Больничные зарисовки. абсурдное эссе

Боль возникла внезапно и как-то сразу везде.  Оставалась еще надежда, что проверенные таблетки помогут избежать общения с эскулапами. За окном стылая и малоснежная январская ночь. В редких окнах свет. Кто знает, может и там боль? Остальные, счастливые спят, не ведая боли. Не зная, не ощущая, как она постепенно завоевывает сантиметры тела, укрепляя свои позиции, расширяя их и, усиливаясь, до нестерпимой.
Весь стылый мир состоял только из частичек боли, которые сконцентрировались в теле, лишали сил сопротивляться, глумились, празднуя свою победу.
Жена набрала «103», и, через непродолжительный промежуток времени в квартиру зашли два усталых бесполых существа с оранжевым чемоданом, в видавших виды синих комбинезонах с грязными люминесцентными полосами.
Бегло ознакомившись с паспортом , на предмет московской прописки, переписав номер полиса и, еще более небрежно прощупав мое исхудавшее тело, существа бесстрастно предложили госпитализацию.
Я назвал номера больниц, именуемые в народе «отстойниками» , куда, не поеду не при каких обстоятельствах.
- В знаменитую московскую поедите?- спросили комбинезоны.
- В знаменитую поеду.
- Сейчас запросим. А, если не дадут знаменитую, а только перечисленные вами, куда вы не хотите?
- Буду вызывать другие бригады, пока не дадут знаменитую!
О, я наивный! В тот момент я верил, что известную на весь мир  больницу не коснулись реформы и пертурбации московской  медицинской «реформы»!
- Знаменитая принимает, собирайтесь.- Сонные бесполые существа дали мне короткий промежуток времени, заученно перечислив, что необходимо собрать в нелегкий путь.
Скрюченный болью, влезая в раскоряченную дверь машины «скорой», я обернулся на спящие окна: « Вернусь ли?».  Откидная дверца с грохотом тюремной стали запахнулась, и мы поехали.
Амортизация автомобиля уже пережила свою вторую клиническую смерть и находилась в последней агонии, долбя, вибрируя и постанывая на каждой трещине в мерзлом асфальте, чем доставляла моей боли несказанную радость, а мне нестерпимые муки.
«Прокатить бы на заднем мосту этой колымаги кого-нибудь из московских чиновников!» - несбыточно мечтал я, разглядывая улицы в узкие просветы закрашенных окон и, прикидывая, сколько еще будет продолжаться эта бездорожная экзекуция.
Душетряска , ревя на подъеме, наконец взобралась в стеклянный холл приемного отделения. Первый этап моих медицинских процедур был окончен.
Несмотря на ночной час, помещение приемного отделения  жило своей привычной жизнью.
Одинаковые иногородние добры молодцы в одинаковых костюмах с нашивками « охрана» одинаково сурово пронизывали одинаково тупыми взглядами всяк входящих и выходящих. Видимо им нравилось  своим видом копировать первых советских чекистов, конвоирующих врагов трудящихся на расстрел.
На лавочке, подложив под голову сумку, сладко спал какой-то дядька. В хаосе броуновского движения по приемному перемещались больные и медперсонал. Все напоминало вокзал. Даже, пробивающие сознание звуки голосов и скрип каталок сливался в неповторимую вокзальную какофонию прощального гула.
Скрюченный от ликующей боли, я плелся за привезшими меня комбезами мимо стен, сплошь обклеенных бумажками с устрашающими надписями: « Внимание! Каратин! Посещение больных временно запрещено!». Меня сдали на попечение какой-то толстой тетки в несуразном салатовом брючном прикиде.  Начался второй этап оказания страховой медицинской помощи. Думаю, что мало интересно описывать «забор крови» или «кровопускание», а, говоря по-русски взятие крови на всяческие анализы, рентген, УЗИ и т.д. и т.п..
Венцом и окончанием второго этапа стал вердикт малохольного дежурного хирурга :- Мы вас госпитализируем, поскольку вам необходима срочная операция.
