В лабиринтах одиночества

Ты шла по жизни в «муках творчества»,
Познать стараясь всюду суть,
И в лабиринтах одиночества
Свой скромный завершила путь.

   Предисловие

   Этот рассказ написан в память о женщине, которая была моим научным руководителем в период нелегкой и кропотливой работы над кандидатской диссертацией.
   Почему я взяла на себя смелость написать о ней?
Еще при жизни, моя наставница поведала о том, что с уходом на пенсию обязательно напишет автобиографическую книгу и назовет ее «В лабиринтах одиночества», но, к сожалению, свой magnum opus ей не удалось реализовать.
   Она не оставила после себя продолжение, а своих аспирантов называла «мои приемные дети», которых, по ее выражению, «иногда любят больше, чем родных».
  На правах «приемной  дочери» я сочла своим долгом оставить об этой женщине память, конечно, не в тех масштабах, в каких она замышляла, и приурочить ее к 10-летию со дня защиты моей кандидатской  диссертации, которое пришлось на 25 января 2017 года. Рассказ был опубликован, но так и остался не отданным в печать и неисполненное до конца обязательство все это время давит тяжелым грузом.
  Главная героиня произведения была мастером своего дела, имела талант филигранно  излагать мысли, поэтому писать о ней - большая ответственность.
  В последние годы ее жизни мы общались изредка, по телефону, поскольку, я сменила место жительства с Южной столицы на Северную. К сожалению, мне не удалось проститься, о  причине смерти знаю только по рассказам коллег, и то без подробностей.
  В связи с этим, я решила пролить собственный  взгляд на финальную точку в ее судьбе, возможно, несколько отличающуюся от реальной.
  Данный рассказ основан на воспоминаниях моей наставницы о собственной жизни, но также вносится авторское видение «со стороны», которое с чистым сердцем смогла бы открыть ей, будь она жива. 
   Все имена и названия - вымышленные, так как, автор не берет на себя  ответственность за достоверность сведений, полученных из уст главной героини.
   Наверняка, у читателей может возникнуть вопрос: зачем спустя много лет, выставлять на всеобщее  обозрение «грязное белье» покойного научного руководителя? И я, неоднократно, спрашивала себя о том, какие эмоции вызвало бы данное «творение» у  моей наставницы.
  Не каждый человек обладает теми особенностями характера, которые  с интересом и непринужденно удается передать в форме рассказа! Можно было смягчить, скрыть остроту всех высказываний и приукрасить известные факты жизни, но это уже была бы история о совсем другой женщине – более  ординарной и не такой яркой, какой она навсегда останется в памяти автора.
  Перед каждым моим ответственным шагом, наставница всегда говорила: Благословляю тебя!».  И сейчас я мысленно обращаюсь к ней за благословением на написание рассказа, посвященного в ее честь.
  «Спасибо за то, что Вы были в моей жизни и не судите строго!»

***
  Часы показывали полдень, я собиралась на прогулку с сыновьями. Младшему тогда было полтора месяца, а старшему, не исполнилось и двух лет.
  Ах, как кардинально изменили мою жизнь эти два создания! Еще недавно я была поглощена наукой, работой преподавателя ВУЗа. Теперь все это стало
каким-то далеким, потерявшим всю ту важность, которую столько лет я вкладывала в профессиональную деятельность.  Дети явились для меня нежданным подарком Свыше, откровением, обретением и раскрытием себя в новом качестве, о котором я до тридцати лет даже не задумывалась.
  От сборов на прогулку меня отвлек телефонный звонок. Это звонил Игорь, с которым вместе учились в аспирантуре, затем были коллегами и хорошими
приятелями, готовыми всегда прийти друг другу на помощь. Мы сохранили теплые отношения и после моего переезда, периодически созваниваемся, делимся новостями, поздравляем друг друга с праздниками.
 - Ника, у меня для тебя плохая новость, Алла Алексеевна умерла вчера ночью. Голос Игоря дрожал.
По моему телу пробежал холод.
- Я не могу в это поверить, – продолжал Игорь, - всю ночь не сомкнул глаз! Какая нелепая смерть! Еще два дня назад мы виделись на работе, она, как всегда, бодро читала доклад на заседании, попрощалась со мной, с улыбкой помахав рукой, а через день не пришла на работу. Не дозвонившись до нее, наши с кафедры вызвали полицию, взломали в квартире дверь и нашли ее уже мертвой! Смерть наступила в результате разрыва сердца! Я сегодня все думал, думал… А может быть и лучше такой смертью умереть, чем в муках от болезни! Похороны послезавтра.
