Фреска бесконечности. Глава 5

1. Гражданская война 1341-1347 гг. и последовавшие за ней междоусобные распри по сути дела разрушили структуру византийской государственности. В эту эпоху оставшиеся под властью византийцев земли и города (прежде всего во Фракии) становятся объектом притязаний со стороны внешних сил: турок, сербов, болгар и генуэзцев. В городах (Адрианополь, Фессалоника и др. ) вспыхивают восстания задавленных поборами и долгами масс, поддержавших императора против аристократической партии сторонников Иоанна Кантакузина, провозгласившего себя со-императором, после того как его родственники были арестованы по распоряжению правительства Иоанна V Палеолога.

2. Об этом откровенно пишет сам Иоанн Кантакузин, крупнейший вельможа византийского двора при Андронике III, ставший после его смерти противником его преемника малолетнего Иоанна V Палеолога, в свою очередь коронованный императором, но в 1354 г. отрекшийся от власти, ушедший в монастырь и принявший постриг под именем инока Иоасафа и посвятивший оставшиеся 29 лет своей жизни богословским и историческим трудам. Вот что он рассказывает об этих восстаниях в своей Истории.

Восстание в Адрианополе (1341)

(Cantас, III, 28, ed. Bonn., II, pp. 175—178)

Когда в Адрианополь прибыли письма императора Кантакузина, которые он велел разослать и в другие города с извещением о своем вступлении на престол, знать (oi dunatoi) хорошо приняла эти письма и велела зачитать их на собрании народа (ep ekklhsiaV). Народ же принял их с возмущением и замышлял переворот; некоторые открыто выступали против. Разгневанная знать не только поносила их бранью, но и велела наказать плетьми. Народ некоторое время переносил бесчинство знати, хотя сторонников у него было немало, так как не было вождей, которые возбуждали бы народ. Когда же наступила ночь, некий Вран, человек из народа, землекоп, едва добывающий средства к жизни, и двое других присоединившихся к нему, которые назывались Мугдуф и Франгопул, обходили дома простолюдинов (twn dhmotwn) и уговаривали их восстать против знати. Они убеждали не только отомстить за свое оскорбление, но и разграбить имущество знати. Собрав немало народа, они напали на знатных и завладели всеми, за исключением немногих, которые, чувствуя заговор, успели скрыться. Заперев пленных в городские башни и расставив стражу, народ, при наступлении дня, направившись по домам пленников, грабил их имущество, разрушал их дома, ломая не только деревянные части постройки, но в бешенстве разрушал и стены до основания. Не было ничего ужасного, [274] чего бы они не предприняли против сторонников императора Кантакузина. Многие хотели использовать это движение народа в собственных интересах. Многие же, которым должны были деньги, должниками обвинялись в кантакузинизме (htiaJhsan Kantakouzhnismon). Поэтому восстание с самого начала сделалось весьма опасным. Оно казалось тем опаснее, что возникло сначала у них, так как впоследствии это название [кантакузинизм] направило весь ромейский народ на тяжелые события, так как повсюду народ голосовал за провозглашение Палеолога государем, а знатные (twn aristwn) либо искренне стояли за Кантакузина, либо, побуждаемые нуждой и жаждою перемен, не делали никаких возражений... Восставшие состояли из бедняков и грабителей. Побуждаемые бедностью, они решались на все, и толкали к этому народ, лицемерно показывая свое расположение к Палеологу и называя себя его вернейшими слугами, как будто злокачественная, ужасная болезнь охватила всю империю, заражая ею тех, кто раньше казался умеренным и покорным. ...Все города сообща восстали против знатных. Те, кто запаздывал и слушал о происходившем в других местах, превышали всякую меру и доходили до убийств и всяких бесчеловечных поступков... Те, кто ненавидел Кантакузина и выступал против него с обвинениями и проклятиями, считались верными гражданами. Все благоразумные и умеренные в речи тотчас брались под подозрение.