-В хирургическое?- поинтересовался я.
- Нет, сперва в диагностическое, там уже решат куда вас дальше.
- Лишь бы не в патологоанатомическое,-  моя мрачная шутка не возымела эффекта. Либо хирург был без чувства юмора, либо в своей незначительной практике он наблюдал  много  случаем подобных маршрутов .
Боль жила, усиливалась, крепчала и множилась. Боль не давала сосредоточиться на мысли и найти правильный ответ на простой вопрос: - На фига больного, у которого уже ясен диагноз, тащить в диагностическое отделение, тем самым оттягивая момент необходимой операции и рискуя его жизнью?
- На каталочке пока ляжете?- спросила пышнолицая пожилая медичка. – Только подушки нет, отделение переполнено.
Что мне оставалось? Лег четвертым на шаткую каталку в двухместной палате, где лежал еще парень со сломанной рукой,  дед-полковник с двусторонней пневмонией и кто-то с непроходимостью кишок.
А, действительно! Неужели нельзя сразу отправить людей с очевидными диагнозами в профильные отделения? Но, в этом и заключалась вся мудрость третьего этапа страхового исцеления.
Раздар Раздарович Бубухидзе – заведующий отделением. В его негласную функцию, видимо входила фильтрация больных не по степени тяжести и характеру заболевания, а определение платежеспособности больного.
-Вот нашла вам в каптерке старую подушечку! А наволочка новая!- просияло передо мной лицо доброй пухлолицей медицинской тетеньки.
Я принял сей заботливый дар и свернулся от боли в клубок, балансируя на шаткой каталке и рискуя грохнуться на пол при неверном движении.
Сквозь полубред я слышал крики и истерики родственников тех, кто лежал вместе со мной в «фильтрационном» отделении. Общий смысл сводился к тому, что больным отказывают в помощи. Но звучный голос с грузинским акцентом был непреклонен к стенаниям6- Вы же не медик, не врач. Откуда вы знаете, что сейчас вашему родственнику надо? Пусть лежит здесь, я разберусь и решу, что делать, что не делать! Какие нервные окончания? Вы в школе учились? Нервные окончания бывают у животных! У человека нет нервных окончаний! Не знаете, не спорьте! Я кандидат медицинских наук! Если вы знаете больше, забирайте своего больного и лечите его сами!
Дошла очередь и до меня.
Раздар Раздарович оказался седоватым мужчиной средней полноты и среднего роста с цепким пронизывающим взглядом опытного рэкетира девяностых.
- Значит так ,- начал он с легким грузинским акцентом. – Вам нужна срочная операция, но операционный блок занят.
- А когда освободится?
- Откуда я знаю! – врач смотрел на меня выжидательно. Я молчал. Не дождавшись ответа, продолжил:- Может через час, может через два, может через три. Пока я вам пропишу обезболивающую капельницу, а там посмотрим.
Бубухидзе снова пронзил меня многозначительным взглядом и пошел дальше осуществлять «таможенный контроль».
Пришла грубоватая мужеподобная сестра, которая долго не могла попасть разовой иглой в вену, но все же справилась с непосильной задачей, подвесив на шаткий штатив литровую пластиковую бутылку, напоминающую емкость от минералки « Святой источник».
Через некоторое время боль  стала слабее, отошла куда-то вглубь, но не для того, чтобы капитулировать. Боль притаилась,  накапливая силу для новых сокрушительных ударов. И она, и я про это знали. Воспользовавшись  слабой передышкой, я провалился в небытиё.
Через короткое время появился Раздар Раздарович.
- На операцию?- зачуханно спросил я.
-Какая операция?! Операционные заняты. Сейчас снова сделаем анализы и будем решать, что с вами делать.
И меня снова повели по порочному кругу приемного отделения от «кровопускания» до УЗИ…
Через пару часов явился радостный Бубухидзе.
