Полковник лейб-гвардии Преображенского полка Гл. 3

Полковник Травин и капитан Легро.

Полковник, дочитав дневник, бережно положил в чемодан, убрал с кровати гитару, оперев о стул, прилёг, закрыл глаза.

Горевший фитиль, расплавив воск, опустился в глубокий колодец внутри толстых стенок свечи, тускло освещал палатку. - Немного отдохнуть,- подумал он, укрываясь походной, тёплой накидкой, повернулся на правый бок,- хотя бы полчаса, время то уже около четырёх. Да как же холодно, вот ночь то.

В голове завертелись картинки прожитого дня то, наращивая скорость, то уменьшая.

Задумчивое лицо майора Лептинского,  холодная прозрачная тьма. Исчезающий пар дыхания, млечный путь, стелящийся по земле, яркие мерцающие звёзды, влажный запах хвои, травы. Очень осторожная, хитрая луна, ухмыльнувшись, скрылась.

Слышалось громкое дыхание соседей, веки стали тяжелеть, слипаться, стало тепло.

Василий Иванович проснулся без двадцати минут пять, увидев тусклый свет догорающей свечи, закрыл глаза.

– Вот и ты догораешь,- подумал, далёкий от действительности ум, тихо опускаясь в реальность,- надо подыматься. Что же мне снилось? Небылицы, кошмар, потом какое-то поле. Да, поле. Поле бескрайнее, ярко зелёная трава.

Солнце ещё не взошло. Я иду ему навстречу, ноги босы. Трава будто шёлковая, идти по ней одно наслаждение. Показался маленький яркий лоскуток. Потом больше, больше, вот оно почти оторвалось от земли, мгновение, ещё и повисло над полем.  Оглянулся, сзади тьма. К чему бы это? Смотри, сто лет ничего не снилось, а тут поле, пустота….

Поднялся, блуждая взглядом, осмотрелся, оставаясь сидеть на кровати собирая мысли, в палатке жутко холодно. Соседи мирно спали, мерно посапывая, накрывшись с головой.

Встав, поправив мундир, скрутил накидку, затянул ремнями.
Подтянул пояс, нацепил шпагу, проверил заряд пистолей, надел головной убор, поправляя, взял чемодан, гитару и вышел.

Серело, зарево просыпающего светила касалось глубины бездонного неба, теряясь в холодной синеве.

Фура имущества офицеров полка, стояла рядом с караульной первого батальона, это в противоположную сторону от караульной майора Лептинского. 

Полковник посмотрел в сторону французов, огни костров простирались до горизонта, дымом заволокло полнеба, со стороны своих, такая же история.

– Греются,- подумал он, определяя взглядом куда идти,- пока так, а там будет видно. Помолиться бы успеть, да и позавтракать. Голодный солдат – плохой солдат.

Фура стояла с впряженной лошадью, возле которой возился пожилой конюх. Увидев офицера, бросил своё занятие, отдал честь.

- Поставьте чемодан,-  попросил Василий Иванович, глазами сопровождая, каждое его движение,- гитару, пожалуйста, положите сверху. Я её обмотал своей накидкой, стянул ремнями.

- Хорошо, ваше высокоблагородие,- ответил он, медленно подошёл к дверям фуры, достал ключ, отомкнул внушительных размеров амбарный замок, оттащил засов, широко открыл двери.

Подошёл к чемодану, легко подняв, поставил на край, затем переместил вглубь, рядом гитару.
 
- Не волнуйтесь за инструмент, я переложу,- сосредоточенно сказал старый воин, заканчивая управляться с замком.

- Спасибо, вы очень любезны,- поблагодарил Травин, поспешил к караульной своего батальона.

Проходя мимо палатки, которую недавно оставил, обратил внимание, что её уже разбирают, складывая всё содержимое на полковые фуры. – Вот и закончился отдых в этой чудной обители,- подумал он, осторожно переступая через корягу на которой, солдаты рубили дрова.

Шёл знакомой тропой, узнавая кусты, репейники, высокий сухостой, обходя рвы и неровности.
 
Лептинский, ждал полковника, там, где была караульная палатка, фура с батальонным имуществом только, что начала отъезжать.

- Доброе утро Станислав Эдуардович!

Майор отдал честь, Травин махнул рукой:- Да бросьте вы. Как батальон?