Начало восстания зилотов в Фессалонике (1342)

(Сantас, III, 28, ed. Bonn., II, pp. 233—235)

Побуждаемые его (протостратора, правителя Фессалоники) медлительностью, считая уже и протостратора в числе сторонников Кантакузина, зилоты возбуждали народ против знатных. Напав на знать правильным отрядом, они изгнали из города около тысячи [знатных граждан]. Вооруженные стрелометательным оружием, они хранили некоторых членов из семьи протостратора и захватили в плен знатных граждан, которые при первом натиске не смогли бежать из города. Захватив власть в городе, зилоты направились в дома беглецов и подвергли их разграблению. Было похоже на то, что их побуждала к этому их бедность и возмущение собранными [знатью] неисчислимыми богатствами. Они дошли до такого безумия и до такой дерзости, что позволили: себе оскорбления святыни. Похитив крест из алтаря храма, они пользовались им как знаменем, говоря, что с ним они пойдут войной против своих врагов... В течение двух или трех дней Фессалоника опустошалась, как будто она была захвачена врагами. [275]

Все происходило именно так, как бывает в завоеванном городе. Ибо победители ночью и днем ходили толпами, криками выражая свою радость, неся имущество пленных. Побежденные же скрывались в тайных убежищах, довольные уже тем, что их немедленно не убивали. Когда было покончено с теми, кого можно было схватить, волнение прекратилось. Зилоты из беднейших и неизвестных сделались богатыми и важными, руководя всеми делами. Средних граждан (touV mesouV) они либо заставляли участвовать в своих бесчестных поступках, либо, если те проявляли благоразумие и мягкость, обвиняли их в кантакузинизме. Так было в Фессалонике.

Волнения в империи после восстания в Фессалонике.

(Cantac, III, 28, ed. Bonn., pp. 177—179)

Потом (после народного восстания в Адрианополе) вся Ромейская империя была охвачена самой дикой и тяжелой борьбой. Народ всюду видел свой долг в том, чтобы оставаться верным Палеологам, в то время как собственники либо искренне были расположены и императору Кантакузину, либо обвинялись в этом бедными и мятежниками без всякого доказательства. Наиболее легкими были нападения против тех, кто имел деньги, которые бедняки хотели захватить, как и против тех, кто отказывался действовать так подло, как действовали мятежники. Народ был готов восставать по малейшему предлогу и отваживался на самые ужасные действия, так как ненавидел богатых за их плохое обращение с ним в мирное время, и теперь надеялся, кроме всего прочего, захватить их собственность, которая была велика. Мятежники состояли, главным образом, из наиболее жалких воров и бандитов и, подстрекаемые беднотою, действовали, решаясь на все. Под предлогом, что они благоприятно расположены к императору Палеологу, называя себя его наиболее верными подданными, они увлекали народ следовать их примеру.

Восстание распространилось по Ромейской империи как ужасная злокачественная болезнь и заражало многих, кто раньше казался умеренным и справедливым. Ибо в мирное время и города и отдельные лица бывают более мирны и менее склонны совершать бесчестные и позорные дела, так как не встречаются с условиями ужасной необходимости. Но война, которая лишает людей их ежедневных потребностей, является ужасным учителем и учит тому, что раньше казалось невероятным и страшным.

Итак, все города сообща восстали против знатных. Те, кто позднее вступил в борьбу, слыша, что случилось до этого, сами доходили до еще больших крайностей, до совершения убийств. Жестокость и безрассудная смелость этих людей рассматривалась как храбрость, а их нечувствительность к кровным связям и недостаток добрых чувств — как неуклонная верность императору. Люди, которые неистовствовали против Кантакузина и нагромождали против него подлые и горькие оскорбления, рассматривались как верные подданные; тот же, кто был умерен и в словах и в действиях, и помышлял делать то, что справедливо, был немедленно подозреваем. Подобно этому составление заговоров и измышление ложных обвинений создавало каждому репутацию мудреца. Предательство по отношению к близким родственникам оправдывалось красиво звучащим названием, как будто это было что-нибудь хорошее. Появлялись всякие виды безнравственности, с которыми не мог примириться и самый равнодушный человек. Знатные и члены средних классов были полностью разорены; первые — потому, что они были благосклонно расположены к Кантакузину, или потому, что они н“ брались немедленно за оружие против него; вторые — либо потому, что они не сотрудничали с мятежниками, либо из зависти, чтобы они их не пережили. Человеческая природа, всегда готовая совершать несправедливости по отношению к законам, кажется потом бессильной управлять людским неистовством.

3. В борьбе с мятежными массами сторонников Палеолога Кантакузин активно использовал помощь сербов, а затем турок, прежде всего своего друга Умура, правителя крупного эмирата Айдин.

