Мишкино детство. Глава 1. Монастырка

               

              Глава первая. Монастырка
Своего  отца  Мишка помнил  очень смутно, когда он умер, Мишке исполнилось всего пять лет.  Помнил только, что в день похорон в доме было много  людей,  его все гладили по голове,  жалели и называли сироткой. Мама и старшая сестра плакали, а отец лежал  в деревянном ящике с закрытыми глазами, и казалось, что он спал.
     После смерти отца в жизни Мишки мало что изменилось.  Он так же целыми днями пропадал на улице. Летом играли с пацанами в «жмурки», в войну, ходили купаться на речку.  Зимой, так как валенки были одни на двоих с братом, чаще сидел дома, а когда  была его очередь носить валенки, он с радостью выбегал на морозный воздух  поиграть  в снежки, или покататься на  санках. Зато очень изменилась мама, она стала  реже смеяться, и часто в её глазах мальчик видел слёзы. От неё Мишка узнал, что отец прошёл две войны - финскую и германскую. Вернулся домой живым, но война всё равно догнала – умер он от ранения в лёгкое. Так прошло два года  Мишке исполнилось семь лет, и он пошёл в первый класс.
      Школа была рядом,  буквально в ста метрах от его дома. Большой дом,  в котором когда-то давно, ещё как говорили при царе жил  местный помещик.  Она называлась начальной, и в ней   учились только до четвёртого класса. Одну половину школы занимали классные комнаты и учительская, в другой половине  была квартира директора. Директор школы одновременно вёл и уроки пения, звали его Антон Артёмович.  Бывший фронтовик, был человеком добрым, любил выпить и умел играть на гармошке. Гармошка была старая, её меха хрипели и сипели, как простуженный человек. Вот под такую музыку  на уроках пения ученики разучивали песни. Жил Антон Артёмович вдвоём с женой, тоже  учительницей, звали её    Мариванна.  Она  и стала учить  первый класс, в которой пришёл  и  Мишка.
  Учение  Мишке давалось легко - он быстро научился читать и писать, и первый класс окончил отличником. Так как школа была недалеко от  дома,  то на большой перемене мальчик успевал сбегать домой, и поесть любимое лакомство – белый хлеб, накрошенный в тарелку,  щедро политый подсолнечным маслом и обильно посыпанный сахаром. Мариванна всегда  Мишку хвалила, а мама очень радовалась за сына  -  его фотокарточка была  на школьной Доске Почёта.   Незаметно пролетел первый учебный год. Пришло лето, а с ним и летние каникулы.
    Лето Мишка любил и причины для этого имелись веские. Во первых летом можно  ходить босиком,  а не ждать когда наступит твоя очередь носить валенки. Во вторых    можно  бегать целый день без рубашки в одних штанах. А ещё летом можно  ходить на рыбалку,  в лес за  орехами, целыми днями не вылезать из речке,  играть в футбол, да мало ли что ещё можно было делать летом. Вот за это и любил его Мишка. А что он не любил, так это  свой  возраст.  Брат был на три года старше его и  закончил уже четвёртый класс, сосед Вовка Сыч был на два года старше  и как не старался Мишка попасть в их компанию, они его  брали очень редко. А ему очень хотелось быть вместе с ними. Был, правда, у Мишки друг Юрка, жил он через два дома от него и ходили они с ним в один класс. Юрка  в их посёлке появился не очень давно  –  два года  назад. Его отец   был моряком и жили они до этого в городе Мурманске, но что-то не пожилось Юркиной семье  на Севере  и они оттуда уехали.  И вот однажды,  после летнего дождя,   когда Мишка с другими пацанами весело носился по лужам  на улицу вышел мальчик  примерно  его ровесник. Одет он был в чистенький матросский костюмчик, на ногах  сандалики, а на голове бескозырка с ленточкой, на ленточке нарисованы якоря и надпись «смелый», - это и был Юрка.  Увидев его, пацаны остолбенели. Одетые кто во что: латаные, перелатанные штаны и рубахи, босоногие, не стриженные или наоборот подстриженные наголо, чумазые,  они обступили Юрку и  молча, рассматривали его. Первым очнулся рыжий Васька, он протянул руку и вытащил у Юрки из нагрудного кармана белый платочек. Руки у рыжего были мокрые,  грязные, и платочек сразу  покрылся тёмными пятнами.  Потом с Юрки  сдёрнули бескозырку, хватали его за чистенький матросский костюмчик, пытались затащить  его обутого в сандалии в грязную лужу. Он не выдержал, расплакался и убежал домой, и из своего двора через забор стал бросать камни. Пацаны разбежались, а Юрка  уже через несколько дней  мало чем отличался от остальных,  и  Мишка  с ним подружился.
