Мамина любовь

Отношения с Волошиным у Елены Сергеевны не заладились  с  самого  начала.  После  развода  с первой женой он семь лет жил один, а когда холостяцкая неустроенность встала поперек горла, написал объявление в «Клуб знакомств». Вот Елена Сергеевна и попалась на удочку. Уж больно хотелось ей, тридцатисемилетней скромнице, иметь семью. По ночам снился один и тот же сон. Она кормит грудью ребенка, целуя его растопыренные пальчики.

Волошин сделал ей предложение. Первые полгода их совместной жизни прошли как в тумане. Волошин был категоричен и груб. Ни обещанной любви, ни ласки. Так, самый минимум. Его эгоизм, возведенный в степень, был мучительным для окружающих. Волошин не замечал никого вокруг, кроме себя.

Елена Сергеевна была покладистой и кроткой. Все капризы мужа она гасила теплом и заботой. Она готовилась к новой жизни – ждала ребенка, прислушиваясь к каждому движению внутри себя.

Когда родилась Валюшка, ее материнскому счастью не было предела. Елена Сергеевна не могла нарадоваться на долгожданное дитя.

Волошин торжествовал. В том, что в первом браке не было детей, виновата была жена. Это теперь было доказано. От этих мыслей он даже помолодел. Стал элегантно одеваться, покупать дорогую парфюмерию.

Волошин не пил, не курил и, как думала Елена Сергеевна, не гулял. Всецело поглощенная заботой о дочке, она и предположить не могла, что фразу о том, что жена всегда узнает об измене мужа последней, ей придется примерять на себя.

Однажды вечером, развешивая на балконе Валюшкины ползунки, Елена Сергеевна увидела машину мужа,которая почему-то  не  остановилась  возле  их  подъезда, а проехала дальше, вглубь двора.

Долгое время из машины никто не выходил. Наконец, появился Волошин, но не один, а с соседкой. Елена Сергеевна узнала ее – эта дама имела собственный магазин модной одежды и собаку породы «риджбек», с которой прогуливалась по утрам.

Смутная догадка пронзила Елену Сергеевну. Замок, построенный на песке, рухнул в один миг.

Когда Волошин пришел домой, она не стала устраивать скандала. Молча поставила на стол ужин и ушла в спальню.

– Не старайся меня обмануть, я все видела. И не держу тебя, – сказала Елена Сергеевна, когда Волошин стал оправдываться, объясняя свое позднее возвращение затянувшейся конференцией.

До замужества у Елены Сергеевны была однокомнатная квартира на пятом этаже. В ней жили квартиранты, а когда они выехали, Елена Сергеевна вернулась в родное гнездо с дочуркой.

Теперь ничто не мешало ей полностью сосредоточиться на ребенке. Валюшка стала воздухом, которым она дышала, смыслом всей ее жизни. Пеленки, распашонки, погремушки, куклы, трехколесный велосипед, качели, карусели, крестики нолики… И вот уже первый раз в первый класс …

Десять лет пролетели, как во сне. Все годы Елена Сергеевна – в родительском комитете, первая везде: и на субботнике, и на ремонте школы. Покупать подарки учителям поручали именно ей. Она повсюду сопровождала Валечку – в школу и из школы, в цирк, на концерт, в магазин. Они шли под ручку, как кот Базилио и лиса Алиса, вызывая насмешки соседей.

На большой перемене Елена Сергеевна непременно звонила дочери, интересовалась, выпила ли та сок и съела ли бутерброд.

Если в школе была дискотека, Елена Сергеевна сидела в вестибюле или прогуливалась возле школы, ожидая дочь.
 
Она ограждала ее от хозяйственных дел, не разрешала ни убирать, ни стирать, ни готовить. Девочке надо было заниматься.

Валя росла угловатой, худой и бледной. Подруг у нее не было, гулять во двор она не выходила, учила формулы и правила, чтобы быть отличницей.

Папанька, как называла Валя отца, официально не платил алименты, но время от времени посылал дочери деньги. Он звонил, интересовался, как идут дела. Когда Валя закончила восьмой класс, привез ей компьютер, чему девочка была безмерно рада.

Разбираться с компьютером ей помогал Алеша. Лопоухий, близорукий, длинный, как верста, Лешка жил в соседнем доме и был старше Вали на год. Электроника была его стихией. Щуря близорукие глаза, он с увлечением посвящал Валю в премудрости компьютера.

Елена Сергеевна дружила с матерью Алеши. Иногда они вчетвером выходили на прогулку. Валя и Алеша – впереди, а мамы поодаль. Гуляли чаще всего по микрорайону. Иногда по воскресеньям отправлялись на Машук или Горячую гору. Но и тут Елена Сергеевна не сводила глаз с любимой доченьки.