- Солдатам роздан усиленный паек, греют чай.

- Вот и хорошо.

- Васнецов, ждет нас завтракать,- продолжал майор, показывая рукой на высокую сосну,- вот тот костёр, левее.   

- Пошли,- улыбнулся Травин, похлопал по левому плечу Лептинского,- пошли. Надо спешить, уже начало светать. Успеть бы перекусить.

- Станислав Эдуардович вы верите в бога?

- Молюсь, когда страшно.

- А вы?

- Так же,- сконфузился полковник, удивляясь откровенности  заместителя командира и такому же своему ответу,- надо молиться. А то нехорошо, когда страшно молимся, когда не страшно забываем.

- Да, да Василий Иванович, как то нехорошо. Помолимся обязательно. Вчера, священники проносили икону Смоленской Божьей Матери, по всей линии наших войск, я молился.

Они замолчали, каждый думая о своём, переступая водянистые низкие кусты, траву, направляясь к костру, где ждал их поручик.

До начала сражения оставалось двадцать две минуты.

****

Вечером двадцать пятого августа капитан Лоран Легро, обошёл все расчеты, приказал зарядить орудия и ждать, при этом разрешил палить костры. 

За годы службы, он хорошо усвоил – пропитание солдата на войне, в его собственных руках.

Он долго молчаливо протестовал, против такой постановки вопроса, потом постепенно свыкся с мыслью, что он командир батареи артиллеристов-разбойников, а себя величал капитан-грабитель.

По первой ему было стыдно опережать своих коллег, бегая ватагой по селу, отымать у людей всё, что у них есть съедобного, потом привык.

Он прекрасно понимал – постоянно голодный солдат, не воин, а бандит?! И сказать нечего, голод не родная сестра отца.

Поэтому он и Маглор Бонне, купили  в Польше двух сильных низкорослых мулов, специальную телегу с высокими бортами и крышей, для перевозки продуктов питания.

После грабежа одной деревни под Смоленском, им удалось пополнить свой продовольственный запас. В телеге кроме мешков с мукой, зерном кукурузы, гороха и пшеницы, у них появилась засоленная свинина, сало и два телёнка черной масти привязанных к телеге. Одного, солдаты оприходовали раньше, оставался ещё один.

Капитан дал команду дежурным зарезать его, приготовить еду, чтобы хватило и на завтрак для всей батареи, понимая, что завтра предстоит тяжёлая работа, нужны силы. 

Пока подчиненные с оживлённым настроением ждали усиленный ужин, Лоран Легро сидел на продовольственной телеге, рядом с которой мулы жевали свежую траву, кое накосил рядовой артиллерист Жак Брюно, ответственный за телегу и животных.

– Занесло же меня нелёгкая,- думал он, взглядом провожая солнце, которое собиралось с минуты на минуту покинуть этот уголок земли, обливая яркими красками горизонт, украшая тучи волшебными золотыми контурами,- завтра решится судьба этой никому ненужной войны. Что  потом? Что ждёт меня, Бонне? 

Тяжело вздохнул, размотал широкое из грубой козлиной шерсти одеяло, отобранное у тех же крестьян под Смоленском, укрыл ноги, закинул за спину, оперся о ящик, ему стало тепло, уютно, глаза стали слипаться. Пытался их открывать, потом надоело, уснул. 

Очнулся от прикосновения чьей-то руки, открыв глаза, на улице темно, присмотрелся, увидел Бонне и Жана Дюбуа.

- Ужин готов, мсье капитан,- негромко говорил Жан, трогая его за правое плечо,- вас все ждут.

- Да, да,- скидывая одеяло, ставя ногу на выступающую ось передних колёс, сказал Легро,- вы идите, я сейчас.

Он на быструю руку скрутил его, затянул кожаным ремнём, взял под руку, пошёл к костру.

После ужина, капитан принёс походный деревянный настил, специально сделанный для сна, положил рядом с костром, размотал одеяло,  положил под голову ранец, сверху хлопковое белье.

- Бонне, кто дежурный по батарее?

- Капрал Людовик Робер.

- Он предупреждён, что подъем завтра в четыре тридцать?

- Конечно.

- Где твое ложе?