4. Напуганная убийствами аристократов в Фессалонике знать Северной Греции (Фессалия) перешла на сторону Кантакузина. Фракия была разорена турецкими набегами. Мать Иоанна Палеолога императрица Анна Савойская взывала о помощи к Западу против турок, обещая папе переход в католицизм сына, придворных и даже поддерживавшего Палеологов константинопольского патриарха.

5. Денег в императорской казне не было. Императрице пришлось заложить венецианцам семейные драгоценности (они потом так и остались в Венеции) в обмен на скромный заем в 30000 дукатов. Но в 1344 г. обещанная помощь Запада наконец пришла в виде эскадры, разгромившей флот Умура и захватившей его главный порт Смирну. Теперь турки Умура не могли оказывать помощь находившемуся во Фракии Кантакузину, и сам Умур впоследствии был убит в уличных боях в Смирне.

6. Однако в этот момент Кантакузин, постепенно рассорившийся с наступавшими на Фессалонику сербами, чей король Стефан Душан начал в это время называть себя "императором сербов и греков", смог найти себе другого могущественного союзника. Дочери Кантакузина были известны своей красотой и, согласно сообщению византийского историка Никифора Григоры, в одну из них Феодору влюбился Орхан, правитель сильнейшего из тюркских княжеств османского эмирата. В 1346 г. Феодора стала его женой на условиях сохранения личного православия.

7. Укрепив таким образом свое положение Кантакузин вступил в переговоры со своими сторонниками в Константинополе, который был практически блокирован. Союзные императрице турки Сарухана опустошили близлежащую Фракию и атаковали Болгарию. Императорское правительство старалось выжать все что могло из константинопольских богачей, а между тем перебивалось продажей драгоценных иконных окладов. Бедственное положение страны и церкви наглядно обозначалось символическим событием, которое произвело большое впечатление на современников: в мае 1346 г. рухнула восточная стена храма Св. Софии. В то время как добровольцы из числа столичных жителей трудились над восстановлением храма, деньги, пожертвованные на эти цели московским князем Симеоном Гордым, были израсходованы на оплату турецких наемников.

8. В ночь на 3 февраля 1347 г. сторонники Иоанна Кантакузина в Константинополе сделали пролом в городской стене и утром императрица и ее сторонники к своему ужасу обнаружили, что их резиденция, Влахернский дворец окружен войсками Кантакузина.

9. Однако Кантакузин, друг и придворный покойного императора Андроника II, игравший до войны роль регента его малолетнего сына Иоанна V Палеолога, предпочитал игру по правилам и компромисс расправе над своими противниками. 8 февраля ему удалось достичь соглашения с осажденными во дворце императором и императрицей. По этому соглашению Кантакузин становился старшим со-императором на 10 лет, а затем они должны были править как равные. 15 летний Иоанн Палеолог также должен был жениться на дочери Кантакузина Елене.

10. Гражданская война закончилась и правительству нужно было заняться восстановлением разрушенного общества и государства. Но втянутые в гражданскую войну внешние силы: генуэзцы, венецианцы, сербы и в особенности турки, не собирались уходить со сцены. С ними надо было договариваться и воевать. К тому же как раз в этот момент Византию, как и другие страны Европы и Ближнего Востока опустошила чудовищная эпидемия чумы, от которой погибло около трети византийского населения.

11. Посмотрим теперь как использование контекстной матрицы социальной идентичности может помочь нам разобраться в социокультурной динамике описанного выше момента экзистенциального кризиса поздневизантийского общества. Но для начала я напомню своим читателям о том, что такое контекстная матрица социальной идентичности, которую я использую в своих работах. Детальное описание первого, экзистенциального уровня этой матрицы можно найти в первых двух главах моей книги Время Смыслов, где также обсуждаются ее философские истоки и антецеденты в диалогической философии Мартина Бубера, теории коммуникативного действия Ханны Арендт, семиотике Чарльза Пирса и (отчасти и скорее в виде антитезы)неокантианстве Виндельбанда и Риккерта.

12. Не менее, если не более важными для понимания философского значения и использования этой матрицы являются идеи субстанциального центрирования и опосредования социокультурных противоположностей, заложенные в поздних работах Эдмунда Гуссерля, памяти которого я посвятил свою неоконченную книгу Общество и Понимание.

13. Но сейчас перед нами стоит задача осмысления одной отдельно взятой конкретной исторической ситуации. Что нового нам может дать в этом смысле матричный анализ?

