А вы не пробовали Угам вплавь Страницы биографии 9

          Эх, хороша страна моя Узбекия. Много в ней пустынь, полей и рек. И ещё гор – отроги Гималаев. Юго-восток Узбекистана расположен в горных массивах Тянь-Шаня. Самые высокие из них – Хазрат-Султан (4643) Аде-лунга, Бештоп и т.д.
          Чаткальский хребет, Чимган, Чарвак, золотая Бричмулла – достаточно известны за пределами страны за своеобразную красу, лыжные курорты, чудесный ландшафт.

          Так-то оно так, но в этих местах вы мо-жете попасть  в  самые  пренеприятные истории просто из-за своей самонадеянности  да и специфических правил поведения в горах.
          Именно в такую переделку я однажды и влип.
          Мой друг Сергей Сакоян  с сёстрами и я со своей семьёй решили на выходные поехать в посёдок Солнечное недалеко от Чарвакского водохранилища,  возле речки Угам. В этом посёлке жила тётя Сергея со стороны мамы. Она нас встретила на  автобусной остановке с распростёртыми руками, радостно возбуждённая таким количеством гостей.
          – Я так рада вас всех видеть. Пойдёмте быстрее. Здесь недалеко – всего четыре столба. Вас ждёт прекрасный завтрак со свежим молоком. – Протараторила она, вся сияющая счастьем. И лихо подхватив самую тяжёлую сумку устремилась вперёд.
          – Тётя Тома, подождите я заберу сумку, – только что и успел крикнуть Сергей.
          – Ты раньше себя донеси, а потом посмотрим. – Она рассмеялась и помахала игриво свободной рукой.

          Надо сказать – пророческие были слова. Эти знаменитые четыре столба! Пыльная дорога в гору по ещё не согревшемуся асфальту километра два, не менее. Пятилетняя дочка на плечах и все с загруженными руками уныло поплелись вверх. Утренняя прохлада быстро сменилась зноем белого горного солнца. Единственное, чего я боялся, так это отношения к создавшемуся положению моей жены Лены. Она горы с удовольствием воспринимала и, можно сказать, влюбилась в них, но  исключительно только на картинках.
          Так что первые два часа, вместо завтрака, мы просто провели с большим удовлетворением под сенью деревьев, протянув с удо-вольствием ноги. Как ни странно, но в тени чинар нас ласково обдувал свежий, ароматный, горный воздух, пропитанный разноцветьем местных трав. Только что одна дочка с удовольствием бегала и без видимого успеха пыталась поймать бабочек, мотыльков, стрекозок и прочих летающих субъектов. 
          Свежее парное молоко и терпкое вино привело нас в состояние эйфории, и уже через час в настроении не осталось и следа мытарств от подъёма. 

         Около часа пополудни решили спуститься к реке. На солнцепёке дикая жара при свежем горном ветерке вполне переносимая. Место, где мы остановились, как раз у небольшой излучины Угама со стороны стремнины. Речка в этом месте по вполне понятным причинам размыла отмель площадью средней советской квартиры глубиной сантиметров тридцать и вода в ней как-то двигалась медленным течением по кругу назад в реку. Как специально для дочурки, которая беззаботно в ней и полоскалась. 
          Сергей предложил пойти попробовать искупаться. Хорошее дело. Температура воды где-то 10-12 градусов. И если взять во внимание температуру воздуха (40 гр.), должен сказать, желание сразу не проявлялось.
          – Пойдём, – сказал я и решительно забрался на небольшой бугор или утёс нависший над Угамом. Для нырка вполне подходя-щая высота. Около полутора метров. 

          Угам, как река, заслуживает особого повествования. Если мне не изменяет память, она начинается где-то а Казахстане на снежных вершинах Угамского хребта. Вода в ней всегда холодная и течение, по крайней мере возле нас, очень быстрое. 
          В этом месте река, изгибаясь прямо у берега, неслась с дикой скоростью, вся в бурунах, громко шипя от подводных камней. Внизу по течению, метров в ста, начинались пороги. И разбиться там ничего не стоило. Так это же метрах в ста. А здесь ширина не больше двенадцати метров, плюс нырок, а там и берег. Не бог весть что.  Правда, река неглубокая, но за счёт течения вряд ли можно достать дно. Дно просматривалось отлично из-за кристальной чистоты воды.

