Седьмой символ алхимии или алогизм реальности

В клинику, Иоффе С. увезли принудительно, из блока общежития МГУ им. Ломоносова. В тот вечер, когда в очередной раз, его «развели» доказать «Теорему кругов» двое первокурсников с физ. мата, навестивших Иоффе с уважением, и бутылкой его любимого «Рижского бальзама». По отработанному сценарию, после того, как в беседе будет прослеживаться вступление Иоффе к теореме, десятки сообщений разлетятся по заранее составленным спискам, желающих послушать Иоффе, который всегда избегал компаний, а уж тем более своей публичности.
Бежали все! Бежали! Откладывая в сторону, ужины, курсовые, гитары, чертежи, планшеты, ноуты, футбол, прерывались телефонные разговоры.
После вступления в «Теорему Кругов», Иоффе был неузнаваем: глаза его увеличивались, и неуверенный, пять минут назад, взгляд из под очков в большой чёрной оправе, превращался в мощный лазер, сконцентрированный только на предметах, чертежах и картинках, относящихся к разделам теории. Он не видел пространства вокруг себя, людей, чрезмерно и агрессивно, заполнявших его блок.
Неимоверно-худой аскет Иоффе, в растянутом свитере, и протёртых до дыр, коротких по щиколотку джинсах, студент 3-го курса, физического факультета МГУ, мог бы год назад окончить универ с отличием, если бы не информация, которую он получал периодически из своего сознания и погружался в неё, доводя себя до морального и физического истощения, сутками копаясь, в книжках и записях, изредка выходя из своей маленькой комнаты, в туалет, или в библиотеку, по уже просчитанному им, графику наименьшей насыщенности людьми, той или иной зоны.
В тот вечер, распалённый Иоффе, незаметно для себя переместился, в одних носках в общий коридор, где на стену уже закрепили большие ватманы, которые он осваивал чертежами и формулами, с точностью и скоростью лазера. Среди студентов, тесно сидящих на полу, присел комендант, и все были уверенны, что коменданты приходят проверять, закрыта ли стена, которую Иоффе щедро расписал два года назад чёрным маркером. По причине отсутствия бумаги, лекции запретили, Иоффе был объявлен строгий выговор. Появление коменданта было поводом передавать эту историю 30 секундным шёпотом, из поколения в поколение.
За время пребывания Иоффе в этом блоке, их сменилось порядка десяти, и все из них рано или поздно попадали на одну из лекций Иоффе для оценки социально-политической атмосферы, так как по масштабам и статусу университета, Иоффе интересовалась широкоформатная публика, в т.ч., правоведы, политологи и маркетологи старших курсов.
Хотя и за всё время, проведённых Иоффе лекций, не произошло ни одного инцидента, и последствий перемены фона настроений и мнений, в студенческих аудиториях также не было зафиксировано, но вступавший в должность новый комендант получал инструкции по Иоффе отдельно, всегда дополненные новыми комментариями, исходя из прошлых наблюдений, заверенные ректором и деканом факультета, которые в свою очередь отправляли собранные папки, с письменными объяснениями провинившихся ранее, а также флешками с фото и видеозаписями лекций, в архив, с периодичностью два раза в год.
Архив Иоффе хранился на отдельной полке, практически свободной, на ряду с забитыми до нельзя стелажами архивного отдела. Его папка с каждым годом пополнялась, а полка на тот момент опустела до двух толстенных папок из числа исчезнувших с неё, по разным причинам остальных трёх. Папку Иоффе раз в год забирали на длительное время и дополненную официальным письмом, заверенным большой гербовой печатью, виде рекомендаций, возвращали на место. В тот год, папку вернули без вложения.
Иоффе мог закончить под утро, если в ходе лекции он начинал проверку связей через линейные функции, и наоборот, в результате чего получал правильный вывод, из которого следовал один, или несколько интересных подразделов. Это являлось нарушением устава общежития, но комендант сохранял спокойствие, уходя одним из последних, провожал присутствующих у выхода, высовываясь из толпы, отмечал завербованных должников.
В тот вечер Иоффе читал седьмую лекцию, он отметил это позднее в своей тетради знаком сакральной геометрии, созданный им, как знак совершенства мира. В дверь постучали в 12 ночи, в комнату вошёл мужчина, в белом халате с большой кожаной сумкой. Иоффе крайне паниковал, когда кто-то, нарушал его личное пространство, он начинал заметно нервничать, положив руки на стол замком и не поднимая головы Иоффе, кратко отбрасывал однозначными ответами, всем видом давая понять, что ему нужно уйти. Увидев, врача, Иоффе не паниковал, думая, что ошиблись комнатой, но узнав, что врача вызвали именно ему, нервно и долго разглядывал свою фамилию в дежурном журнале вызовов, фамилию сделавшего вызов он не знал, но запомнил цифры мобильного телефона, по которому позвонив, позднее, услышал, что ошибся. Через сорок минут Иоффе медленно передвигался по коридору вдоль ватманов оставшихся на стене и ни чего не рассказывая, отвечал на вопросы доктора, которого выборочно интересовали некоторые символы, знаки и схемы в «Теореме кругов». В перерывах между вопросами врач ставил записи в блокнот, а Иоффе опустив голову, понимал, что это начало конца.
