Влюблённая Маруся

У Павла Николаевича умерла жена. Она долго болела. Еще несколько лет назад ей поставили страшный диагноз: некроз поджелудочной железы. Вечером – приступ. И всё …

На похороны приехала тетка из деревни, большой специалист по вкусным пирогам и сытным котлетам. Котлеты она готовила из жирной свинины и тертого сырого картофеля, начиняла их жареным луком.

– Вы надолго к нам? – устало спросил протрезвевший после поминок Павел Николаевич.
– Пока «Ферри» не кончится, а он теперь вдвое гуще, – как в рекламе ответила тетка, обнажив желтый зуб. А потом добавила со слезой в голосе, – сорок дней отведу,  надо всего наготовить, помянуть Татьяну по-человечески. Хорошая она была. А потом и уеду.

Тетка обернулась к Павлу:

– Горе – не повод в бутылку лезть по самые уши. У тебя Димка на руках. За ним глаз да глаз нужен.

В кухню влетел Димка.

– Нечего до ночи за компьютером сидеть! Совсем высох, как щепка. Ни поесть путем, ни поспать. Через год школу закончишь, пора мозгами шевелить, – беззлобно накинулась на него тетка, пододвигая мальчику тарелку с супом.

 Катя узнала печальную новость, когда приехала с моря. Павел пришел к ней поздно вечером, небритый, с провалившимися глазами. Поставил на стол бутылку водки. Уронил голову на руки. Плечи его задрожали.

 Катя провела ладонью по волосам Павла, заметила: седины прибавилось. Ей по-человечески было жаль кроткую и тихую Татьяну. Но, с другой стороны, никто теперь не мог упрекнуть ее за роман с женатым человеком.

 Их роман начался три года назад, когда Павел Николаевич приехал на меховую фабрику, где Катя работала швеей, заказать шубу для жены.

 Худенькая и щуплая Татьяна никак не могла выбрать ничего подходящего из образцов. Всякий раз она устремляла взгляд на мужа, ища одобрения. А он не сводил глаз с Кати.

 Шубу Павел Николаевич приехал забирать один. Был конец рабочего дня. Катя вынесла ему аккуратно упакованный пакет.

– Такая жара! Поедемте на озеро, искупаемся! – Он сказал это так, как будто они давно были знакомы.

– Да у меня и купальника с собой нет, – проговорила Катя, удивившись про себя, как легко она согласилась ехать на озеро с незнакомым мужчиной.

– Не беда, – сказал Павел Николаевич, – подъедем к Вашему дому, заберем, – и, заметив Катино смущение, добавил: – Я в машине подожду, пока Вы переоденетесь.
 
Они помчались по красивой дороге, ведущей в город. На горизонте в темно-синей бурке, как орел, распластал свои крылья Бештау. В туманной дымке застыл Машук, увенчанный ажурной телевышкой.

В долине среди зелени голубело озеро. Желающих охладиться в жаркий день было много. Мальчишки с визгом ныряли с шаткого помоста. Настроение у всех купающихся было веселое и беззаботное.

 Назад Катя и Павел ехали, когда над городом уже зажглись огни, похожие на нити золотых бус. Машина мчалась по той же красивой дороге. Тогда они еще не знали, что эта дорога свяжет воедино их судьбы.

 Они обменялись телефонами. Но целый месяц Катя тщетно вглядывалась в цифры входящих звонков, надеясь увидеть заветный номер. Как-то в субботу долгожданный звонок все же раздался.

– Поедем купаться, пока лето не кончилось, – сказал Павел так, словно они расстались только вчера.

 Катя  с радостью согласилась, как будто  не было ничего: ни томительного ожидания, ни мучительных сомнений: ему – пятьдесят, ей – тридцать пять, у него – жена, сын.

 Павел всю дорогу молчал. Сказал только, что отвез жену в краевой диагностический центр.

 Катя прошла к озеру по шаткой досточке, боясь потерять равновесие, и поплыла. Она ходила в бассейн и плавала великолепно. Ей хотелось показать перед Павлом класс.

Катя заплыла на середину озера, надеясь услышать рядом его дыхание. Но, когда обернулась, увидела, что Павел еще на берегу. Он достал из машины молоток и, ловко орудуя им, заколачивал доски, ремонтируя помост. Катя залюбовалась его уверенными плавными движениями, игрой мускулов. Павел так красиво работал, что у Кати перехватило дыхание.