- На лафете орудия, сейчас приволоку,- сказал Бонне и исчез в сумерках ночи.
Темнота принесла с собой холод и влагу, которая покрыла всё, что встречала на своём пути. Сухая трава, пропитавшись, стала мокрой, капельки воды на ней отражались холодным серебром.

Лоран Легро, привычно расположился на настиле, укрылся, аккуратно подбив под ноги, повернулся лицом к костру, стал смотреть.

- Интересно, как Бонне крепит настил на лафете?- подумал капитан, картинно представляя крепление,- надо же, на лафете. Un professionel.

Дрова загораясь стреляли, потрескивали, догорающие угли переливались яркостью жара, дым прямо подымался вверх, тянулся в небо, постепенно исчезая.

Всюду звезды, млечный путь, высоко взошла луна, не желая быть свидетельницей готовящейся  резни, тускло светила спеша скрыться.

- Какой чудесный мир,- дремотно думал молодой командир батареи пешей артиллерии, стараясь управлять неподдающимися тяжелыми, уставшими веками, улыбнулся,- где же Бонне, со своим настилом с лафета?

Улыбаясь, уснул, с тёплыми мыслями о своём друге. Ему приснился сон. Будто он на горе Монмартр, видел взбудораженную толпу язычников избивающих человека одетого на христианский манер, по всей видимости проповедника.

Они били его палками, каждый старался достать и ударить посильнее.
Главарь шаманов стоял в стороне и ухмылялся, затем, что-то заорал на непонятном языке, толпа расступилась.

Человек лежал, закрывая лицо руками, не понимая, почему избиение закончилось, медленно приподнялся.

Хотел было подобрать свой посох, встать на ноги, но шаман подскочил к нему и ударил топором по голове. Проповедник упал, другим ударом топора главный шаман отрубил ему голову.

Наступила мертвая тишина, похоже, было, что никто не желал такого исхода ничем не повинному мирному человеку.

Раньше им тоже приходилось бить таких вот людей, но убивать их нельзя. Кто убивает пришедшего с миром, кличет беду!

И тут случилось чудо, проповедник встал, взял свою голову, подобрал посох и пошёл с горы по дороге натоптанной язычниками.
Шаман выронил топор, пал ниц, толпа последовала его примеру.

Лоран, задыхаясь, проснулся, было ещё темно, сыро и холодно. Костёр давно погас, рядом спали на таких же настилах, укрывшись с головой, Маглор Бонне и Жан Дюбуа.

- Интересно сколько время?- посмотрел на небо, дыхнул паром, который растворился в холодном воздухе,- надо встать, ты же любишь себя Лоран?

Он вылез из-под теплого одеяла, поднялся, два караульных с мушкетами, ходили вдоль батареи.

****

Поручик Васнецов, и солдат колдовали у костра, расставляя на самодельном столе какую-то еду. Увидев подошедших офицеров, подчиненные отдали честь.

- Доброе утро, господин поручик и Игнатий Савельевич,- поздоровался Травин, пожал руки,- вижу сегодня у нас завтрак, как у Людовика четырнадцатого на охоте.

Васнецов улыбнулся, солдат поправил фартук, ему было приятно, что полковник назвал его имя и отчество.

- Простите, господин полковник, вы сюда,- показывая деревянную колоду у так называемого стола, распорядился Игнатий Савельевич,- господин майор, вы сюда, а вы господин поручик на ту колоду. Да, да стул.

На двух колодах повыше, лежали тонкие стволы берёз, служившие настольной плитой, на которой стоял завтрак, состоявший из хлеба, вареных яиц, ветчины и коровьего масла. Четыре медных кружки, только, что снятый с огня медный походный чайник.

Травин сел на колоду, подвинулся поближе к столу. Лептинский, на свой стул, поручик последовал примеру.

- А вы? Игнатий Савельевич, иль брезгуете?- засмеялся командир батальона, лукавя взглядом .

- Не смейтесь, Василий Иванович. Я на раздаче, потом, успею. Вам надо завтракать и идти.

Солдат, подал офицерам нарезанный хлеб, ножи для масла, сахар и маленькие ложки, стал разливать по кружкам чай.

Травин посмотрел на часы – восемнадцать минут шестого.

****

Капитан Легро обходил батарею, проверяя каждый расчет, готовность орудий, запас зарядов, внешний вид и настроение артиллеристов. Удовлетворённый, вернулся к продовольственной телеге.