      Поселок, где родился и жил  Мишка находился на окраине районного городка, в живописном месте, на слиянии двух речушек. Сам городок был не большим, но имел древнюю историю, его как крепость на южных границах Русского государства ( для защиты от набега кочевников ) основал царь Фёдор Иоанович.  За четыреста лет своего существования городок значительно расширился и в настоящее время имел стратегическое значение, как крупный железнодорожный узел. Железная дорога словно громадный спрут опутывала его своими рельсами.  На четыре стороны света в разные концы огромной страны  расходились от городка стальные магистрали. На север  - в столицу нашей Родины  Москву. На юг  –   промышленный Донбасс. На запад  -    хлеборобную Украину. И на восток  -   Поволжье,  Урал и Сибирь. Сколько себя помнил Мишка, он всегда слышал  гудки паровозов и стук вагонных колёс на рельсовых стыках. Да и  люди в посёлке в основном работали на  железной дороге. Как рассказывала мама, его отец тоже был железнодорожник – работал  старшим кондуктором. И  им как семье железнодорожника каждый год выписывали уголь,  чтобы зимой топить в доме печку. Ещё в городке был  маслозавод. На маслозаводе с незапамятных времён  из подсолнечных семечек, выжимали подсолнечное масло. Завод находился  между городом и посёлком  и многие в посёлке  работали на маслозаводе. Каждую осень на  этот завод со всей округи на грузовых автомобилях привозили подсолнечные семечки. Очереди из машин на приёмку растягивались на сотни метров. Вечерами старшие пацаны ходили  воровать семечки, Мишку пока на такие дела они  не брали – мал ещё.   Кроме этого городок был известен тем, что на его территории находились две колонии для арестантов. Одна была общего режима на окраине города, в ней отбывали наказание взрослые мужчины. На территории этой колонии был меловой карьер. Основным производством было изготовление школьных мелков. Поэтому далеко за пределами городка колония была известна под название «МелкИ». Второй достопримечательностью была детская  трудовая колония для несовершеннолетних или сокращённо ДТК. В ней отбывали наказания преступники от четырнадцати  до  восемнадцати  лет. ДТК располагалась  в полутора километрах от Мишкиного дома. Когда-то  давно на  её месте был мужской монастырь. Подсобные помещения монастыря не сохранились, но сам монастырь возвышался над территорией колонии  и был виден практически с любой точки городка. Колония была обнесёна высоким забором,  верх забора был опутан колючей проволокой, по углам стояли  сторожевые вышки, на которых сидели вооружённые охранники.  Так как посёлок располагался недалеко от монастыря,  то  все называли его Монастыркой, хотя официальное   название его было  –  посёлок Раздолье. И такое название очень соответствовало действительности. Вокруг посёлка и в самом деле было  раздолье: сосновый бор, две реки, и лес.  Посёлок был невелик  всего  шесть улиц. Главная улица, на которой жил  Мишка вытянулась  вдоль речки Валуй от маслозавода до устья  -  места, где Валуй впадал в другую, более широкую реку Оскол. Дома  стоящие по одной стороне улицы огородами выходили прямо к Валую. За речкой раскинулись  широкий луг  и лес. В Валуе водилось много рыбы и раков и на его берегах почти всегда можно было увидеть рыбаков с удочками. Мишка жил на другой стороне улицы и его огород на речку не выходил, зато он выходил на маленькое озерцо, в котором тоже водилась рыба, и из которого можно было поливать огород. Зимой Валуй замерзал, и ребята  на льду устраивали карусели, играли в хоккей, и просто катались на коньках.  