Круг

Круг.

Николай стоял перед железной тяжёлой дверью, держась правой рукой за её кованую ручку. Он с большим трудом вспоминал, как здесь оказался. Помнил только то, что возвращался с работы, а потом какой-то провал в памяти. Впрочем, не совсем провал. Николай стал припоминать, как шёл по улице. Ничего необычного. И вдруг сам не понимая того, как такое могло случиться, оказался в невиданном длинном тоннеле.
Пытаясь вспомнить случившееся, Николай слегка наклонил голову, ненароком посмотрев вниз. Увиденное потрясло его сильнее, нежели последние воспоминания. Он увидел себя, лежащего на тротуаре, а вокруг уже скапливались любопытные зеваки. Никто никакой помощи пострадавшему не оказывал. Только один прохожий вызывал по мобильному телефону скорую помощь.
Николай понял, что земная его жизнь кончилась, и он уходит в мир иной. Но он также осознал, что может ещё вернуться в своё тело, что такая возможность существует. Николай медлил. Он с интересом смотрел на происходящее. Постепенно виденное им стало мутнеть. Под ногами Николая появлялся пол, похожий на бетонный, как в цехе. Когда сквозь этот пол уже ничего не было видно, Николай опомнился и захотел вернуться, но пробить прочный пол уже не смог. Николай понял, что он уж вовсе не Николай, а дух его, душа, призрак.
Николай потянул за ручку двери. Тяжёлая дверь удивительно легко открылась. Николай вошёл. Он увидел перед собою помещение по размерам похожее на помывочный зал городской бани. Три железные ступеньки вели вниз. В помещении стояли котлы, в которых варились миллионы грешников. Николай понимал, что на Земле столько народа в такой зал не поместится, но здесь нет понятия об измерениях и времени. Николай пока смотрел на всё земным взглядом.
Спустившись вниз по ступенькам, Николай увидел Юрку. «Вот так встреча, - подумал он».
Юрка работал вместе с Николаем в одном автопредприятии. Сначала он был водителем, но за пьянку, а иногда и длительные запои, переведён в слесари. Но и слесарем он долго не проработал. Понизили его до подсобного рабочего. За это Юрка ненавидел весь коллектив автопредприятия, больше всего водителей, в частности Николая. Николай никогда не пил, доставлял грузы вовремя и в полной сохранности, грузовик его исправен и ухожен. Руководство автопредприятия ставило Николая в пример всем работникам. Кроме того, Николай подавал рационализаторские предложения, выступал на всех собраниях. Именно он на одном из собраний предложил перевести Юрку из водителей в слесари. После этого случая на Земле прошло лет двадцать. Юрка пить не бросил. Лет через пять он замёрз на улице, упав в сугроб в состоянии алкогольного опьянения.
«Значит, он тут лет пятнадцать, - прикинул Николай». Сам же Николай, не задолго до того, как Юрка замёрз, стал главным механиком автопредприятия. За это Юрка его уже люто ненавидел.
Николай и Юрий знакомы с самого детства. Росли в одном дворе, вместе ходили в детский садик, в школу, вместе сдавали на права, потом работали. Они не были друзьями, но сохраняли приятельские отношения. Юркино пьянство разрушило эти отношения. Он стал злым, легко возбудимым к агрессии, постоянно с кем-нибудь дрался.
«Здравствуй, Юрий!» – хотел сказать Николай, но не успел. Юрка опередил его. Он презрительно сощурился, процедив сквозь зубы:
- А-а, это ты! Давно я тебя жду, зараза!
С этими словами Юрка изо всей силы ударил Николая кулаком в лицо. Здесь, а аду, Николай мог ожидать всякого, но не такого, да тем более от противного пьянчуги Юрки. Николай упал, ударившись головой о котёл.
И опять новые ощущения он испытал: Николай не чувствовал такой боли, какая была бы на Земле. Он просто почувствовал то, как Юрка относится к нему, то, что даже здесь он остался таким же агрессивным, как и на Земле.
Вдруг Николай услышал знакомый, томный голос:
- Здравствуй, Коль! Как добрался? Давай я тебе подняться помогу. Этот изверг совсем озверел.
Это говорила Верка. Та самая Верка, которая у них в автопредприятии работала диспетчером. Николаю стало приятно от такой встречи. Верка была на Земле хорошей бабой! Все шофёры её любили. Да и она мало кому отказывала. Была страстной, ненасытной в этом деле. Какое удовольствие вернуться из дальнего рейса и узнать, что Верка работает в ночную смену!