  Игорь был очень взволнован. Он с большой искренностью относился к нашему научному руководителю.
  Окончив разговор и собрав детей, я вышла на улицу.  Все мысли были обращены к Алле Алексеевне.
  Действительно, какая нелепая смерть, ведь она собиралась жить лет до ста, отличалась крепким здоровьем, несмотря на достаточно почтенный возраст.
  Это была пожилая, но хорошо сохранившаяся женщина, не обремененная семьей, бытовыми заботами,  работающая преподавателем одного солидного ВУЗа уже более сорока лет. Невысокого роста, всегда с ухоженной головой, серебристый оттенок густых волос выгодно подчеркивал глубокий карий цвет глаз и  темные брови. В ней текла греческая кровь.
 У Аллы Алексеевны была страсть к красоте, роскоши. Она  любила цитировать Уинстона Черчилля: «Мои вкусы предельно просты. Я легко довольствуюсь самым лучшим».
  Все, что ее окружало, будь то салфетка на столе, пенал, где хранились письменные принадлежности, веревки, натянутые на балконе, коврик на лестничной площадке возле входной двери – все было продумано, во всем присутствовали вкус, красота, стиль. Даже чехол под ключи был собственноручно сшит из бархата с аппликациями в виде бабочек.
   А чего стоила ее одежда! Ее она либо шила сама из дорогого материала, либо покупала в столичных городах, во время поездок на научные конференции. Сумки, очки, перчатки, зонты – для каждого случая и под каждую одежду – определенные.
  Однажды, возвратившись из очередной поездки в Петербург, Алла Алексеевна, вечером по телефону, делясь своими впечатлениями, весело мне сообщила: «Представляешь, купила себе норковую шубку, так, понты, длина до талии. Но самое интересное, окраска  – прямо под мою кошечку Лизоньку!»  Дальше она озвучила внушительную цену этой шубки. «Еще пару перчаток, сапоги…» - затем еще что-то перечислялось. «Завтра приду во всем этом великолепии на работу, пусть наши «кафедралы» «порадуются». И «контрольный выстрел» – моя новая сумка за семьдесят тысяч!!!»
  Тогда, в начале 2000-ых, сумка за подобную цену для меня представлялась роскошью, которые могут позволить себе далеко не многие.
  А дальше была фраза в стиле Аллы Алексеевны: «Ты знаешь, Ника, я ведь это все покупаю, чтобы тебе соответствовать!».
  Мне оставалось только рассмеяться в ответ на искрометный юмор научного руководителя. В то время, я только начинала свой профессиональный путь, была стеснена в средствах и мой гардероб, хоть и был подобран со вкусом, тем не менее, являлся весьма скромным.
   Мебель в ее квартире, посуда – все носило на себе отпечаток достатка и благополучия.
  У Аллы Алексеевны с малых лет была боязнь бедности и она часто повторяла: «Я не люблю бедных и больных». Хотя, данное выражение имело отношение к мужчинам.
  Проведя детские и юные годы  в лишениях, как и вся основная часть населения, жившая в то нелегкое время, она на всю жизнь запомнила слова матери: «Алла, никогда себе ни в чем не отказывай!». И дочь, трудолюбию которой можно было позавидовать, старалась следовать материнскому наказу, используя любую возможность заработка в рамках своей профессии.
   Особой красотой отличалась речь Аллы Алексеевны. Надо отдать должное, не всякий преподаватель, имеющий даже такой солидный стаж работы, был способен излагать свои мысли подобным образом.
  Имея удовольствие посещать ее мастер-класс по ораторскому мастерству, я впервые услышала афоризм: «Есть люди, которых можно слушать, есть люди, которых нельзя слушать, есть люди, которых нельзя не слушать».
   Алла Алексеевна была из той категории людей, которых «нельзя не слушать». Ее речь была наполнена  энергией, красноречивыми оборотами, образными сравнениями, неожиданными интонациями, уместной жестикуляцией. Окончание лекций всегда  сопровождалось  благодарностью студентов, а зачастую - аплодисментами.
   Позже, я ловила себя на том что, выступая перед публикой, невольно примеряю на себя так полюбившийся мне образец риторики.