«Наверное, он – хороший человек, если может вот так бескорыстно делать добро для чужих, совсем незнакомых людей», – подумала она.

 Павел нырнул с помоста и вскоре очутился рядом с Катей.

Он тоже отлично плавал. На озере было так хорошо, после жары вечерняя прохлада приятно окутывала плечи. Сиреневые сумерки сгущались. Среди звезд золотым шаром покатилась по небу луна.

– Ты такая красивая! – с нежностью сказал Павел, – особенно сейчас, в лунном сиянии.

– Скажите тоже! – смутилась Катя. Она кинулась в озеро и поплыла по лунной дорожке. Ей казалось, что она купается в разлитом серебре.

Павел не форсировал их отношения. Кате порой казалось, что ему ничего от нее не нужно. Просто хотелось, чтобы рядом была родственная душа. Он не хотел переступать грань, за которой стоит ранящее и разъедающее слово «измена».

 Однажды в подъезде Павел поцеловал Катю так, как несмелый девятиклассник впервые целует робкую школьницу. Такое поведение еще больше притягивало Катю к Павлу.
Однажды он позвонил и спросил:

– Ты была на Джинале? Поедем, проверим, есть ли грибы после субботнего дождя.

 Джинальский хребет поразил Катю своей красотой. Зеленые холмы расходились огромными волнами, омывая острова девственного леса. На видавшей виды старенькой «Ниве» Павлу пришлось ехать по пахоте: трактора опахивали лес, оберегая его от пожаров.

 На пригорке Павел сорвал несколько колокольчиков и ромашек и протянул их Кате.
Они вошли в лес. Сосны, кольцом вздымавшиеся вокруг них, образовали как бы уходящий ввысь темный колодец, в отверстие которого был вправлен кусочек неба. Лучи солнца прошивали кроны, подсвечивали золотом стволы. Лес казался ожившей сказкой. Павел неожиданно поднял Катю на руки и закружил. Колокольчики и ромашки рассыпались по поляне.

– Ты такая легкая, как перышко, – сказал Павел, и глаза его снова наполнились грустью.
 
 А Катино сердце разрывалось от восторга и нежности.

 Над лесом кружили тучи. Они сливались в причудливые фигуры, бросая на долину мрачные тени. Но все равно сквозь них упрямо пробивалось солнце. Грибов не было. Но это ничуть не расстроило Павла и Катю. Им было хорошо. Их сердца жили предвкушением чего-то сокровенного и неуловимого.

 Они подъехали к маленькому сельскому магазинчику, где в витрине сиротливо стоял пакет варенца, купили его и выпили прямо в машине, передавая друг другу и заедая батоном.

 Когда у Катиного подъезда Павел и Катя вышли из машины, сплошной стеной хлынул ливень. Промокшие до нитки, они вошли в крохотную Катину квартиру и, не говоря ни слова, бросились друг другу в объятия.

Это была волшебная ночь. Катя поймала себя на мысли, что еще никогда не была так счастлива.

 Павел ушел на рассвете все с той же глубокой печалью в глазах и опять надолго исчез из Катиной жизни. Он звонил редко, но, когда приходил, это было для Кати настоящим праздником. Расставаясь, они подолгу стояли, обнявшись, и целовались, как школьники.

– Ты прямо влюбленная Маруся, – сказал как-то Павел.

– Почему Маруся? – спросила Катя.

– Да была такая девчонка у нас в деревне…

… Золотые листопады сменялись белыми облаками игольчатого инея. Хрустящий снег превращался в звонкие ручьи. Весенние метели цветущих садов уступали место теплым летним ночам. И весь год был расцвечен их редкими, но такими обжигающе прекрасными встречами.

 После нежных ласк и пламенных объятий Катя выслушивала исповеди. Павел вспоминал детство, прошедшее в глухой деревне Горьковской области. Его отец был милиционером.

– Однажды мы нашли на берегу реки чемодан, набитый печеньем. Печенье съели, а чемодан я на чердак забросил. Отец узнал этот чемодан. Он принадлежал нашему соседскому парнишке, которого подозревали в краже продуктов из магазина.

 Отец, рискуя быть снятым с должности, выбросил чемодан, не выдал парня. Пожалел мальчишку: тот рос без отца и матери с почти полностью ослепшей бабушкой. Отец устроил его в ремесленное училище на автослесаря, – рассказывал Павел. – Я недавно на родину ездил, этот парень – уже отец семейства, имеет свою фирму по ремонту автомобилей. Мы вместе на могилу отца съездили, смотрю, там полный порядок, корзина с цветами стоит.