- Жак, спасибо за службу,- пожал руку, улыбнулся,- люди сыты, всё хорошо. Теперь в тыл. Вечером найдёшь нас, если богу угодно. Стереги, никуда не отлучайся, кушать всем хочется.

Махнув рукой, повернулся, пошёл к первому фланговому расчету, которым командовал Бонне.

- Командир,- обратился к нему капрал,- только, что вестовой сообщил - сигнал открывать огонь, первый выстрел с батареи Сорбье, приблизительно с полшестого.

- Сколько до полшестого?

- Пять минут.

- Formidable,- ответил капитан, поправляя пояс, шпагу,- проверю пистоли, не отсырел бы в них порох.

Лоран Легро, продумывал до мельчайших подробностей свою работу, четко организовывал бесперебойную поставку пороховых зарядов, ядер, как разрывных, так и цельных.

Лично контролировал состояние каждого артиллериста, менял раненых, с двумя помощниками уносил убитых, дабы не мешали, вести огонь в самых быстрых темпах. 

Он был на очень хорошем счету у своего начальства. Генерал Жюно, лично поздравлял его, за подвиг батареи при осаде Смоленска, когда  артиллеристы, не дали окружить русским отходившие французские полки.

Ровно в пять часов тридцать минут, прозвучал первый выстрел орудия с батареи Сорбье, по русским войскам.

Почти одновременно пятьсот восемьдесят семь орудий обрушили тонны стали несущей смерть и разрушения на линию обороны русских.

Так началась битва, вошедшая в историю, как сражение при Бородино.

****

Первый выстрел французской артиллерии прозвучал в половине шестого, когда командир батальона, его заместитель и командир взвода ещё не закончили завтрак.

- Ну вот, началось,- сказал Травин, поднялся, поставил кружку с недопитым чаем на стол,- спасибо Игнатий Савельевич.

Майор Лептинский и Васнецов, последовали за командиром. Поручик, отдав честь, поспешил к своему взводу.

- Станислав Эдуардович, стройте батальон. Проверить готовность, ждём командира полка. Вчера на совещании Дризен предупреждал, полк в резерве, но в полной боевой.

Майор Лептинский направился выполнять приказ, поторопить командиров рот.

Русская артиллерия, дружно отвечала на залпы французов. Более шестисот орудий расставленных равномерно по всему фронту, не жалея зарядов посылали тонны смертоносной стали, по боевым порядкам неприятельской армии.

Огромные клубы черного дыма стояли над полем, заволакивая небо. Местами солнце не могло пробиться сквозь этот смрад порохового дыма, поднятой пыли сотнями тысяч людских ног и лошадиных копыт.

Над этими полями, повисли миллиарды тёмных сущностей, охотясь за энергией убитых и раненых людей. Смерть пировала, радуясь удобному случаю устроить грандиозный праздник.

Преображенский полк, был построен за считанные минуты. Через пятьдесят метров в одну линию, был построен Семёновский полк, дальше Финляндский.

Командиры рот, батальонов стояли спереди подразделений. Командир полка медленно обходил строй, приветствуя солдат и офицеров.

Приказал сохранять боевой порядок, разрешив солдатам сидеть на земле, беречь силы. 

Вражеские ядра не долетали в расположение резервных полков, люди находились в относительной безопасности.

Сражение набирало обороты, оглушительный гром слышался за сотни километров.
Мимо Преображенского полка, двигались перебрасываемые войска, пролетали всадники, со срочными донесениями в Горки, где находился главнокомандующий русской армии.

Травин наблюдал в подзорную трубу за Курганной высотой, где сражалась батарея генерала Раевского. Там творилось, что-то невероятное, клубы черного дыма, неумолкаемые залпы орудий, массы людского моря.

Иногда до резервных полков доносился запах людской крови, огня и смрада горящих деревень.

Солдаты, молча сидели на земле, видно было, как на лицах выражалось нетерпение, злость, ненависть и ещё что-то, что полковник не мог прочесть.

Майор Лептинский и знаменоносец с распущенным знаменем полка, стояли рядом с командиром батальона.

Барон Дризен, несколько раз подходил к Травину, старался держаться спокойно и уверенно.

– Стойкий, Егор Васильевич,- думал комбат, передавая ему подзорную трубу, показывая рукой на курган Раевского. Командир полка смотрел, кивая головой.