  При всем академическом красноречии, в неофициальной обстановке выражения Аллы Алексеевны носили, порой, неоднозначный оттенок.
  Когда я приносила в прозрачном файле напечатанные материалы, она вынимала их с репликой: «Оставь для себя эти «презервативы»!».
   Моя наставница  могла позвонить вечером по делу и спросить шутя: «Ты сейчас в объятьях Морфея или Гименея?».
  Являясь аспиранткой второго года обучения, меня попросили провести за сотрудника сразу шесть  занятий, совсем не входивших в мои планы, и в связи  с напряженным графиком, времени на подготовку не было. По своей неопытности, я обратилась за советом к Алле Алексеевне. «Да не волнуйся так! Раздай им темы докладов, пусть готовятся, потом читают тебе, а сама в это время думай о сексе!» - беспечно ответила моя наставница.
  Она не любила подробных разговоров о бытовых обязанностях, вроде того, куда поехать за продуктами, что приготовить и т.п., повторяя всегда: «Я – человек другого склада!», вместе с тем, у нее всегда в доме была чистота, заготовки на зиму и полный холодильник приготовленной еды.
  Временами Алла Алексеевна принимала у себя гостей. Посетители у нее были разные: приятели, близкие коллеги, аспиранты, студенты. И для каждого «ранга» гостей был свой кофе. Сама она об этом говорила:  «Для высшего состава, и так далее». Для «высшего состава» был элитный сорт, купленный лично или подаренный «особо благодарными» людьми, а для «так далее» предлагался «Нескафе» или что-то в этом роде. Мне посчастливилось быть отнесенной к особо важным гостям. Когда я к ней приходила, Алла Алексеевна наливала ароматный кофе со сливками со словами: «Вот, Ника, тебе  – самый лучший предлагаю!».
  Будучи человеком настроения, общение Аллы Алексеевны с людьми складывалось в зависимости от ее эмоционального состояния. Так, сегодня, она могла откровенно поведывать мне детали своей личной жизни, а завтра неожиданно обратиться
 официальным тоном на «Вы».
  Ссориться с ней было нежелательно. При всем уважении, могу сказать, что моя наставница не умела прощать обид. Внешнее добродушие не мешало откладывать в памяти «свои счеты», а при случае, если человек не представлял для нее опасность и значимость, всегда сводила их с ним в такой форме, что он даже не подозревал откуда «дует ветер».
  Своего научного руководителя Алла Алексеевна не смогла простить и после его смерти. Еще во времена  ее учебы в аспирантуре, у них сложились весьма непростые отношения, которые затем, в процессе работы на одной кафедре, переросли во взаимную неприязнь. А по прошествии лет, уже аспирантка Аллы Алексеевны неожиданно ушла к нему как к научному руководителю. Эта обида так и осталась у нашей героини. Спустя многие годы, «изменница», уже в солидном ученом статусе, пришла к Алле Алексеевне за советом по поводу заголовка одной работы, на что та ответила: «А ты обратись лучше в преисподнюю!» Имелось в виду, в ад, к покойному научному руководителю.
  И когда через несколько дней после смерти  профессора на заседании Ученого совета попросили  всех встать и почтить его память, встали все, кроме бывшей его подопечной. «Я демонстративно не встала!» - с вызовом в голосе рассказывала моя наставница.
  Помню, как старший лаборант кафедры посоветовала Алле Алексеевне брать меньше часов учебной нагрузки, чтобы не перетруждаться. Наша героиня восприняла  это как намек на то, что ей пора на пенсию и в ответ дала совет «доброжелательнице», являвшейся некогда беженкой из Еревана, обратить внимание на свою регистрацию и сомнительное  образование, чем вызвала слезы «заботливой» сотрудницы.
  В то же время, Алла Алексеевна обладала искусством дипломатии. И когда ей нужно было куда-нибудь обратиться, она виртуозно пускала в ход свое мастерство.
   В начале моего «погружения» в мир науки, я являлась «неопытным птенцом», недавно окончившим университет, и мне довелось пройти не самый легкий путь, имея научного руководителя в лице Аллы Алексеевны.
  Период написания диссертации был для меня процессом становления себя как личности, во многом - преодолением. Моя наставница так и называла его
процессом трех «П»: - погружение, преодоление, признание. Все эти три ступени я прошла честно.