– Сколько буду жить, столько дядю Колю буду помнить, – говорит, – он меня от тюрьмы спас, считай, жизнь подарил.

 Катя слушала, прижавшись к плечу Павла. Было впечатление, что он долго, как Илья Муромец, сидел на печи и молчал и вот, наконец, нашелся человек, который его выслушает и поймет. С Катей он заново переживал свою жизнь, листая страницу за страницей.

О себе Катя ничего не рассказывала. Да и о чем было вспоминать? Как после смерти мамы отец женился во второй раз на женщине, которой Катя с братом были не нужны? Их увезли в другой город к тетке, не имевшей своих детей. Может быть, поэтому тетка была злой на весь белый свет. Они росли полуголодными и запуганными, а когда приезжал отец, не смели пожаловаться.

 Не хотелось говорить и о неудачном замужестве. Парня, с которым Катя пошла в загс, его девушка не дождалась из армии. Он женился назло ей. Катю муж не любил, и она его не любила, просто не хотела оставаться старой девой.

Их семейная жизнь была мукой для обоих. Когда они развелись, у Кати будто гора свалилась с плеч.

И вот теперь судьба подарила ей встречу с Павлом.

Ее нежданная любовь, обрушившаяся на нее, была как поток, льющийся с неба. Она стекала влажными каплями по тайным уголкам ее души, пронизывая всю ее неведомым ранее ощущением гармонии и счастья. Ее любовь питалась соками земли, солнечными ветрами, звездной россыпью. Она жила на грани земного и обыденного и все время рвалась ввысь.

  Кате казалось, что ее душа подобна чудесному цветку, расцветшему во Вселенной, где каждый лепесток трепетал в ожидании прикосновения.

Жена Павла уже не вставала. Он нанял сиделку. Их свидания с Катей стали совсем редкими.

И вот теперь жены не стало.

 Павел, как в яму, провалился в глубокую депрессию. Катя не звонила. Не беспокоила. Человек должен сам пережить, переплакать свое горе. Слова утешения – как нож по сердцу.

Они даже не попрощались, когда она уехала на сессию в технологический институт, где училась заочно. Когда приехала и позвонила, ответила тетка.

– Павел Николаевич в больнице. Там у них на работе что-то стряслось. Трос какой-то оборвался. Мне в деревню надо, корова у меня там, а как уедешь, когда беда такая, – выпалила тетка и, словно опомнившись, спросила: – А Вы кто ему будете?

Катя не ответила. Она побежала в больницу.

Павел был в реанимации. Высокий, худощавый врач вышел к ней:

– Вы ему жена или родственница? – спросил он. Катя смутилась и покраснела.

– Ничем обрадовать Вас не могу. Состояние крайне тяжелое, – сказал врач.
Он захлопнул дверь, а Катя опустилась на стул.

«Только бы он остался жив», – стучало в голове.

Она не заметила, как рядом с ней сел паренек и стал звонить по телефону:

 – Серега, у тебя какая группа крови? Первая? Жаль! Да знаю, что самая лучшая, но отцу для прямого переливания третья группа нужна. Доктор сказал, только это может его спасти. Ладно, побегу…

 Парень исчез. Катя вдруг вспомнила давний разговор. Павел рассказывал, что в детстве сломал ключицу. Тогда и выяснилось, что у него третья группа крови. Про свою   третью группу Катя знала давно. Когда брат попал в автомобильную катастрофу, она сдавала кровь.

Катя снова нажала на звонок.

– Это опять Вы? – проговорил врач с усталыми глазами. – Я же сказал, сюда нельзя!

– У меня третья группа крови, – сказала Катя. Губы ее задрожали.

– Проходите! – врач открыл дверь, пропуская ее вперед. Дальнейшее Катя  помнит как в тумане. Она знала только одно: каждая капелька ее крови дойдет до сердца Павла, и тогда он узнает, как сильно она его любит.

На следующий день Катя чуть свет побежала в больницу.

– Ваш больной пришел в себя, – сказал врач.

Катя заметила, что он выглядит еще более уставшим.

– Он сразу стал допытываться, как зовут его спасительницу? Теперь я Вас знаю.

Доктор открыл историю болезни и прочитал: Тихонова Екатерина Сергеевна.

Катя улыбнулась:

– А ему скажите: влюбленная Маруся!

Врач лукаво подмигнул ей. В его усталых глазах блеснула веселая искорка.