- Анализы показали, что вам стало лучше! Поэтому я вас оперировать не буду! Поставим еще капельницу и переведем вас в другое отделение, где подготовят к плановой операции, приглушив острый период.
-Если я вас правильно понял, то в другом отделении мне будут лечить следствие, оставив причину, потом выпишут домой, а, потом, я должен буду дожидаться очередь на плановую операцию?
- Именно так!
-А, если, после залечивания, меня дома снова вот так прихватит?
- Вызовите «скорую». – злорадно и победоносно воскликнул эскулап.
- Хорошенькое дело! А, по-другому никак нельзя?
- У вас острое состояние и оперировать опасно!
-Ну, вы же мне сказали, что оперировать необходимо, все дело только в том, что оперблок занят.
- Если у ваших родственников есть ко мне разговор, то я круглые сутки у себя в кабинете, пусть приходят.
Закончив последний этап «разводки» Бубухидзе испарился.
Я позвонил жене и, не стесняясь в выражениях,  объяснил ситуацию.
После ее посещения кабинета Бубухидзе, все как-то завертелось.
Мне дали разовые лезвия, с наставлениями тщательно сбрить волосяной покров и готовиться к операции.
- Ты предложила им деньги?- спросил я.
-Нет, просто сказала, что время сейчас тяжелое, тебе нужна операция, люди должны помогать друг другу, что у него тяжелая работа, и я ему буду благодарна за операцию.
Мы не договорили, так как в палату ворвался армянин в белом халате.
- Я хирург. У вас острое состояние средней тяжести. Вас нужно срочно оперировать. Готовьтесь.
Как все-таки интересно! Знаменитая московская больница, где «разводит» грузин, а оперирует армянин! Куда же подевались русские хирурги? ( Чуть позже я посмотрю список сотрудников знаменитой московской больницы, где, судя по фамилиям,  примерно 70%  врачей окажутся выходцами с Кавказа! Наверно у кавказцев лучшая подготовка и квалификация?).
Дальше все шло как в видео ролике на ускоренной перемотке: каталка – предбанник операционной, где шел ремонт, - операционная – легкий выход из наркоза – палата нормального отделения -счастливые глаза жены… Прооперировали!
- Как зовут хирурга, он не представился?
-  Арсен Романович Акопян.
- Ты его отблагодарила?
-Отблагодарила. Подарила ему бутылку отличного дорогого армянского коньяка, но он повел себя как-то странно.
- В смысле?
- Сказал, что операция была очень сложная, что берет он эту бутылку только потому, что я ничего не понимаю в медицине, а при выписке мы еще поговорим.
-Может быть, ему две надо было подарить?
- Наивный! Он неоднозначно дал понять, что мы ему должны заплатить.
-Сколько?
-Он не озвучил.
- Понятно. Получает он крайне мало, страховая компания за операцию ему не приплатит, и он будет сидеть голодный!
Мне делали перевязки, ставили капельницы, давали таблетки, одним словом лечили. Видимо Акопян надеялся, что я ему отвалю солидный куш при выписке.
Двухместная палата с туалетом и душевой, да и весь этаж были свежее отремонтированы. Кровати с электрическим управлением, световая панель с верхним и нижним светом ( правда половина функций не работало).
На новой стойке, намертво прикрученной стене стоял старый неработающий телевизор. Видимо, новый,  уплыл к кому-то на дачу.
Разбитная медсестра, лет сорока, резво ставила капельницы и все разговоры сводила к сексуальной теме.
Чем не санаторий?
Вся больница, включая медперсонал, ходила курить на первый этаж. Курилка больницы заслуживает отдельное описание.
После известного закона о запрете курения, всем, кто был в состоянии, приходилось тащиться за территорию , на территории  курить было категорически запрещено. За этим ревностно следили барбосы в форме охранников с лицами революционных ГПУшников и с ненавистью ко всему свету.