14. Напомним, не вдаваясь в философские обьяснения, структуру экзистенциального уровня матрицы идентичности. Для этого читатель должен представить себе два матричных квадрата ABCD и EFGH, углы которых обозначаются по кругу против часовой стрелки и начиная, в случае первого квадрата ABCD, с левого верхнего угла (с точки зрения наблюдателя этот угол будет правым верхним углом).

15. Что касается второго, меньшего квадрата EFGH, то его углы расположены на серединах сторон первого квадрата, так что начальная точка второго квадрата Е совпадает с серединой стороны DA.

16. Восемь углов этих двух квадратов матрицы представляют собой смысловые контекстные поля. Их значения могут до известной степени видоизменяться в зависимости от геометрической конфигурации задействующих (тематизирующих) эти углы специфических парадигм идентичности, но эти значения при этом все таки сохраняют (хотя бы частично и в скрытом виде) в качестве неявно присутствующего инвариантного смыслового ядра следующие качественные определения.

А общие принципы и нормы, такие как истина и справедливость.

В конкретные, относительно совершенные жизненные формы ("красота", "прекрасное"), часто закрепленные исторической социальной и культурной традицией.

С отдельная индивидуальная личность, наделенная (хотя бы частично) свободой воли, ставящая собственные цели и реализующая свой жизненный проект.

D мир, как сравнительно не упорядоченное сочетание, аггрегат разрозненных элементов жизни, природы (в виде сырья ср. понятие "природные ресурсы"), общества и культуры. Его можно сравнить с колодой карт, подвергающихся перетасовке.

Е "чужие", аутсайдеры, внешние силы и игроки ( в вышеприведенном поздневизантийском примере сербы, генуэзцы, папство и турки), но также отчужденная и эксплуатируемая часть общества, потерявшая контроль над ситуацией, эксплуатируемая "своими" привилегированными инсайдерами (G)и в особенности аристократией (В) в качестве сырья (D). В ответ на эксплуатацию и манипуляцию эти народные массы D либо стремятся, как в приведенных выше свидетельствах поздневизантийских источников о городских восстаниях в начале гражданской войны, с помощью власти F восстановить справедливость А и вернуть себе уважение и статус инсайдеров G, либо в случае полного отчаяния вступают в договорные отношения с внешними силами, вмешивающимися в общественный кризис, или даже полностью принимают их сторону, сливаясь с одной из этих внешних сил (например характерные для поздневизантийской эпохи обращения некоторых византийцев в ислам и в католичество).

Вот что пишет об этом процессе отчуждения византийского населения в Малой Азии эпохи Палеологов известный русский историк Византии Федор Иванович Успенский:"Те греческие элементы, которым чиновники Палеологов были особенно тяжки, мирились с турецким патриархальным режимом и даже помогали его утверждению. Греческое крестьянство работало на беев и большей частью перешло в ислам. Пограничные помещики-акриты часто водили дружбу с османами, когда еще были их соседями на предгорьях Олимпа, иногда сражались в их рядах. Почти не отличаясь от них по образу жизни, они жили узкими местными интересами и без особой боли подчинились роду Эртогрула, так как Византия их не защищала, а только брала. Турецкая власть была сурова, сообразно времени и варварству завоевателей. При Орхане греческий элемент явился в турецких войсках в виде постоянного корпуса янычар («новопризванных»), набиравшегося из христианских детей; их была сначала всего тысяча, и янычары были отборным, любимым корпусом: поступившие в него делали карьеру."(История Византийской империи т.5, ч. 1 гл.7)

F власть и субъект власти.

G "свои", инсайдеры.

Н объекты власти, слуги, работники, рабы,а также созданные ими ценности.

17. Для полноценного, углубленного понимания экзистенциального общественного кризиса (и в особенности его культурных аспектов) нам также понадобятся более высокие уровни матрицы: месономный (атрибутивный)и онтономный (субстанциальный), но знакомство с ними мы отложим до следующей главы, а сейчас посмотрим, как, используя обозначенные на экзистенциальном уровне матрицы парадигмы идентичности, мы можем промоделировать общественную динамику поздневизантийского кризиса.

