хороший товарищ Витька Заречный. Всегда весёлый в добром  настроении, всегда готовый помочь сослуживцу, выполнить ту или иную просьбу.

      Единственное, что было плохо – он пил. И жена жаловалась на него, и в комендатуру он попадал, и в рабочее время от него частенько несло перегаром. А пить он пристрастился от того, что как начальник лаборатории получал этиловый спирт для проведения лабораторных работ. Ну кто же мимо такой халявы пройдёт?  Как говорится: у водицы...

      Барсуков относился к нему с особой дружелюбностью. Именно Заречный дал ему рекомендацию  для  вступлении в партию.

      Барсуков  поздно вступил в комсомол. Хотя вожак цеховых комсомольцев тянул его в комсомол, он упорно не подавал заявления о вступлении в молодежную организацию, отговариваясь своей политической незрелостью. На самом деле он просто не понимал, зачем ему быть комсомольцем.

       Барсуков видел, что работяги-комсомольцы ничем нравственно не отличаются в лучшую сторону от работяг-не комсомольцев. Только первым приходится сидеть на собраниях, выполнять какие-то поручения, платить взносы. Зачем это ему нужно?

     В военно-морском училище, куда Барсуков поступил после окончания десятого класса ШРМ, он на своём курсе оказался единственным  не комсомольцем. Замполит был вынужден провести с ним воспитательную работу: «Как же вы  на корабле в должности офицера будете руководить своим подразделением, где все матросы – комсомольцы, а вы не можете присутствовать даже на их собраниях?»
 «Действительно», -- подумал Барсуков и вступил в комсомол.

      В Пермском военном училище, где  Барсуков (уже будучи далеко не комсомольцем) числился преподавателем на кафедре ракетных двигателей, ситуация повторилась: он на кафедре был единственным беспартийным офицером. А в КПСС он не вступал по тем же соображениям, что и в комсомол. Замполит был вынужден провести с ним воспитательную работу: «Подходит время присваивать вам майора и выдвигать на  должность старшего преподавателя. А как же вы будете проводить в курсантские массы политику партии, как будете обеспечивать партийность преподавания, если вы не коммунист?  Ведь на эту должность найдутся более приемлемые претенденты-коммунисты».  «Действительно, -- подумал Барсуков, -- Какой же я бестолковый!» и засобирался в партию. Вот тут-то Заречный и написал ему рекомендацию, необходимую для вступления в ряды.

       В последствие Барсуков считал, что ВКП(б), придя к власти, допустила роковую ошибку определив преимущественное продвижение по служебной лестнице лиц. имевших партбилет.  И повалили в партию карьеристы –служащие, интеллигенты, творческие личности  (рабочим-то от партии ничего было не надо). И раздулась она до 19 миллионов инертных,  беспринципных членов, ни один из которых не встал на защиту партии, когда пьяный Ельцин одним росчерком пера  (Указ от 6 ноября 1991 года) ликвидировал этот «передовой отряд советского народа».

       За пару, тройку лет заимел Барсуков в своей кафедральной парторганизации авторитет, да такой, что коммунисты кафедры избрали его своим секретарём. Сделавшись лидером кафедральных коммунистов, Барсуков возомнил себя большой персоной. Он стал всех наставлять, поучать, вмешиваться в личную жизнь и коммунистов и беспартийных.

       Начальнику кафедры токая позиция  Барсукова  была очень по душе. Сохраняя свой авторитет, он через секретаря  партбюро проталкивал разные негативные решения.

       Вот и в этот раз. На кафедре оказалась вакантной должность преподавателя. Заречный подал рапорт с просьбой перевести его  с должности начальника  лаборатории на должность преподавателя. Начальник кафедры пригласил к себе в кабинет Барсукова:

     -- Алексей Георгиевич, вы уже знаете, что Заречный хочет быть преподавателем?

     -- Да, слышал.

     -- Но он же пьЁт! Какой  из него преподаватель?

     -- Да, это некоторый минус.

     -- Не минус, а полный отбой. Я сейчас приглашу его, в вы со всей партийной прямотой объясните ему, что пьянство и преподавательская деятельность  не совместимы, -- умыл руки начальник кафедры.

     Появился Заречный и Барсуков как последний идиот и паршивец стал  пространно обрисовывать начальнику лаборатории невозможность назначения его на должность преподавателя.

     Заречный моча выслушал сентенции Барсукова, повернулся и вышел из кабинета.  Заречный вышел, а на душу Барсукова опустился черный осадок.

     Прошли годы и десятилетия, а этот осадок так и не развеялся до конца. Каждый раз, когда Барсуков вспоминал о своих каких-то не совсем приглядных поступках, первым всплывал случай с Заречным. А коктейль «Луна» он больше никогда не заказывал.

    Хотя коктейль здесь ни при чём. Просто всегда нужно быть в жизни порядочным человеком. Даже в том случае, если это и не очень выгодно.