Новый дедушка

Ульяна накрывала на стол, когда вдруг неожиданно раздался телефонный звонок.

– Ответьте Красноярску, – проговорила телефонистка.

В трубке послышались гудки. Незнакомый мужской голос спрашивал Ивана Степановича.

Ульяна была в недоумении: кто мог звонить из Красноярска ее восьмидесятисемилетнему деду?

Обычно старику звонили из военкомата, приглашали на разные мероприятия.

Дед шестнадцатилетним пареньком попал на фронт, был сыном полка и до сих пор, хотя и здоровье подводило, выступал в соседней школе на уроках мужества. Он был членом городского совета ветеранов. К нему нередко обращались с различными  просьбами  бывшие  фронтовики.  Дед  звонил  в администрацию, просил, чтобы какому-нибудь бывшему гвардейцу, а ныне беспомощному старику, помогли отремонтировать квартиру.

 Он хлопотал о путевках в госпиталь для инвалидов и ветеранов военной службы, доставал для пенсионеров лекарства, помогал получить необходимые справки.
Дед обладал завидной для своего возраста энергией, и это радовало Ульяну. Родители у нее умерли. После того, как на скользкой дороге разбился на машине муж, Ульяна осталась одна с тремя детьми. Дед присматривал за правнуками.

Еще Ивану Степановичу звонили с пчелобазы. Не давали покоя и постоянные клиенты, которые ценили качество его первоклассного меда. Но кому понадобился дед в далеком Красноярске?

Иван Степанович подошел к телефону. Услышав незнакомый голос, он побледнел, потом заговорил сбивчиво, торопливо. А когда положил трубку, Ульяна увидела, что по щекам деда текут слезы.
 
– Что случилось, деда? – спросила она участливо. Старик долго молчал, погруженный в свои мысли.

– Друг мой фронтовой Петруха Скворцов помер, – тяжело вздохнув, произнес Иван Степанович. – Мы с ним на фронте были как братья. Я ему жизнью обязан. Он меня раненого километра два на себе по болоту тащил. – Плечи старика затряслись от рыданий.

– Сын его звонил Никита Петрович. Говорит, стал бумаги отца разбирать, а там мое письмо, – тихо заговорил он, стараясь справиться с волнением.

– Жаль Петра Савельевича. Светлая ему память! Пусть земля ему будет пухом… – Ульяна обняла деда за плечи.

- Принеси мои лекарства с тумбочки, – попросил Иван Степанович. – Сердце колет, вздохнуть не могу.

Старик обмяк, уронил голову на руки, словно горе пригвоздило его к столу. Он тяжело задышал и добавил:

– Я Никиту Петровича в гости к нам пригласил. Хочу ему об отце во всех подробностях рассказать, как мы фашистов били. Пусть все Cкворцовы таким дедом и прадедом гордятся. Настоящий был солдат!

Никита Петрович приехал через две недели. Привез холщовую сумочку кедровых орехов, банки с моченой брусникой, солеными груздями и омулем.

Ульяна накрыла праздничный стол. Ее сыновья: шестилетний Костик, девятилетний Максим и двенадцатилетний Славик с интересом смотрели на гостя. Никита Петрович достал из чемодана альбом с фотографиями отца.

Иван Степанович вспомнил фронтовые дороги, по которым они вместе шагали. Никита Петрович слушал, не перебивая. Время от времени он делал пометки в блокноте.
В свои семьдесят лет Никита Петрович был суховат и подвижен.

Утром он облачился в тренировочный костюм, лег на ковер в гостиной и начал делать зарядку. Потом набросил куртку и отправился на пробежку.
 
За завтраком Костя закапризничал, отказался есть кашу.

– Разве ты не хочешь быть сильным? – спросил Никита Петрович.

– Хочу, – еле слышно произнес Костя.

– Тогда в чем же дело? Разве ты не знаешь, что каша – еда настоящих мужчин. Про слабого говорят: мало каши ел. Спроси у деда, сколько солдаты на фронте каши поели? Потому и победили.

Ульяна только всплеснула руками. Не только Костя, но и старшие братья быстро съели кашу.

Теперь, когда мальчики отправлялись в школу, а Костя строил дома из кубиков в детской комнате, Никита Петрович подолгу беседовал с Иваном Степановичем о пережитом и старательно записывал все в общую тетрадь.

– Хочу о вас с батей книгу написать, – сказал он. – Это будет живая память о войне.
Однажды вечером Никита Петрович достал небольшую коробочку. В ней были сложены картинки с изображением насекомых со всего света. С увлечением рассказывал он братьям о муравьях и богомолах, о сверчках и пчелах.

– Да Вы – ходячая энциклопедия! – с восхищением сказал Славик.

– В юности биологом хотел стать, – ответил Никита Петрович. – Но не пришлось. Сорок лет в школе географию преподавал. Но, ты знаешь, ничуть не пожалел! Интереснейшая наука!

 Две недели пролетели незаметно. Ульяна не могла нарадоваться. Максим и Славик подтянули учебу. По утрам они вместе с дедом бегали по стадиону, а Костя теперь безропотно ел кашу.