  Алла Алексеевна руководила процессом написания моей работы путем письменных рекомендаций простым  карандашом на полях, не более. Мы никогда ничего не обсуждали. Но именно это заставляло меня думать самостоятельно, искать новые пути, методы.
  На тот момент мне казалось, что имея другого наставника, более участливого, «расторопного», все могло бы сложиться проще и быстрее. Однажды я сказала ей об этом.
  «А что ты хотела? Да, это муки творчества! А как Лев Толстой «Анну Каренину» создавал?! Можно, конечно, и быстрее, но это будет не выстраданная тобою работа».
  Позже, ко мне пришло понимание того, что в нашей жизни нет ни одного случайного человека. И сейчас я благодарна судьбе за эту неординарную женщину. Ее слабая вера в меня в начале пути, дала мотивацию сформировать о себе противоположное мнение. Так и произошло, что после окончания процедуры защиты, ко мне подошла Алла Алексеевна со словами: «Я безмерно горжусь тобой и восхищаюсь, это твоя победа, я здесь не причем».
  Вместе с тем, ее неоспоримая заслуга в том, что  именно она научила меня самостоятельно, научно и по существу излагать свои мысли, критично оценивать  свой труд, вносить четкие рекомендации. И по настоящий день, всегда смотрю на собственные произведения глазами Аллы Алексеевны.
  Ее манера выступать перед аудиторией, острота слов, стремление к  трем «П» невольно вросли в меня.
  На автореферате диссертации, подаренном мной Алле Алексеевне, оставлена надпись: «Алле Алексеевне - моему научному руководителю, с благодарностью, школа которой трудна, подчас горька, но приносит сладкие плоды». Что было абсолютной правдой. Она просила написать «С презрением и ненавистью», в шутку, конечно же.
  «Я – непотопляема», - так говорила о себе Алла Алексеевна. Это еще одна черта ее характера, вызывавшая мое восхищение и желание развивать в себе. Да, она могла быть расстроена, оскорблена, обижена, рассержена. Но имела способность быстро мобилизовать себя и вернуть в строй.
  Моя наставница всегда старалась «держать лицо».
   Как-то раз, в  магазине Алле Алексеевне приглянулась кофта, и, не разглядев ценник, решила  ее приобрести. Когда на кассе озвучили сумму, что оказалось в три раза больше предполагаемой, наша героиня, не показав своего «смущения», с  достоинством шикарной дамы расплатилась. «Не могла же я сказать: ой, извините, я «описалась», сейчас верну на место!»
  Был случай, что она разбила в салоне посуды большую дорогую вазу, нечаянно задев ее. «Ну что делать, ущерб я возместила, да и отношения хорошие с сотрудниками салона установила, теперь даже дисконтная карта VIP клиента имеется!»
  После общения с Аллой Алексеевной всегда появлялось желание творить, вселялся оптимизм и бодрость духа.
  И даже сейчас, когда в моей жизни возникает сложная ситуация и нужно вернуть самообладание, я сразу вспоминаю своего научного руководителя.
  Почему Алла Алексеевна хотела дать название своей книге  «В лабиринтах одиночества»? И каково было  для нее это чувство?
  В достаточно зрелом возрасте она вышла замуж за человека, которого не любила, но «все-таки решила дать шанс». Рядом с ним ей было одиноко,  эмоционально и духовно они были разные люди, хоть и работали в одной сфере. К тому же, он часто ей изменял.
  Однажды, придя домой, наша героиня застала своего мужа повесившимся. «Я лишь только перекрестилась от облегчения и сменила всю обстановку в квартире, чтобы ни что не напоминало о совместной жизни», - поведала мне Алла Алексеевна.
  На похоронах мужа она встретила его многочисленных любовниц. «Девочки, давайте дружить, ведь нам больше нечего делить!» - эти слова были в стиле моей наставницы.
  Алла Алексеевна не оставила после себя детей, хотя, им она могла бы дать многое. Не знаю, как насчет безусловной любви и нежности, но в интеллектуальном и материальном плане – наверняка.
  «Чтобы рожать детей, нужен достойный «материал», который найти сложно» - было мнение нашей героини. 
