Бежал от муки

Он бежал от нелепой муки,
Играл в классики, но – в одиночку:
Для других он — подобен мухе,
В жизни может поставить точку, но...
Не хочет, ведь рядом мама:
дарит свет и, всегда юна,
Избавляет от лишнего хлама,
Любит верно и навсегда;
Ведь любить её – это подарок,
Такой новый, в шуршащей обертке,
Такой нужный, как шмотка – заклёпке,
Такой радостный... И бесподобный.
Кто ещё же, помимо матери, нам подарит навечное счастье?
Кто ещё, чревато-отчаянно, будет биться в любое ненастье?
Он один был: птенец и ублюдок,
безотцовщина, грешник, урод...
 Дурачок, рукоблуд, сын танцовщицы...
Ненужный кретин, идиот...
Но единственный выжил и справился
Из своих одноклассников, сверстников;
единственный не сломался он,
 пополнил лишь нишу грешников...
  Знаешь, чем он теперь известен?
Он был низшим, шестеркой, пищей;
он был маленьким идиотом и всегда и везде был лишним,
Но однажды потеря терпения с ним сыграла глупую шутку:
он сдал "рыбные кости" полиции
И за это... Знаешь, не дудка!
 Приговорен улицей к казни,
 Приговорен к тупым мучениям,
 Но душонке жить-то так хочется!
 И пошёл он на ложь... Преступление...
 Выжил он, спустя сотни жизней,
Тех, кто был ему лишен, угрюм,
Тем, кто гнал его сроду взашей,
Не видя в нём ненависть, ум...
Да, он выжил, потом помогая
Тем, кто предал его тупой "смерти"...
Да он выжил, потом измеряя
Сроки жизни чужих в круговерти... Все думали, что недолго, жить на свете ему осталось,
Но, печально, что каждый подобный
Так быстро с судьбою расстался:
лёг под нож, утонул, задохнулся.
Стал никчёмным и странным рабом.
 Подвешен на сучьях угрюмо.
 Устал уж придумывать ум;
ведь нам не понять, почему же
 Сошёл тот мальчишка с ума:
он – для матери наказание,
Но ведь любит, проблема одна.
 Оскорбивших её он режет.
 Не щадит никого, ни за что:
Его мысли для нас закрыты...
Да и сможет понять ли кто?
Что ж, оставим подобное тем,
Кто копается в гнили мозгов.
«Всё из детства» — сказал доктор Фрейд;
Доказать не могу, не готов.
Я лишь знаю, что этот мальчишка –
Отражение наших грехов.
Издевался над ним лишь слабый,
Кто в плену страха липких оков,
Понимал приближение смерти...
Понимал, что короток срок.
Что расплата близка и к раю,
Закрыт крепкий, железный замок...

Милый Освальд, винить себя
В смерти матери больше не нужно.
Будет рядом с тобой всегда
Её тень, но оно не нужно.
Будет рядом живой человек,
Что способен продлить твой век.
Не спускай с него светлых глаз...
Не спускай. Слушай мой наказ...