Верка погибла, когда ей перевалило слегка за тридцать. Муж её работал токарем на заводе. Он знал о Веркиной страсти, однако расставаться с ней не хотел. Бил её, но не сильно. Бил по телу, чаще всего по бокам, оставляя синяки. Мужиков и эти синяки возбуждали. В Верке всё было прекрасно! Однажды, не известно почему, муж сильно разозлился на Верку и в первый раз ударил её в лицо. Верка упала, ударилась виском об угол стола. С тех пор она здесь. Мужа посадили. Потом появился слух, что он погиб в колонии. Наверное, тоже где-то здесь.
Николай наслаждался, что вновь видит Верку. Он с ней вступал в контакт крайне редко, храня верность жене, но всё же и с ним такое случалось. Невозможно Веркой не соблазниться! Верка стояла перед ним нагая, слегка нагнувшись к нему, подавая ему руку. Только сейчас Николай осознал, что и он обнажён и Юрка. Но на Юрку смотреть противно: худой, кости торчат, тело обросло волосами. Настоящий чёрт. Наготы тут никто не стеснялся. Это естественное состояние душ. Да и нагота воспринималась совсем иначе, чем на Земле. Николай смотрел на Верку, любуясь ею, но плотской страсти не испытывал. Не к чему её испытывать. Ведь ни Верка, ни Николай не имели физических тел. Верка была какой-то полупрозрачной, отчего красота её становилась сказочной, нереальной. Николай по-прежнему мыслил ещё земными категориями.
Идиллию Николая  и Веры прервал злобный Юрка:
- Верка, курва грешная, чего припёрлась, - крикнул он, - пошла в свой котёл!
Он шлёпнул Верку рукой по спине и опять крикнул:
- Нет, не в свой, полезай в гудрон! Посиди в темноте немного, а то привыкла в светлой смоле вариться. Давай-давай, двигайся, не у себя в диспетчерской!
«Похоже, Юрка тут если не хозяин, то распорядитель, - размышлял Николай, - мстит всем».
- А ты чего разлёгся, - рыкнул он на Николая, - вставай, да полезай в этот котёл. Так и быть, сварю тебя сначала в смоле, потом на сковороде буду жарить. Я сейчас ещё уголька подкину, чтобы жарче горело, и крышку закрою.
Николаю всё происходящее напоминало сон. Он почему-то улыбнулся, ему захотелось пошутить:
- Юрк, а уголёк-то вам кто сюда доставляет!
- Тот же, кто смолу, гудрон и всё прочее.
Только ответив, Юрка понял, что вопрос задан с иронией. Он пуще прежнего разозлился на Николая, и что-то зашипел, не в силах произносить слова. Такое с Юркой и на Земле случалось в момент наивысшего состояния гнева.
А Николай продолжил:
- Что же он вам газ-то не проведёт?!
Юрку прорвало. Он буквально завизжал от негодования:
- Полезай в котёл, скотина! Я не только крышку прикрою, но и запру её!
Действительно, котёл был оборудован такими же запорами, как обычный поварской котёл в любой столовой.
Николай оказался в кипящей смоле. Душа его страдала. Ему было мучительно больно за многие поступки, совершённые в земной жизни. Ему хотелось избавиться, очиститься от этих поступков, от грехов. Дело не простое и не быстрое. Очистившись от одного нехорошего поступка, сразу вспоминался другой. Так длилось бесконечно долго. Николай потерял счёт грехам, освободился от понятия времени, счёта, пространства. Он мучился в этой кипящей смоле. Хотелось вырваться отсюда, немного передохнуть. Душа болела, рвалась наружу, страдала… Рядом находились миллионы подобных душ. Страшный, истошный, нестерпимый вопль стоял в котле. От этого вопля каждой душе становилось ещё хуже. Душа Николая извивалась в котле, ударялась о его стенки, пытаясь пробить их, ища защиты от нестерпимого жара. Возникло осознание того, что он сейчас сойдёт с ума, растворится в этой смоле и окончательно прекратит своё существование. Но здесь такое невозможно. Тут совсем иной, неземной мир.
Постепенно душа Николая начала успокаиваться. Нестерпимый жар уже не столь сильно ощущался. Иссякли и воспоминания о греховных поступках. Николай просто сидел в котле. Даже вопли других душ почти не слышал. Ему становилось легче и легче. Он уже ощущал себя не в котле, а где-то в ином месте. Где он пока понять не мог.
Наконец, он чётко убедился, что стоит на некоем пустыре. Издалека к нему стремительно приближается благородного вида мужчина. Мужчина шёл не спеша, но приближался быстро. Плотного телосложения, движения лёгкие, быстрые, красивые, лицо обрамлено недлинной чёрной бородкой с незначительными сединами, такие же волосы едва не касаются плеч. В глазах мужчины таилась  неисчерпаемая мудрость. Лица Николай никак не мог разглядеть.