18.Для этого нам понадобится еще один исторический документ из Истории Кантакузина, а именно письмо жителей Дидимотики (крепость во Фракии, которая была основной опорой сторонников Кантакузина) Алексею Апокавку,главе императорского правительства  и наиболее серьезному противнику Кантакузина(Cantac, II, ed. Bonn., pp. 278—281)

“Прочтя твои письма, написанные столь безумно, глупо и дерзко, мы сперва удивились, откуда взялась у тебя такая черная желчь; затем мы поняли, что тебе, дерзающему на достойное отца твоего — дьявола, подымающему нечестивую руку на царя, великого благодетеля, открыто ведущему войну,— тебе следует не отставать от отца твоего ни в обмане, ни в обилии злоречия; поняв это, мы решили действовать подобным образом и объявить тебе надлежащее. Мы ведь с самого начала знали, что знает всякий из ромеев,— скверну твою и низкие нравы, и низкое происхождение. Ведь ты сперва служил за небольшую плату Макрину, собиравшему подати с крестьян, а после, этого — архонту Николаю, который занимался тем же делом, а после них третьему, по имени Стратиг, распоряжавшемуся тогда солью и ее продажей; ты вытеснил его с должности, пользуясь перед царем Андроником Старшим подкупом, клеветой, доносами, тысячами неправд и излюбленных тобою ложных клятв, и вот — был сам назначен архонтом соли (arcwn twn alwn). После этого наступили для тебя хорошие деньки. Тебя, рисковавшего уже погибнуть из-за грубости и неуклюжести манер и из-за огромного долга казне, царь наш Кантакузин... превратил в короткое время из бесчестного и презираемого в видного человека. По этой причине многие знатные справедливо негодовали, так как человек недостойный удостоился великого и удивительного. И ты, не будучи в состоянии перенести их превосходство, подобно сатане, начал войну против того, кто поднял тебя из навозной кучи, против занимающего второе место после Бога; возмущая подданных, как и он, ты говорил, что заботишься о них, тогда как на самом деле губил их. И теперь можно видеть, что ты наполнил человеческой кровью все города ромеев. [272]

19. Для описания этой исторической ситуации в терминах матрицы идентичности нам нужно будет использовать разработанную мной на основании анализа исторических текстов разных эпох и культур типологию парадигм идентичности. К сожалению на данный момент эти описания и примеры отдельных парадигм не систематизированы в одно целое, а разбросаны по разным местам опубликованных на Прозе. ру книг. Я планирую в ближайшее время исправить этот недостаток, создав в виде приложения/указателя небольшой алфавитный список этих парадигм и связанных с матричным подходом терминов с краткими обьяснениями.

20. Пока же придется давать максимально краткие пояснения по ходу изложения, а в остальном полагаться на читательскую интуицию. Для тех читателей, кто знаком с другими моими работами, многие из этих названий хорошо известны и уже не требуют объяснений.

21. В приведенных выше документах прослеживаются четыре различных типа политического режима, которые частью дополняют, а частью противоречат друг другу, и византийское население, в той или иной степени притесняемое всеми этими типами политического господства, должно было в условиях гражданской войны сделать выбор между ними.

22. Каждый из этих типов связан с определенной парадигмой идентичности или же с несколькими такими парадигмами, к объяснению которых мы сейчас перейдем.

1) Имперский, сословно-аристократический, соответствующий парадигме морфономики BDH.

2) Имперский, рыночно-бюрократический, соответствующий парадигме архономики FHD.

3) Личный, аристократический, соответствующий парадигме проксимономики СВН.

4) Тиранический, служебно-деспотический, соответствующий парадигме параномики BFD (от греч. para nomu букв. "против закона").

23. Теперь нам надо посмотреть как эти вроде бы условные матричные конструкции помогают нам понять конкретную историческую динамику описанных выше событий.

24. Традиционное иерархическое общество Византии начала 11 века было относительно слабо связано с рынком. Значительная часть экономики находилась под контролем государства. Византийская аристократия в этот период была прежде всего служилой аристократией, статус индивида определялся не столько частным богатством и могуществом (проксимономика СВН т.е. парадигма независимого от общества замкнутого на себя лично-семейного поместного феодализма, отображаемого контекстным полем личности магната С и его соотношением с прекрасными жизненными формами В, такими как дома, земли и пр.)сколько его признанием в обществе (морфономика HBD и в особенности дифференциальная диагональ НВ отображающая существующую в обществе
статусную иерархию)и приверженностью принятой в обществе религиозной и культурной традиции (формономика CBD=проксимономика+морфономика), отображаемой в матрице формативной диагональю BD. В Византии этого периода фррмономный традиционализм комбинировался с идущей от Поздней Римской империи государственной традицией.

