все мои беспощадные кролики

Все мои беспощадные кролики.

Каждый человек, данный мне, появлялся, чтобы когда-нибудь исчезнуть. Он расчищал тернистый к моему сердцу путь лишь для того, чтобы облегчить путь обратный.

В моей груди есть крохотная дыра, похожая на кроличью нору. От каждого стука сердца нора то расширяется,  то сужается. Она похожа на живую. Даже я сам не умею настолько скоро и уместно реагировать на биение.

Я не знаю, живет ли в моей норе кто-то. Может быть, она давно пустует. Но по ночам, переворачиваясь во сне, я замечаю на подушке солнечные блики. Нора излучает домашний свет. Также уютно горела лампа в доме моей бабушки, когда она вязала свитера и пела свои теплые скрипучие песни с привкусом топленого молока и горячих лепешек. Тусклый свет дает надежду, что я по-прежнему не одинок.

Если очень близко поднести к норе ладонь, можно здорово обжечься. Наверное, внутри меня живет крайне стойкий кролик.

Нет-нет-нет, сомнений быть не должно: костер не зарождается сам по себе.

Каждый человек, данный мне, появлялся, чтобы когда-нибудь исчезнуть. Он расчищал тернистый к моему сердцу путь лишь для того, чтобы облегчить путь обратный.

Чтобы пробраться поскорее, каждый делал нору шире и шире. Ох уж все мои беспощадные кролики.

Каждого я отпустил и больше никогда не пытался вернуть. Мои чувства не мячик для настольного тенниса. Нет.
Спасало меня лишь то, что каждый хотел забраться пошире, но не поглубже. Иначе прощай, мое бездонное сердце!

Определенно, в норе остался один кролик. Но как я ни пытаюсь его достать, ничего не получается. По-прежнему, по ночам я замечаю на подушке солнечные блики и беззащитное тепло.

Внутри живет крайне стойкий кролик. Он забрался глубже всех. Пока он в норе, можно отпустить свое сердце. Оно в безопасности.

Каждый человек, данный мне, появлялся, чтобы когда-нибудь исчезнуть. Он расчищал тернистый к моему сердцу путь лишь для того, чтобы облегчить путь обратный.

Только не ты.