- Видно горячо на кургане,- отдавая подзорную трубу Травину, доставая свою,- моя труба уступает вашей, Василий Иванович. Такое расстояние тянет плохо, надо искать новую.

- Уже полдня, как сражение, а нас берегут,- прикладывая к правому глазу свою трубу, направляя на курган,- перелома нет, видно скоро наша очередь. Надо покормить людей. Распорядитесь полковник.

****

Капитан Лоран Легро был в своей стихии, растворяясь в ней, преображался. Казалось, этот человек не знает усталости и его никто не может остановить.

Двенадцать орудий, которыми он командовал, за одно и то же время, производили почти вдвое больше выстрелов, чем соседняя батарея.

Направление огня орудий Легро, командир артиллерии этого участка фронта, приказал перенести по Курганной высоте.

Капитан, лично менял прицелы каждого орудия, производя контрольный выстрел. Потом всё с начала, предельная скорость стрельбы с наименьшими потерями времени.

Он был душой батареи, свежий ветер, глоток кислорода задыхающемуся человеку, всё жило и двигалось, благодаря необыкновенной энергии парижанина.

Но тут вмешалось провидение, русские на кургане, поменяли направление огня своих орудий. Лавина смертоносного металла понеслась на батарею Легро.

Появились первые убитые, раненные, орудия с перебитыми осями, уткнувшись носом в землю, замолкали.

Периодически корпус генерала Богарне, шёл приступом на курган русских, батарея капитана получала время на залечивания ран. Легро выносил убитых, раненых, как мог, ремонтировал лафеты орудий.

****

После четырёх часов дня, пришёл приказ главнокомандующего резервным  полкам выступить в направлении деревни Семеновское, где прорвавшая оборону вражеская кавалерия, развивала успех в направлении ставки.

Три полка лейб-гвардии шли плотными колоннами под сводный барабанный бой, навстречу несущейся кавалерии французов. 

****

Капитан Легро, получил приказ сменить огонь батареи правее кургана, по наступающим русским. Он начал менять прицел, с правого флангового орудия, которым командовал его друг Бонне.

Когда лафет был перемещён на нужный градус, пуля смертельно ранила капрала, который держал горящий фитиль.

Бонне упал, кровь залила грудь. Пуля прошла через шею, пробив гортань. Бросив фитиль, закрыл руками лицо, со рта лилась кровь, он задыхался.

Капитан подобрав фитиль, опустил в затравник орудия. Прозвучал выстрел. Ядро, не нарушая закона физики полёта, летело с заданной скоростью ровно и стремительно.

Оно начало свой полёт в то мгновение, когда полковник Травин Василий Иванович, подняв шпагу, шел спереди своего батальона навстречу врагу.

Ядро прошло через брюшину командира батальона, как нож через коровье масло.

Омывшись человеческой кровью, полетело дальше, врезавшись в землю, углубилось сантиметров на двадцать. Следом осыпалась земля, навеки схоронив металлическое смертоносное изделие. 

Полковник упал, откинувшись назад, шпага так и осталась зажатой в руке, открытые глаза вопрошающе смотрели в небо, фуражка при падении слетела, со рта, струйка тёплой крови стекала на землю.

Подбежавший майор Лептинский, присев закрыл ладонью глаза. С солдатом, положили тело на шерстяную накидку, укрыли белой тканью.

****

В то же самое время, когда капитан Легро произвёл выстрел из правого флангового орудия, с Курганной высоты русский артиллерист, раздевшийся по пояс, сменил прицел своего орудия и выстрелил.

Ядро, набрав предельную скорость, разорвало тело, молодого, подающие надежды капитана на две части.

Резко сменив траекторию, разрывное ядро упало рядом и взорвалось, осколками уничтожив трех артиллеристов расчета, мертвого капрала Маглора Бонне.

****

Полковник Травин Василий Иванович, родился три тысячи километров от Парижа, на десять лет раньше капитана Лорана Легро. 

Они шли разными дорогами, к полю близ деревни Бородино, которое их приблизило, а вечность объединила.

                ****

Р. S. Посвящается полковнику лейб-гвардии Преображенского полка Баранцову Василию Ивановичу, погибшему двадцать шестого августа тысяча восемьсот двенадцатого года, в сражении с французской армией при Бородино.