К такси Никиту Петровича провожали всем семейством.

– Я буду скучать по тебе, деда, – сказал, шмыгая носом, Костя.

– Приезжайте,когдасможете, – проговорилаУльяна, – Наш дом для Вас всегда открыт!
 
Иван Степанович прижал к груди Никиту Петровича.

– Спасибо, сынок, что приехал, – сказал он. – Рад был с тобой познакомиться. Петро мог бы гордиться таким сыном!

…Отшумела листопадами осень. Холодный ветер сорвал с деревьев золотисто-багряный наряд. Ноябрь выкрасил небо в серый цвет, заплакал дождями, пронесся по дорогам первой поземкой.

В один из хмурых декабрьских дней не стало Ивана Степановича. Он лег спать, а наутро не проснулся.

После похорон Ульяна забеспокоилась. Она уходила на работу, а Костю приходилось запирать дома одного.

– Давай, мама, деда Никиту позовем пожить у нас, – сказал как-то Славик. – Он и за Костиком присмотрит. И пчелы дедовы не погибнут.

Ульяна и сама вынашивала эту мысль.

Вечером она позвонила в Красноярск. Уговаривать Никиту Петровича долго не пришлось. Он сразу согласился приехать. Уже потом рассказал Ульяне, что его сын привел в дом молодую жену, которая невзлюбила деда. Она постоянно придиралась, а потом и вовсе поставила мужу ультиматум: «Или он, или я!».

Никита Петрович приехал с подарками. Ульяне он вручил малахитовую шкатулку, да не простую, а музыкальную. Стоило открыть крышечку, как начинал звучать «Полонез Огинского». Костя получил конструктор. Максим, который увлекался рисованием, очень обрадовался этюднику с набором красок. Славику Никита Петрович вручил кожаный волейбольный мяч.

Все вещи деда уместились в небольшом чемоданчике, а большой рюкзак, набитый чем-то тяжелым, он поставил в прихожей.

В рюкзаке оказались деревянные заготовки, из которых Никита Петрович смастерил три табуретки: маленькую – для Костика, а братьям повыше. Он аккуратно зачистил заусенцы на дереве, проолифил, покрыл лаком. Табуретки получились просто замечательные.

Дед повесил на стену большую карту мира. Теперь вечерами вместо телевизора братья садились на табуретки перед картой. Никита Петрович брал свою учительскую указку, и они «отправлялись» в увлекательные путешествия по всему миру.

Дед рассказывал о чудесах света, о диковинных местах, о самых высоких горах и мощных водопадах, о животных и птицах, которые водятся в разных странах. Братья засыпали его вопросами.

Когда Никита Петрович в чем-то сомневался, он просил Славика открыть в Интернете нужную статью, уточнить высоту горы или глубину озера.

Славик, который прежде увлекался только компьютерными играми, теперь с удовольствием сообщал деду интересные подробности по любой теме их заочных путешествий.

Приближался Новый год. Никита Петрович купил елку, сделал для нее деревянную крестовину. Наряжали елку вместе с Костей. Под Новый год дед положил под елку для братьев три письма. Костика он похвалил за то, что тот научился читать и считать, Максима – за успехи в художественной школе, а Славика – за победу в соревнованиях по волейболу. За подарками братья приглашались в прихожую, где рядом с дедовыми, стояли три пары новеньких лыж.

Ульяна подарила Никите Петровичу теплый спортивный костюм и вязаный свитер. Дед обрадовался обновкам, но больше всего его тронуло сообщение о том, что директор фирмы, где Ульяна работала бухгалтером, согласился оплатить расходы по изданию книги «Правда о войне», которую написал он про друзей-фронтовиков: своего отца Петра Савельевича и Ивана Степановича.

Максим преподнес дедушке рисунок. На нем был изображен дед, стоящий у Вечного огня с букетом цветов. А вокруг взлетали звезды салюта. Рукой Костика корявыми   печатными буквами было написано: «Мы любим тебя, деда!».

Никита Петрович расцеловал ребятишек. Он был растроган.

Как раз в тот момент, когда братья примеряли лыжи, зашла соседка. Она вручила Никите Петровичу красивую коробку. В ней лежали одеколон и пена для бритья.

– Ну что Вы, Мария Сергеевна? Зачем беспокоились, тратились? У Вас и так пенсия с гулькин нос, – пробормотал смущенно Никита Петрович.

За чаем соседка рассказала Ульяне, что дед починил ей утюг и пылесос, заменил смеситель в ванной, поправил телевизионную антенну. Денег не взял, как она ни уговаривала.

– Он у вас мастер на все руки, – восхищенно говорила соседка. – И такой человек замечательный, редкостной доброты!

– Ты знаешь, Маша, он вроде бы нам совсем чужой, а стал роднее родного! Бог послал нам нового дедушку! – с улыбкой проговорила Ульяна.

Она подошла к окну, чтобы позвать Костика, катающегося на санках с горки. Нежаркое зимнее солнце нежным светом заливало выпавший ночью снег. В сверкающем потоке кружились снежинки и тихо падали на землю.