          На другом берегу мальчишка, одетый не по-летнему, в закрытой обуви, в рубашке с длинными рукавами и в кепке сидел с удочкой, думая о чём-то своём. Сразу за ним гора резко поднималась вверх метров так на тридцать-сорок,  а за ней уже ничего не было видно. Ни кустика, ни деревца. Только мелкий гравий.
          Я посмотрел на Сергея, он с ухмылкой на меня и вдруг скомандовал:
          – Три.
          И мы дружно одновременно нырнули в безвестность. Вода обожгла диким холодом. Аж вздохнуть в первый раз было трудно. А стремнина нас резко поволокла в сторону камней. Сразу же я моментально забыл о холоде и замахал руками как стрекозёл. Быстрее, быстрее к берегу. И где-то метров за десять до оглушительных порогов мы выскочили из стремнины на тихую воду у берега.
          Еле выползли обессиленные из воды с кожей как у общипанного гуся и с неподдельным страхом одновременно посмотрели в сторону порогов.
          – Вот мудаки, – вырвалось у меня непроизвольно. – Ещё чуть-чуть и...
          От дрожи голос звучал с какой-то странной сипотой. Сергей, быстро растирая свои ноги, повернулся к мальцу : 
          – Как ты возвращаешься домой?
          – А никак. Я живу на этом берегу. Пять километров вниз. – Просто это единственное спокойное место для рыбалки. – сказал он нам с отрешённым видом, не отрывая взгляда от поплавка. – Мостик на тот берег в трёх километрах вниз. Туда просто дойти. И метров восемьсот вверх против течения, но перейти будет сложно. И замолчите. И так всю рыбу уже перепугали.
          Мы посмотрели друг на друга с абсолютно одинаковой дурацкой усмешкой. Два математика – два идиота. В голове даже не возникло мысли, что парень мог жить на той стороне. Кроме горы направо и налево ничего не просматривалось. Хреновы логики. И мы, уже согревшись, направились, не сговариваясь, вверх по течению. Пройдя первые сто метров смочили ноги снова водой. Галька была мелкая и острая. И раскалённая белым карликом, зависшим прямо над нами в зени-те. От нас даже теней не было. Ситуация как раз для йогов. А дальше вдоль берега сплошь росла веблюжья колючка. Подошвы мы уже не чувствовали. Надо было идти по верху горы.
          – Заберёмся на самый верх. Будет легче идти, – предложил Сергей.
          Мы стали карабкаться наверх, проклиная тот миг, когда решили нырнуть. Наконец, обессиленные встали во весь рост. На другом берегу младшая сестра Серёжки Тоня и Лена смеялись над умниками, а старшая весело крутила пальцем возле виска. Нам точно было не до них. Сзади поднималась куда-то вверх новая гора в три четыре раза выше и нигде не было и квадратного сантиметра тени. Ног мы уже не чувствовали. Стояли как на печи. И не побежишь – острые камушки. Разорвём всю подошву. 
          Какими только словами мы себя не проклинали вслух и про себя естественно. С го-рем пополам мы наконец добрались до мостика. Самое главное – негде перейти. На противоположном берегу справиться с течением было ну просто невозможно.
          Новым препятствием оказался мост. Дрянной мальчишка. Не сказал что мост завален сухой акацией с огромными колючками-шипами, чтобы его никто не проходил. И вёл он в чей-то частный двор. Забора у двора не было. И людей, к счастью, тоже. Появилась зыбкая надежда. С большим трудом, перецарапав все ноги, мы перебрались но другой бе-рег. И снова засунули ноги в воду. Эта ледя-ная вода оказалась вершиной блаженства. Она быстро вернула силы и приподняла настроение. Ещё несколько минут наслаждения и мы направились в сторону дороги через двор. 
          –  Айнайненски джаляб... – и несколько ещё грязных, матерных слов понеслось на нас со стороны двух, непонятно откуда появившихся, всадников. Они что-то громко кричали по-узбекски и теснили нас нагайками в сторону моста. Мы не знаем узбекского языка, а они русского.  Но эти двое в тёплых ча-панах, сапогах, в расшитых треуголках на голове, словно янычары, и мы в плавках, даже не знаю как кто. Поняв, что нам не договориться, я просто сел на землю, закрыв затылок руками. Сергей последовал моему примеру.  Назад ни шагу. Лучше прибейте. Ноги отказывались двигаться.
          Всадники вдруг замолчали. Через несколько секунд стали наперебой жестикулируя, о чём-то спорить. Один из них спешился и направился к дому. Через минуту вышел из дома с ружьём и поллитровой бутылкой воды. Протянул её нам и, что-то гортанно выкрикивая, стал указывать в сторону дороги. И бойко вскочил в седло.
          Мы не торопясь отпили воды под непрекращающиеся вопли наездников. Остатками смочили ступни и, наконец, встали. Сразу в ноги впилось по тысяче шипов. На подгибающихся коленях поплелись вон со двора под прицелом ружья и отборной брани. Ещё метров двести они нас гнали по раскалённому, мягкому асфальту дальше от дома и, развернувшись, галопом помчались назад.
          Присесть и спрятаться в тень было негде. Откуда взялись силы, может быть, от выпитой воды, но мы как могли быстро побежали вниз уже по знакомой дороге (по ней мы спускались все вместе к Угаму). Бежать оказалось не так горячо, как ходить по пылающему асфальту.
          Наконец, появилось наше «лежбище». С разбегу бросились в воду. Тело билось как в конвульсиях и вдруг замерло. Стало хорошо. Боже мой, спасибо тебе за эту маленькую заводь. Какое блаженство.
          –  То, что мой брат идиот, это я давно знаю, – смеясь проговорила Тося. – Но ты, Валера?  – Она протянула руки наверх как к Господу,   –  Ведь умный парень. Я так считала, а теперь сомневаюсь. 
          Лена ничего не сказала, но её улыбка была красноречивей слов иных.