Тут Николай понял, что это не простой мужчина. Это Он, Создатель!
Николай упал на колени и лбом ударился в землю. Создатель подошёл ближе:
- Коль, что с тобой? Вставай!
Голос звучал твёрдо, но ласково. От этого голоса Николаю стало спокойно, он умилился, ему захотелось, как ребёнку, прижаться к Создателю, побыть с ним немного в таком состоянии. Он не мог встать. Он шептал какие-то малопонятные слова.
- Николай, ты встанешь, или так и будешь торчать седалищем кверху?! Мне так с тобой разговаривать не слишком приятно. Покажись мне, не скрывай лицо своё.
Николай поднял голову. Создатель подошёл к нему совсем близко, присел на корточки, положил руку на плечо:
- Вставай, вставай, Коль, чего ты тут кувыркаешься!
Николай встал. Он по-прежнему не мог смотреть в глаза Создателю. Хотя он чувствовал, что Создатель к нему милостив, что Он не грозен. Создатель взял Николая под локоток, приглашая пройтись по тропинке, идущей по пустырю. Николай послушно последовал рядом с Создателем.
- Ну, расскажи мне, чем занимался на Земле? Как жизнь прожил?
Николай встрепенулся, вырвался из руки Создателя, встал перед ним в шагах двух и снова хотел бухнуться на колени, но почему-то не стал этого делать. Он почти скороговоркой затараторил, признаваясь во всех тяжких:
- Господи, грешен я! На Земле я нарушал почти все Твои заповеди. Я прелюбодействовал. Я лгал. Я не испытывал большой любви к ближнему своему. Я присваивал себе командировочные деньги, тратя их на личные нужды. Я продавал запчасти, когда работал механиком в автопредприятии. Я продавал солярку, сливая её со своего грузовика, чтобы заработать лишнюю копейку. Я не достаточно хорошо занимался воспитанием своих детей. Я ленился. Я не построил дома. Я не подавал нищим. Я во всём искал личную выгоду.
- Ну, хватит!
- Я карьерист. Я всегда хотел быть у начальства на хорошем счету. Я предложил того самого Юрку перевести из водителей в слесари, тем самым, сломав ему жизнь. Я, будучи механиком, излишне строг был к водителям, часто наказывал их.
- Достаточно!
- Я обижал свою жену. Я заглядывался на других женщин. Я не достаточно много помогал своим родителям, когда они состарились. Я не дал своему брату денег взаймы, когда он в них нуждался. Я в детском садике…
- Эк, как тебя понесло! Горшок что ли в садике кому-то не подал?! – насмешливо сказал Создатель.
Николай не слышал Его. Он хотел ещё продолжать и что-то бормотал несвязное. Только последние слова Создателя отрезвили Николая. Он не предполагал, что Создатель может так легко и просто разговаривать с земной тварью.
Господу не нужно слепое угодничество, не нужна фанатичная вера без какого-либо понятия о смысле веры. Ему не нужно дорогое убранство храмов и шикарные одежды священников. Ему чуждо соперничество между всеми земными конфессиями. Он не приветствует государства, их царей, политических границ, единоличной собственности. Он един для всех. Все для Него равны, не зависимо от социального положения, от происхождения, от исповедуемой веры и национальности. Он всех любит и готов любить ещё крепче, если люди прекратят варварство на Земле, уверуют в Него Единственного истиною верою ни на чём не основанной. То есть, не основанной на личной выгоде, на получении тех или иных материальных благ и положение в обществе, на других пороках. Простая чистая вера без всего того, к чему привязаны люди на Земле.
- Ты понял все грехи свои? – спросил Николая Создатель.
- Да, понял.
- И все твои корки греховные отслоились в котле?
- Наверное, да!
- Это хорошо, когда говоришь с сомнением о таких вещах. Ладно, вижу, что понял. Ну, так ступай из котла! А я пойду к другим, а то и так на тебя потратил секунду времени, если выражаться земным языком.
- Это и был страшный суд? - неуверенно спросил Николай и сразу испугался своего вопроса.
- А тебе что надо, чтобы я метал в тебя громы и молнии?!
Создатель произнёс эти слова с иронией, но одновременно жёстко и строго.