  По словам Аллы Алексеевны, ей было комфортно жить наедине с собой. Вместо ребенка была кошка Лизонька, фото в рамочке украшало рабочий стол ее хозяйки на кафедре университета. Не к каждому ребенку так относится мать, какие чувства питала одинокая  женщина к своему питомцу. Поход к лучшим  ветеринарам, с  тщательностью подобранное питание, специальный  домик, собственноручно вышитая Аллой Алексеевной подушечка, на которой могла лежать Лизонька. После смерти все свое имущество по завещанию моя наставница собиралась оставить любимой кошке.
  Видное место в ее квартире занимали большие часы с боем. Наверное, для того чтобы каждый час напоминать о том, что она не одна.
  Близких подруг  у Аллы Алексеевны не было, лишь несколько приятельниц, приходивших к ней в гости. С коллегами отношения, в основном, складывались ровно, в редких случаях - дружески и искреннее, а иногда назревали конфликты.
  Ее не очень «жаловали» в научной среде. Как часто повторяла моя наставница: «Любят посредственность и серость. Нищим духом не нравится, когда человек выделяется». В профессиональном продвижении она заслуживала большего, чем имела, была талантливее многих «маститых» коллег.  «А нам, пока, остается только благодарить и кланяться!» - говорила Алла Алексеевна, идя к вышестоящему лицу.
  Помню, как в год 40-летия ее профессиональной деятельности в университете, она готовилась к заседанию Ученого совета, где должны были озвучиваться все круглые даты, имеющие отношения к высшему преподавательскому составу. Находясь в приятном волнении, она поделилась со мной своими эмоциями и даже прочитала по телефону заготовленную благодарственную речь. На следующий день после заседания, я спросила о полученных впечатлениях, на что Алла Алексеевна разочаровано ответила, что ее даже не упомянули. «Наверное, работники кадровой службы забывают периодически просматривать личные дела своих сотрудников». Больше ей не хотелось останавливаться на этой теме.
  С родственниками тесной связи не было, однако, она проявляла всяческую заботу о племяннике, приехавшем учиться из другого города, но усилия были тщетны, поскольку, ее подопечный не имел тяги к учебе. 
  Мама девяноста с лишним лет жила очень далеко, о ней Алла Алексеевна не распространялась, в гости не ездила и даже о ее смерти сообщила не с великой скорбью. Помню, как вечером я позвонила своей наставнице перед ее отъездом в Петербург. Мы что-то обсуждали, а потом, Алла Алексеевна, вдруг, произносит: «Да, я забыла тебе сказать, у меня такое горе, моя мама умерла! Надо же, как не вовремя, все настроение перед  конференцией испортилось!» Дальше она с грустью произнесла короткую речь о своей маме, а затем сказала: «Ну все, хватит о печальном, теперь о главном!»
   Главным для Аллы Алексеевны была работа, в которой она находила  источник самовыражения и материальных средств и, конечно, спасение от одиночества. Каждый раз, звоня по телефону и интересуясь как у нее дела,
всегда получала неизменный ответ: «Тихо, скромно, делаю свое дело».
  Алла Алексеевна всегда «держала руку на пульсе». По причине проводимых в то время  штатных преобразований, а также принимая во внимание свой возраст, она старалась подтверждать не только профессиональную состоятельность, а даже необходимость своего пребывания на данном месте, неустанно осваивая новые для нее учебные дисциплины, ведя активную научную и учебно-методическую деятельность.
  Моя наставница не любила отмечать свой День рождения, в который к ней невозможно было дозвониться, так как телефон либо не отвечал, либо доносились короткие гудки. Наверное, не хотелось слышать напоминание о том, что прибавился еще один год к одинокой жизни…
  Где бы не находилась Алла Алексеевна, с кем бы ни связывала судьба – она все равно была одна. Отчасти, так сложилось в силу характера, отчасти это был ее осознанный выбор.

***
  Жила в сердце моего научного руководителя  большая любовь. Взаимной ее назвать было нельзя, да и близких отношений между людьми не существовало. Тем не менее, это неразделенное чувство давало стимул нашей героине верить в возможность чего-то светлого в ее жизни.
  Познакомились они много лет назад в одном из санаториев, куда Алла Алексеевна приехала вместе с мужем по приглашению подруги. «Представляешь, она мне сказала, чтобы я одежды много с собой не брала, с… такая! Я и не взяла. А там такой красавец!»