Главврач, который по больничным слухам, был  братом известной  телеведущей , оказался большим гуманистом. Он выделил для курения на первом этаже комнатку, примерно в 30 м. кВ. без какой-либо особой вентиляции, куда стягивались все курильщики из двадцати  корпусов.
Чад в курилке стоял такой, что на расстоянии двух метров невозможно было разглядеть лицо человека. В принципе, людям экономным, не нужно было попусту жечь свой табак. Достаточно полминуты простоять в этом смраде и организм получал все то количество  таблицы Менделеева, необходимое для его табачной интоксикации, равной выкурено пачке сигарет без фильтра. И, все же, и больные, и медики смолили, погруженные в непроглядный клубящийся смрад, при этом еще что-то видели в «айфонах» и общались на злободневные темы.
Среди больных отделения ходили разговоры, что тариф на такие как моя операция,  здесь конкретно двести тысяч рублей.
Во всяком случае, нескольким больным, по их словам, выставляли именно такую цену.
За три дня до выписки в кулуарах отделения ко мне подошел Акопян.
- Ваша жена совсем не разбирается в медицине!
Я уже все понял и «включил дурачка»: - Совсем, ведь она работает в прокуратуре.
Акопяну мое заявление явно не понравилось, но он продолжил:
- Вы понимаете, операция была очень сложная. Я с трудом спас вам жизнь!
- Спасибо, доктор! Я вам очень благодарен! У вас благородная профессия- спасать людям жизнь !
- Ну, вы, понимаете, что я только из уважения взял у нее бутылку коньяка?
- Конечно, доктор, понимаю! Но, не сомневайтесь, что и она вас очень уважает.
Эскулапу разговор не нравился все больше. Глаза метали искры ненависти и презрения, а тон стал ледяным.
- Ладно. Через два дня я вас выписываю, тогда и договорим!
-Конечно, доктор!- наивно и глупо улыбнулся я.
Понимая, что после всего выше сказанного Акопяном, при выписке он начнет с меня вымогать кругленькую сумму,  я попросил жену принести мне накануне выписки костюм с орденскими планками и со звездой объединения высших офицеров России « Герой Национального Возрождения России», которая очень схожа со звездой Героя СССР.
С вечера я повесил пиджак со всеми регалиями на стул, таким образом, что всяк входящему в палату, в глаза бросалась звезда Героя. В кармане наготове был спрятан мобильный телефон для записи разговора с Акопяном, когда он начнет вымогать у меня деньги.
Пришедший с утра Акопян, хоть и был оборзевшим , но, видимо, все же трусость и разум взяли верх над алчностью.
После взгляда, брошенного на звезду и колодки, он милейше заулыбался, подробно осмотрел мои швы, дал все необходимые рекомендации, лично сделал мне перевязку и пожелал здоровья, а я ему успехов в работе.
- Выписку я вам приготовлю к двум часам дня, скажите жене, чтоб раньше не подъезжала.
- Еще раз спасибо, доктор!
Чтобы убить время до двух часов, я несколько раз нырял в чад курилки, осмотрел интересный музей истории знаменитой московской больницы и, исчерпав все занятия, поднялся в свое отделение. Было ровно двенадцать часов дня. До этого я несколько раз наблюдал, как выписываемые, чуть ли не до трех часов ждали выписку, и прикидывал, чем бы еще заняться.
Меня окликнула незнакомая медсестра:
-Вы Леонидов? Вот ваша выписка, получите.
- Премного благодарен!
Наверно Акопян хотел поскорее расстаться с таким хлопотным пациентом, раз приготовил выписку раньше аж на два часа!
Выйдя на улицу, я вздохнул свободно и блаженно! Вот оно – счастье, которое мы в быту, суете и грызне не ценим!
Ожидая жену на машине, я вдруг подумал, кому бы из врагов или просто из козлов, я бы пожелал  пройти этапы больничного пути. И пришел к выводу, что самому поганому человечку из моих знакомых я такого не пожелаю! ( В тот счастливый миг я просто забыл о чиновниках здравоохранения!).
                25 января 2017 года.
-