Спустя ещё 15 минут, убирая блокнот, врач попросил вкратце изложить доказанную теорему и назвать несколько инструментов для проверки числовых значений относительно поведения человека. Иоффе назвал числовую функцию и показал график зависимости объёма онлайн продаж сетевых магазинов к настроению покупателя, по дням недели (настроение покупателя вычислялось относительно большой спирали, каждый виток которой, считался величиной времени и коэффициентами некоторых величин). Таким образом, жизнь человека можно представить в виде вращающейся спирали исходя из существующих закономерностей.
На половине ответа врач прервал, и предложил пройти обратно в комнату, для назначения лечения, в условиях клиники. Он отдал Иоффе показания лиц посещавших его лекции, где был представлен в качестве клоуна, наркомана и шизофреника. Все приходили поснимать Иоффе на телефон, посмеяться, как над невменяемым – следовало из бумаг. Иоффе всё понимал, он всегда боялся, что полученная и, проверенная им несколькими методами информация была истинно верной, но может быть интерпретирована, как построение связей на алогизме, если выборочно выхолащивать из неё показатели, основанные, на законе «Единства и борьбы противоположностей», что всё это подпишут под «Маниакальный синдром» или «Шизофрению».
Врач работал по сценарию и предложил осмотр. Близкое к дистрофии состояние Иоффе после каждой доказанной теоремы, быстро компенсировалось в течении недели, но он закончил её позавчера и истощение организма было неопровержимым следствием к психическому отклонению. Иоффе был на грани срыва, его глаз задёргался, губы тряслись, сердце выбивало 250 ударов. Он плакал, слезы текли по его щекам, а сомкнутые губы выдавали прерывистый рёв. Врач пытался усадить его на стул, но Иоффе закричал, просил оставить в покое, его глаза наливались кровью, он свирепел. В комнату вломились санитары, им не составило большого труда завязать смирительную рубашку на Иоффе и сделать укол. Его рёв, превращался в оскалистый рык, он уже не понимал себя. Он шёл полусогнувшись, а когда поднимал голову, он оскаливался на этот мир. И этот рык до сих пор слышен мне по ночам.
Я встретил Иоффе через год, в метро, он не видел меня, стоя лицом к дверям, а мне удалось рассмотреть те же самые джинсы, куртка, большие ботинки с оторванными шнурками, нелепый жёлтый шарф, в три раза обмотанный вокруг шеи, огромная чёрная оправа очков, виднелась в отражении стекла. Значит, он остался тем же Иоффе, с радостью подумал я, и вышел вместе с ним из вагона.
- Иоффе! Иоффе, здравствуй!
- Привет, Алексей – без эмоций, он отвечал, как всегда.
- Что же тогда произошло? Я слышал, что у тебя случился срыв, в связи с длительным истощением, на фоне психического диагноза? Это правда?
- Это правда, Алексей. У меня есть справка, я больше не учусь и не доказываю теоремы человеческой жизни.
- Но почему? Ты же знаешь, сколько к тебе приходило людей, я слышал, некоторые пользуются твоими расчётами на валютном рынке.
- Надо мной смеялись, я больной человек, Алексей!
- Клянусь, я слушал твои лекции, на одном дыхании, ты открывал новые закономерности, которые работают, но ни кем не отслеживались! Где твои работы, где «теорема кругов»?
-Всё осталось только в голове, остальное изъяли. Как я понял, один из ТОП менеджеров «Ярдекс» заказал эту трагедию. Я читал в одной из газет, что на основе запатентованных алгоритмов «7 символов алхимика», создаются сервисы с платной поддержкой, на безмерно огромном функционале. Лицензию выкупил даже « Gugel» за 3 000 000 долларов.
- Иоффе, не уходи, начни снова, давай воплотим «Теорему кругов» Я помогу тебе, у меня на счёт неё есть интересное применение, но мне будет нужна твоя помощь, Иоффе!
- Прошу тебя, Алексей, не надо больше так больно! Не надо!
Он нервно начал искать что-то в кармане джинсов, потом куртки, и дрожащими руками передал мне затертую, в четыре раза, сложенную бумажку и исчез.
Это был 7-й символ - "Совершенство мира" в котором отражена суть "большой спирали".