  Восхищенная женщина не знала, каким образом, в положении замужней дамы, обратить на себя его внимание. За пару дней до отъезда стали  формироваться списки, в которых в порядке очереди указывались фамилии отъезжающих из санатория на автобусах. И чтобы отправиться «в первых рядах»,  надо было занять очередь с раннего утра. Алла Алексеевна, непременно, хотела ехать сидя рядом с объектом внезапно вспыхнувшей любви.
  «Я чуть свет пришла на то место, где лежали эти списки и, увидев, что мой красавец слишком далеко от меня, просто уничтожила их, пока никто не видел. Затем пришлось формировать новую очередь, но, главное, что после меня следовала его фамилия! Когда он, ничего не подозревая, вновь, пришел записываться, я сказала ему, что он уже «в пути» рядом со мной».
- А что же мы будем делать с Вашим мужем?
- А мой муж будет следовать за нами в другом автобусе!
  Влюбленная женщина на многое способна, но если этой женщиной является Алла Алексеевна, то невозможное становится возможным.
  Вот так началась история их знакомства. С ее стороны  - это вспыхнувшая любовь с первого взгляда, которая горела ярким пламенем на протяжении всей жизни.  Моя наставница не делала тайны из своих нежных чувств к этому человеку, которого, условно, назовем Александром Владимировичем, и некоторые были посвящены в эту неразделенную драму жизни. Он также вращался в научной среде, был несколько моложе ее. Неоднократно женился, разводился, и никаких надежд  на что-либо Алле Алексеевне не давал. В общем, жил своей личной жизнью, никак не связанной со страстно и безответно влюбленной в него женщиной. Но судя по рассказам нашей героини, этот человек пользовался ее добрым расположением, ничего не давая взамен, даже нежных чувств. Проживая в Северной столице, он посещал временами южные края.
  Однажды, будучи уже вдовой, Алла Алексеевна пригласила его встретиться в санатории, даже номер «люкс» отдельный оплатила, не претендуя ни на какие взаимные чувства, только лишь, попросила  сопровождать ее на пляж, в столовую, в общем, быть эскортом. Чтобы там, на Юге, где кругом царят любовь и  романтика, не чувствовать себя одиноко.
  «На этот раз, я очень серьезно подошла к составлению своего гардероба: вся одежда была куплена в «Березке»!», - с восторгом вспоминала Алла Алексеевна.
  Надо сказать, что приглашение он с радостью принял, но приехав, вежливо попросил не беспокоить своим обществом. «Я – не поклонник Ваших седин, Алла Алексеевна! Посудите сами, моя теща моложе Вас!» Тем не менее, она продолжала тихо его любить.
  Большие надежды моя наставница возлагала на научные конференции в Северной столице. Кроме тщательно подготовленного доклада, с особой щепетильностью подбирала себе гардероб, обязательно посещала салон красоты. Она всегда везла с собой гостинцы с Юга: орехи, сухофрукты. Одинокой женщине очень хотелось верить, что на берегах «Северной Венеции» ее надежды обретут «практическую реализацию». Она ни в коем случае не думала разрушать чью-либо семью, а, всего лишь, хотела быть одаренной теплыми чувствами и вниманием. Но всякий раз мечты были напрасны.
  Узнав, что предмет ее страсти собирается на конференцию на Юг, Алла Алексеевна пригласила его остановиться у себя. Это невероятно, влюбленная женщина не только сменила обои дома, но и возле каждой квартиры в подъезде постелила новый коврик! Даже не стоит упоминать, какой прием она организовала своему гостю, уступив собственную кровать, которую ей так и не пришлось с ним разделить. Из-за чего-то произошло непонимание, в обиженных чувствах Александр Владимирович спешно покинул гостеприимный дом. Очередная встреча вновь оставила на сердце нашей героини не-приятный осадок.
  Однажды, в преддверии Нового года, Алла Алексеевна решила поздравить «любимого» по телефону. Готовясь к разговору, она приняла ароматную ванну, нанесла на себя несколько капель дорогих духов, надела роскошную ночную рубашку, которую называла «наряд невесты» и берегла, как она, шутя, выражалась, «на брачную ночь». Включив приятную музыку, при свете горящей свечи, с трепетом в сердце набрала до боли любимый номер.
  Пока шли гудки, сердце ее колотилось от волнения, она готовилась к поздравлению, которое до этого уже много раз повторяла про себя.