Николай понял, что к Господу приходят через очистительные котлы. Именно там душа понимает и признаёт все грехи, совершённые ею в период жизни в физическом теле. Там, в котле, отваливаются от неё грехи, как короста проказы. Чем быстрее это произойдёт, тем скорее предстанет она пред Создателем, который оценит степень очищения и примет решение, как дальше с ней поступить. «А Юрка даже до котла не допущен, -  рассуждал Николай. – Он занимается тем, что мучает души усопших. Ему должна такая работа надоесть, точнее он должен понять, что занимается плохим делом. Значит, пока не понял. Поймёт, и сам в котёл очистительный полезет. Наверное, в гудрон, чтобы там самые грязные и вонючие корки отслоились, а то смола грязной станет. Что же Верка? – перескочил Николай мыслями с Юрки к Верке. – Неужели душа её до сих пор не отпарилась? Уж сколько лет земных прошло. Впрочем, Верка баба упёртая. Она и в котле не скоро признает грехи свои. Не все корки её отпарились. Хотя, когда я её видел в самом начале прибытия в ад, она была прелестно прозрачной. Похоже, недолго ей там париться осталось».
Николай приятно удивился своим мыслям. Он очнулся от задумчивости свой и понял, что опять сидит в котле, где уж засиделся.
Крышка котла откинулась. Николай увидел яркий свет над головой.
Николай поднялся над кипящей смолой и стал вылезать из котла. Юрка стоял рядом с котлом грязный, обросший, от него исходил неприятный запах. Юрка не мог смотреть на Николая, а тем более, ругаться на него. Николай превратился в чистого духа – ангела.
Выйдя из котла, Николай, почти не касаясь пола, лёгкой, воздушной походкой пошёл по длинному коридору. Коридор тёмный, но Николай всё отлично видел. В конце коридора он опять подошёл к двери. Дверь лёгкая, непонятного материала. Распахнув дверь, Николай увидел прекраснейший пейзаж. Справа волшебной красоты море, слева изумительно зелёная равнина, лесок вдалеке, дальше горы и такое же, как на Земле чистое голубое небо. Николай вдохнул свежий воздух, которого на Земле нельзя найти.
По берегу моря, у самой кромки спокойной воды неспешно прогуливался с тросточкой и в костюме ХIX века любимый Николаем поэт N-ский. Он выглядел точно так же, как на портрете. А рядом с поэтом N-ским бежал чёрный пуделёк самого Николая. Этот пудель по кличке Тимка был подарен ему родителями на день рождения, когда Николай учился в классе пятом школы. Николай очень любил Тимку, расставаясь с ним только, когда уходил в школу. Тимка прожил лет пятнадцать. Маленькие дети Николая играли с ним.
«Вот так встреча!» - обрадовался Николай. Сейчас он сможет поговорить с любимым поэтом N-ским, приласкать давно уж забытого Тимку. Николай с восторгом переступил порог и тут же провалился в какую-то темноту. Он почувствовал себя в неудобной, скрюченной позе. Вокруг тёплая приятная жидкость.
«Вроде бы я в некоем пузыре».
Николаю не хотелось тут сидеть. Он дёрнулся, сделав попытку как-то выбраться отсюда.  Он услышал неясный звук, напоминающий женский стон. Николай стал биться в пузыре. Стоны усилились, и никакого сомнения в том не было, что он в утробе новой матери. Николай затих и стоны прекратились. Так он повторил пару раз. Вдруг жидкость стала уходить. Без жидкости Николаю стало совсем неудобно, некомфортно. Он стал выбираться. Опять длинный, но ужасно тесный коридор. Стоны стали такими отчётливыми, что Николаю самому сделалось тошно. И тут только он понял, что вновь рождается.  Рождаться ему не хотелось. Он мечтал вернуться назад, туда, где поэт N-ский и Тимка. Он перестал совершать какие-либо движения. Слышались беспокойны голоса каких-то людей, стоны женщины. Николай ощутил на своей голове щипцы врача.
«Сейчас будут тащить. Ладно, сам вылезу»
Николай родился. Хотя это уж был не Николай, а другой человек, пока никому неизвестный. Он заорал сразу, до того, как врач хлопнул его по попке. Он орал: «Господи, я не хочу сюда! Оставь меня хоть ненадолго побыть там, в прекрасном месте» Но никто не понимал его. Его обмыли, взвесили, измерили рост. Он, наконец, отплевал всё то, что скопилось у него во рту, в носу и стал жить.
Ребёнка отнесли в комнату, где туго запеленованные лежали другие дети. Родившийся мальчик кричал не переставая. Его положили рядом с детьми. Он продолжал кричать, разбудив часть детей. Они тоже стали выражать беспокойство. Рядом кто-то попискивал.
«Девчонка какая-нибудь, - подумал новорожденный. Может Верка? Нет, вряд ли. Её корки должно быть ещё не отслоились от пребывания в котле».
Сознание ребёнка начало перестраиваться. Он стал терять память. Забыл прежнюю жизнь, когда был Николаем, забыл происшедшее с ним в ином мире. Он постепенно превращался в земного жителя.

Декабрь 2008 года.
Алексей Панов.