25. Эта ведущая роль государства в общественной жизни отображается в матрице архономикой FHD (властная инструментальная вертикаль FH субъект/обьект+ диспозитивная/распорядительная диагональ FD, соединяющая контекстное поле власти F с контролируемой частью ресурсов мира-рынка D + регулируемая государством и облагаемая налогами обиженная горизонталь DH). Таким образом можно говорить о формономно-архономном синтезе DFBC как характерном для Византии начала 11 века (вершина могущества Македонской династии, завоевание Болгарии и Антиохии при императоре Василии II)типе общественной организации.

25. С середины 11 века и в особенности в совпавшую с крестовыми походами эпоху Комнинов (конец 11-12 вв.) либерализация и приватизация экономики, рост значения рынка и укрепление связей с Западом привели к кризису традиционного формономно-архономного общественного синтеза.

26. Произошла феодализация византийского общества сопровождавшаяся постепенным упадком значения центральной власти. Тесно связанное с внутренним и международным рынком проксимономное хозяйство феодальных магнатов, таких как род Кантакузинов и он сам, обособилось от государства и общества, также как это было в Речи Посполитой 17 века, где активное участие гигантских феодальных поместий в зерновой торговле с Западом способствовало расцвету крепостничества и упадку государства.
И также как это было с Польшей упадок государства и внутренние распри привели к экстернализации, т. е. к втягиванию в политику могущественных внешних игроков и в конечном счете к потере национальной независимости.

27. Как указывает Успенский в цитированном выше разделе его монументальной истории Византии до гражданской войны, в период правления Андроника III Палеолога Кантакузин был способен на свои личные средства содержать и обеспечивать византийскую армию во время походов. По свидетельству самого Кантакузина конфискация его поместий в Македонии привела к потере 5000 голов скота, 1000 рабочих животных, 2500 лошадей, 200 верблюдов, 300 мулов,500 ослов,50000 свиней и 70000 овец (Nicol, 1972, 198). Во время ареста матери Кантакузина в Консиантинополе в ее доме было обнаружено гигантское количество золотой и серебряной посуды, драгоценностей и продовольствия. Этот факт обогащения элиты за счёт народа императорское правительство Апокавка использовало против Кантакузина в своей пропаганде, что безусловно способствовало росту описанной выше ненависти населения к аристократии.

28. Расщепление формономно-архономного синтеза на его составляющие части: проксимономику СВН, морфономику BHD и архономику FHD привело к высвобождению и росту произвола, коррупции и использованию власти как орудия личного обогащения и возвышения. В матрице эти явления, на которые указывают цитированные выше византийские тексты Истории Кантакузина и в особенности письмо жителей Дидимотики властному бюрократу из низов противнику Кантакузина Алексею Апокавку, отображаются параномной парадигмой идентичности DBF, занимающей среднее положение между аристократическими проксимономикой и морфономикой (опирающимися на контекстное поле В) с одной стороны и бюрократической властной архономикой (опирающейся на контекстное поле субъекта власти F) с другой. В этих условиях поддержка населением государственной архономики FHD, представленной императорским правительством как альтернативы феодальной проксимономике СВН становится понятной и объяснимой.

29. Однако параномный произвол от которого особенно страдали массы мог быть не только результатом засилья проксимономной знати. Он мог также идти с другой стороны, от беспринципных и деспотичных архономных государственных бюрократов и карьеристов из низов, таких как сам Апокавк (убитый в 1345 г. аристократическими заключенными во время своего визита в тюрьму). Во всяком случае именно такое деспотическое своекорыстное поведение могущественного выскочки разоблачается в цитированном выше письме, где делается упор на восстановление морфономных сословных барьеров. Все это показывает глубокую социальную фрагментацию, распад общества на враждующие между собой социальные группы, опирающиеся на противоречащие друг другу ценностные ориентации.

30. Характерно равнодушие с каким Кантакузин упоминает о страданиях городских низов от произвола знати и чиновников. Эти простолюдины для него не являются согражданами, они как бы существуют в другом измерении, на другой планете. Внутри расщепленного фрагментированного общества вертикальное господство знати и бюрократии не уравновешивается горизонтальной системой равенства граждан перед законом и взаимных обязательств. Рост социальной несправедливости способствует дискредитации государства и связанной с ним исторической культурной традиции в глазах значительной части населения. А это в свою очередь подготавливает успехи экстернализации и связанную с ней национально-политическую катастрофу, эпилогом которой явилось взятие Константинополя турками в 1453 г. и крах византийской цивилизации.