  - Здравствуйте, Александр Владимирович! Это Алла Алексеевна, с наступающим Вас Новым годом! 
 Не успев начать следующую фразу, голос, на другом конце провода, сухо ответил:
  - Спасибо, Алла Алексеевна, и Вас также! Всего доброго, до свидания!
  Еще долго были слышны короткие гудки. От неожиданности у Аллы Алексеевны не было сил опустить телефонную трубку. Под тихую мелодию музыки, вместе с пламенем свечи, сгорали ее надежды на возможность чего-то светлого в жизни, пусть даже придуманного ею самой.
  А спустя несколько лет, была еще встреча по случаю очередного приезда гостя на Юг. Они вновь сидели у нее дома за накрытым столом напротив друг друга, держа в руках хрустальные фужеры с дорогим шампанским, в котором утопали кубики льда. Как всегда, был произнесен тост. Но тут взгляд Аллы Алексеевны остановился на руке Александра Владимировича, которая, впервые, показалась ей рукой нездорового пожилого мужчины, высохшей, желтоватого оттенка. А она так всегда любовалась его красивыми мужественными руками! Хозяйка квартиры перевела взгляд на свою руку, поймав себя на мысли, что тоже не молодеет, но внешний вид ее руки не представлял такой печальной картины, несмотря на возраст.
  Допив до дна, Александр Владимирович почувствовал себя неважно, стал спешно доставать из кармана пиджака лекарства.
  - Совсем не бережет Вас молодая жена! – с иронией заметила Алла Алексеевна, хотя в сердце ее боролись противоречивые чувства.
  - Зато у Вас, судя по вашему цветущему виду, поклонников, хоть отбавляй!
  -Так, в основном, мальчики до сорока лет! – игриво ответила Алла Алексеевна.
  Они еще немного побеседовали на общие темы, договорились, что обязательно напишут совместную книгу по социальной проблематике. Вскоре гость стал собираться.
  Прощаясь с этим пожилым и нездоровым человеком, Алла Алексеевна уже не нашла в его лице того уверенного и надменного взгляда, глаза утратили так знакомый ей блеск. В них читались сожаление, поражение, раскаяние. А может быть, ей хотелось все это читать и услышать за все долгие годы безответной любви одно теплое и искреннее слово человеческой благодарности. И она его услышала. Как всегда, лаконичное, официальное: «Спасибо, до новой встречи, Алла Алексеевна. Будем работать над книгой. Да, так неудобно напоминать, но Вы говорили, что мне орехи в дорогу припасли…»
  Действительно, моя наставница, под впечатлением от встречи, совсем забыла о заготовленных гостинцах.
  «Конечно, хорошо, что напомнили!» - и уже через мгновенье, она вручила ему с любовью купленный пакет, наполненный орехами и сухофруктами.
  Закрыв дверь, женщина опустилась в кресло. Будет ли еще встреча и нужна ли она ей? Что чувствует она к этому человеку? Мысли вихрем проносились в голове, но именно сейчас, ей больше всего было не комфортно находиться наедине с собой. Переведя взгляд на накрытый стол и почти полную бутылку шампанского, она позвонила соседке с приглашением поужинать вместе.
А на следующий день Алла Алексеевна, с присущим ей энтузиазмом, погрузилась в написание книги, которая была «лучинкой», спасающей догорающий костер чувств. Она потом периодически осведомлялась у Александра Владимировича как продвигаются у него дела с их совместным творчеством, сообщала о своих успехах, но, по-видимому, у нашего «героя» нашлись более важные занятия.
  В один из праздничных дней, созваниваясь с Аллой Алексеевной уже из другого города, я  поинтересовалась о том, как поживает ее любовь.
«Давно ничего о нем не слышала, боюсь даже звонить, а вдруг, он уже умер… А, вообще, ты же знаешь мое отношение к бедным и больным!» Несмотря на спокойствие, некоторые нотки равнодушия и сарказма в словах, «между строк» можно было читать, что она все еще его любит.

  Моя жизнь перешла в иное качество, обязанности молодой матери периодически совмещались с написанием статей и тезисов на научные конференции, затем, творческая деятельность развернулась в ином направлении. Образ наставницы, частенько всплывал в памяти.
  «Жизнь пишется набело, в ней нет черновиков» - любила повторять известную фразу Алла Алексеевна, и свою жизнь она написала набело.