Ежегодно весной,  когда солнышко растапливало снег,   начиналось половодье, по реке  плыли льдины, из них образовывались заторы, вода поднималась и выходила из берегов, заливала луг,  лес, а в иные годы даже затапливала посёлок,  и по улицам жители передвигались только на лодках.  Мишка, как и другие мальчишки, очень любил  в эти дни бегать на речку и  смотреть на ледоход.  Лучше всего  смотреть на него  было с моста через Валуй. От  Мишкиного дома до моста было, наверное, около километра. Мост был деревянный и за ним на сваях стояла мельница.  Почти сразу   за мельницей  начинался лес, а там за ним, был разрушенный монастырь и колония. На реке, перед мостом, стояли ледорезы – сооружения из толстых дубовых брёвен с прибитыми на них металлическими уголками. Эти ледорезы задерживали льдины и защищали мост, иначе бы  его снесло ледоходом. Разливался не только Валуй, но и Оскол и все окрестные леса, поля и луга на многие километры заливало половодье. Бывало,  что вода поднималась очень высоко, и мост оказывался под водой, а колония была полностью отрезано от «большой земли». Потом когда половодье сходило, то во всех углублениях, ложбинках, канавах   образовывались водоёмы, а в них оставалась рыба. Если водоём был совсем небольшим, то пацаны взмутив в нём воду дожидались когда рыба всплывёт наверх ловили её сачками, а если водоём был крупным, то дождавшись тепла мальчишки ногами взмучивали воду и когда крупные рыбины всплывали на поверхность, чтобы глотнуть кислорода,  то ловили их руками.
   Летом, конечно, все пацаны пропадали на речке. Мишкин старший брат Коля -  был заядлый рыбак, каждое утро (если  позволяла погода) он вставал ещё до рассвета солнца и шёл на рыбалку. Ловить Коля любил голавлей. Голавль рыба пугливая, осторожная и поймать её очень сложно. Именно рано утром, (когда  ещё нет никого на речке) огромные,  полуметровые рыбины стаями  ходили почти у самой поверхности воды. Чтобы поймать головля, нужно было иметь безграничное терпение.  Коля приходил на речку, долго искал  место, чтобы  не спугнуть  рыбу, и осторожно забрасывал леску. Ловил он нахлыстом,  это значит без поплавка и грузила. На крючок нанизывалась большая муха или ещё лучше стрекоза, и тихонько опускалась в воду. Наживка не тонула, а  плыла по течению, а Коля затаив дыхание, ждал, когда её   схватит осторожная рыба.  Голавль не жадничал, не заглатывал сразу наживку,  пробовал её как бы на вкус губами, и если у рыболова не хватало  терпения, и он в этот момент пытался подсечь рыбу, то все усилия были обречены на неудачу. В лучшем случае крючок зацеплялся за губу голавля и рвал её, а в худшем просто не цеплялся ни за что. А рыбы испуганно уходили на глубину, и нужно было искать новую стаю,  и всё начинать сначала.  Но  Коля никогда не торопился, он терпеливо дожидался, когда рыба проглотит наживку и только потом подсекал её. Промахи у него случались редко, и он всегда приносил домой одну или даже две  больших рыбины. Мама  называла его кормильцем. Мишка тоже ходил на рыбалку, удочка  у него была своя, вырезанная из тонкой и гибкой орешины. Поплавок  был сделан из  сухой куги, грузилом была свинцовая дробинка, а крючок был самый маленький – «заглотыш».  Рыбачить Мишка ходил   на  мост  или как все говорили «на мельницу».    На «мельнице» всегда клевала, и  ловилась рыба. Пусть не очень крупная, но всегда. 