Жили они трудно. Елена Сергеевна со скромной зарплаты медсестры, отказывая себе во всем, готовила для дочери приданое, как испокон веков делали у них в деревне.
Коробки с посудой, тюки с постельным бельем, свернутые в рулоны коврики, сумки с одеялами лишали последнего пространства малометражную «однушку».

Пледы и одеяла приходилось все время трусить и проветривать. Простыни с залежавшимися желтыми пятнами – перестирывать, но Елена Сергеевна не сдавалась. Она рассуждала так: пока работаю, надо купить, чтобы у Валечки было все необходимое.

Валя считалась одной из лучших учениц школы и шла на золотую медаль. Но перед сочинением Елена Сергеевна сильно простудилась. С воспалением легких ее увезли в больницу.

Валя перенервничала из-за матери, получила четверку и лишилась медали. Сначала сильно переживала, потом волнения улеглись, по результатам ЕГЭ она набрала высокие баллы.

Зашумели белопенные яблоневые сады. На них было так похоже белое платье Валечки, которое сшила к окончанию школы знакомая портниха Елены Сергеевны.

Наступил волнующий день выпускного бала. Актовый зал школы заполнила щемящая душу мелодия «Школьного вальса». Несколько пар закружились в центре зала.

Валя стояла в сторонке, робко жалась к стене. И вдруг увидела, как к ней направляется Женька, мальчишка из параллельного класса. Он весь год не сводил с Вали глаз на переменах. Однажды даже передал записку со словами: «Давай дружить!» Несколько раз Женя пытался проводить Валю домой, помочь ей нести портфель, но каждый раз отходил в сторону, замечая у ворот школы Валину маму.

Женька пригласил Валю на вальс. Преодолев робость, она положила руку ему на плечо.
Легкость, очарование, непосредственность – все было в ней, в Вале. Блестящими испуганными глазами она глядела перед собой с выражением готовности на величайшую радость и на величайшее горе. Как и все выпускники на своем первом балу, Валя расставалась с детством, переходя во взрослую жизнь.

Валя поймала себя на мысли, что к Жене она испытывает совсем иное чувство, нежели к Алешке, который был для нее как подружка. Ее сердце замирало от неведомого раньше чувства.

– Ты пойдешь встречать рассвет? – спросил Женя.

– Конечно, ведь все пойдут, – ответила Валя.

– Я буду ждать тебя у входа.

Он хотел еще что-то сказать, но в толпе родителей заметил Елену Сергеевну, которая не сводила глаз с дочери.

У входа в школу она отдала Вале теплую кофточку и ушла вместе с другими родителями.
Дома Елена Сергеевна не находила себе места. Как ее Валечка, где она сейчас?

Измучившись в догадках, Елена Сергеевна оделась и отправилась на дорогу, ведущую вокруг Машука, куда уже стекались выпускники.
 
Она стояла за кустами, пока, наконец, не увидела Валю и Женю. Они шли, взявшись за руки, такие юные и счастливые. Мимо них проходили одноклассники, но эти двое, казалось, никого не замечали.

Елена Сергеевна затаилась в кустах. Вдруг она увидела, как Женя, положив руки Вале на плечи, стал что-то говорить ей. А потом неожиданно для Елены Сергеевны притянул к себе ее дочь и поцеловал. Девочка приподнялась на цыпочки, обняла Женю. Кофта, накинутая на плечи, упала на асфальт.

Елена Сергеевна выбралась из своего укрытия, больно поцарапавшись об острую колючку.

– Валечка, ты простудишься! – закричала она, поднимая кофту. – У тебя же хронический бронхит!

Взглянув на Женю, спросила строго:

– А вы, молодой человек, что себе позволяете?

Пунцовый от смущения Женька переминался с ноги на ногу.

– Ну, я пойду, Валя, – сказал он. – Ты же с мамой… Он повернулся и бросился догонять ребят.

– Женя, Женечка, не уходи, – закричала Валя, – прошу тебя!

Но Женя уже скрылся за поворотом дороги.

Валя опустилась на колени и, прижавшись лбом к асфальту, зарыдала. Потом подняла заплаканное лицо с разводами туши на щеках.

– Зачем ты все время преследуешь меня, мама? Ты все испортила! Ненавижу!
Рыданья сотрясали худенькие плечи.

– Что ты такое говоришь, доченька? Ведь я всю жизнь берегла тебя, у меня никого дороже тебя нет…

Елена Сергеевна обняла дочь. Теперь они плакали вместе.

Сгущавшиеся сиреневые сумерки окутали Машук. Вверху парила, сверкая огнями, ажурная телевизионная мачта. Она была похожа на невесту.

 Волшебница-ночь еще не спрятала в заветную шкатулку все тайны и россыпи звезд.

 Рассвет еще дремал где-то, и первый розовый луч не коснулся склонов Эльбруса.

Но уже в глубинах Вселенной рождался новый день с его тревогами и волнениями, взлетами и падениями, со страданиями из-за разбившихся надежд и всплеском радости от достижения желанных целей.