  В одном из последних наших разговоров я спросила, сожалеет ли она о том, что у нее нет детей, и она уверено ответила, что жизнь прожила без сожалений. Но потом, немного промолчав, добавила: «Я с детства хотела быть актрисой, даже в молодости курсы актерского мастерства окончила. Мне не посчастливилось играть в театре, но моей сценой стала аудитория в университете. Все эти долгие годы  я являюсь режиссером и исполнителем своих «моноспектаклей». И не каждому актеру выпадает удача столько лет выходить к своему зрителю, сколько я выучила поколений студентов!

***
  Вместе с полицией, взломав дверь, коллеги вошли в квартиру. Первое, что они услышали, словно крик о помощи, жалобное мяуканье кошки Лизы, пытавшейся разбудить свою хозяйку.
  Алла Алексеевна, одетая в домашний костюм, полулежала, откинувшись на спинку кресла. На полу лежала ее настольная книга Марка Аврелия «Наедине с собой. Размышления». Какие мысли сопровождали мою наставницу в последние мгновения ее жизни наедине с собой? А может быть она и не думала ни о чем, погрузившись в чтение любимого произведения.
На журнальном столике стоял недопитый, покрывшийся пленкой, холодный кофе со сливками и любимые крекеры. В комнате горел свет. И что символично, ее «спутники жизни» часы с боем остановились. На письменном столе лежали рукописи, книги и другие работы Аллы Алексеевны.
  Квартиру опечатали, тело умершей отвезли в морг, родственникам сообщили о смерти. Лизоньку, которой так и не было оставлено завещание, на время забрала соседка. Какая теперь ждет ее судьба?
  Если бы только Алла Алексеевна могла представить таким свой уход! Она даже в мыслях его не допускала, предполагая жить еще очень долго.
  Сложился парадокс. Не приглашая при жизни коллег с кафедры домой, они пришли к ней в тот момент, в который она даже вообразить себе не могла. Тщательно оберегая  от посторонних глаз свои научные работы, изложенные мысли, заголовки - все это оказалось на всеобщем обозрении.
  Хоронили Аллу Алексеевну ноябрьским днем на средства университета, как дань памяти и уважению. Сначала был обряд панихиды в стенах учебного заведения, которому она отдала более сорока лет, затем, погребение на кладбище. Было сказано много хороших слов об усопшей. Всюду лежали ее  любимые осенние цветы - хризантемы, астры, георгины.
  Студенты, коллеги – все стояли, глубоко погруженные в свои мысли. О чем думал каждый из них?  Наверное, каждый о своем. Под чьим руководством предстоит теперь писать дипломную работу и кому сдавать задолженность по предмету, кто будет обладателем накопленной роскоши Аллы Алексеевны и куда денутся все ее научные труды и разработки. А кто-то просто стоял, погруженный в воспоминания своего далекого студенчества, во времена, когда слышал бодрый голос любимого преподавателя.
  Среди многочисленных людей, собравшихся в тот дождливый день проводить Аллу Алексеевну, был один человек, который по-особенному, с болью в сердце, скорбел о ней – «приемный сын» Игорь.
 «Приемная дочь» тоже скорбела о своей наставнице, только далеко. Ее уход был для меня знамением того, что на этой земле надо оставлять после себя продолжение. Такой «финал жизни» научил тому, что, необходимо уметь прощать и очищать душу от негатива. Любой день может оказаться последним и совсем не таким, как предполагаешь. И люди, которых при жизни считал своими недругами, будут как раз теми, кто проводит тебя в последний путь. С аплодисментами,  как настоящую актрису.

***
   Я стояла на детской площадке, не в силах сдержать нахлынувшие чувства. Это были слезы утраты значимого в моей жизни человека, очищение души, благодарность Всевышнему за  познанную истину и за все то, чем  так щедро одарила меня жизнь.
  Мой взгляд, преисполненный материнской нежности, обратился к сыновьям. Младший безмятежно спал в своей коляске, старший увлеченно собирал опавшие листья. Внезапно поднялся  ветер, небо заволокло свинцовыми тучами и показалось, что вот-вот начнется дождь. Пора собираться домой. Но, вдруг, посреди образовавшейся темноты выглянуло не по-осеннему яркое солнце, заставившее играть новыми красками все то, что совсем недавно казалось поблекшим. Это был ответ природы на мои эмоции и знак того, что все хорошо.