          Секрет удачной рыбалки на «мельнице» был прост. Для того чтобы вода вращала мельничные жернова,  у самого моста, а точнее даже под мостом  речка была перегорожена деревянными щитами, они назывались  «застовА». Эти «застовА» были сколочены из досок, и  образовывали искусственную плотину. Когда они были закрыты,  рыба не могла  проплывать вверх, или  вниз по течению, и  скапливалась  перед «застовАми». В любое светлое время суток на мосту  было полно рыболовов. В большинстве своём это были мальчишки  Мишкиного  возраста или чуть старше. Рыба здесь ловилась разная в зависимости от погоды и рыбацкого опыта.  Проще всего было ловить  пескарей –  установил глубину, чтобы крючок с наживкой почти касался дна, забросил  леску на воду и сиди,  жди поклёвки. На такой глубине пескари клевали беспрерывно. Ловил Мишка на червя, червей копал здесь же под мельницей, или в лесу, там была сырая земля. Кто-то ловил на хлеб или муху, но Мишка только на червя. Так  надёжнее. На одного червяка можно поймать несколько пескарей.  Перед началом рыбалки он  изготавливал кукан, брал кусок лески длинной около метра и на оба конца привязывал  спички. На него мальчик нанизывал улов, такие куканы все называли  –  снизка. Порыбачив часа два – три на «мельнице» можно было наловить штук пятьдесят – сто  пескарей в зависимости от клёва. Мишка обычно приходил на «мельницу» часов в семь – восемь утра и рыбачил до десяти часов. Потом  сматывал леску и гордо  шёл домой. В одной руке у него была снизка с пескарями  в другой удочка.  Придя домой и отдав рыбу маме, дожидался когда она почистит, а потом и пожарит на сковородке пескарей.  Вываленные в муке, прожаренные до хрустящей корочки на постном масле, пескари были любимым Мишкиным блюдом.  Их можно было есть вместе с плавниками и косточками. Коту Ваське оставалась только маленькая рыбья голова. Кот  ходил взад-вперёд под столом, мурлыкал, тёрся об голые ноги мальчика, волновался, что ему не достанется вкусной рыбки. Пока Мишка кушал, мама рассказывала, что поймал сегодня  Коля, какие дела запланированы на сегодня:  прополоть сорняки на огороде,  вечером  полить огурцы и помидоры. Всё это мальчик слушал уже вполуха, его мысли витали  далеко: на мельнице, на речке, или в лесу. Там было интересно, там были пацаны,  они купались, играли в карты, «мазая», или футбол, ловили  раков, жарили их на костре, или пекли ворованную картошку. Наевшись до отвала пескарей и запив это всё  компотом  из свежих ягод,  Мишка интересовался у мамы, а где Коля? И узнав, что к нему приходил Вовка Сыч,   он сразу догадывался куда они ушли и где их можно найти.
      Ещё одной достопримечательностью Монастырки  был сосновый бор. Он начинался, в метрах ста от Мишкиного дома. В войну от бомбёжек бор сгорел и на его месте остался выжженный песчаный пустырь. Но уже вскоре после войны на этом пустыре аккуратными, стройными рядами были посажены сосны  и  к настоящему времени они  выросли уже чуть выше Мишки.  В этом бору  была огромная братская могила.  Освобождали городок от фашистов зимой 1943года.  При освобождение погибло очень много  солдат, как советских, так и оккупантов, в основном итальянцев, но были и немцы. Уже весной когда оттаяла земля на песчаном пустыре выкопали огромную яму  и захоронили всех вместе. Потом попозже, после войны, советских солдат перезахоронили, а итальянцев и немцев оставили там же. А вместе с ними в земле осталось и много  оружия; пистолеты и автоматы, а также гранаты, и всякие разные личные вещи. Это захоронение всегда привлекало к себе местных мальчишек, несмотря на то, что взрослые  постоянно гоняли их,  на раскопках  рылись самые отчаянные.   Летом вокруг было столько соблазнов, что Мишка не знал  где он окажется в течение дня.   Позавтракав жареными  пескарями,  он уходил из дома и возвращался только в сумерках.  Где он бывал целыми днями и чем занимался  -  никого не интересовало.  Старшие сёстры были далеко: одна окончив педучилище  учила детей в далёком Узбекистане, другая закончив ФЗУ (фабрично-заводское  училище) работала токарем в Луганске, а маме было не до него,  Не только Мишка, но и все дети его возраста были предоставлены  самим себе, и росли как бурьян в поле.