Замуж по телеграмме

 Клавдия работала на телеграфе. В коротких строчках телеграмм текла жизнь. Свадьбы и рождения, поезда, самолеты, болезни и смерти – все здесь было спрессовано   в
один узел, имя которому жизнь.

 Она уже собиралась уходить,  когда  вошел  симпатичный парень в морской форме. Клавдия уловила его восхищенный взгляд и улыбнулась. Она знала, что хороша собой. Как написал ей один доморощенный поэт: «брови – соболь, губы – вишни, щеки – розовый редис».

– Вы верите в любовь с первого взгляда? – парень пристально посмотрел в ее зеленые глаза. – Выходите за меня замуж! Я только что демобилизовался.

– Вы это всем предлагаете? – преодолев смущение, спросила Клавдия.
Парень помрачнел.

– Другого ответа я и не ожидал. Но если вдруг когда-то надумаете, пришлите телеграмму. Всего два слова: «Я согласна!» Он взял телеграфный бланк, написал адрес и вышел.
 
Клавдия рассмеялась, сунула бланк с адресом в ящик стола и вскоре забыла о нем.
Она любила другого – не до конца понятного и загадочного тренера футбольной команды Виктора. Его любовь была похожа на шторм и ураган. Он обрушивал на нее водопад слов, от которых учащенно билось сердце. А потом вдруг замолкал, теряя интерес.

Клавдия ждала звонков, нового прилива пылких чувств. Ее любовь была трудной. Она мучила и жгла. И не отпускала.

Однажды Виктор пригласил Клавдию к себе домой в гости. Он попросил ее прийти в назначенный час.

Она очень волновалась, перебирала наряды, завивала непослушные локоны. Виктор жил с матерью, и от этого Клавдия еще больше волновалась.

С букетом цветов девушка замерла у порога.

– А Виктора нет дома! – всплеснула руками мать. – К нему одноклассница пришла, он с ней ушел. Да ты проходи, дочка, чайку попьем, я пирог испекла. А там, глядишь, и Виктор придет.

 Они долго пили чай. Клавдия слушала рассказ матери о детстве Виктора. А в виски бил вопрос: как он мог так с ней поступить?

 Клавдия вышла на улицу, когда уже стемнело. От обиды все кипело в ней. И тут девушка вспомнила про телеграфный бланк с адресом моряка.

«Раз он так со мной, я ему отвечу тем же…» – подумала Клавдия. Она тут же помчалась на телеграф и отправила теле- грамму с двумя заветными словами: «Я согласна».
Моряк приехал через два дня. Он был счастлив и не скрывал этого.

 Говорил, что любит, что встреча с Клавдией – это судьба, сразу предложил оформить отношения.

 Виктор звонил, умолял простить его, говорил, что просто пошел проводить одноклассницу, но Клавдия, обиженная до глубины души, уже готовилась к свадьбе.
 
 Геннадий, так звали моряка, оказался хорошим мужем. В наследство от отца ему достался небольшой домик в деревне. Приехав туда, Геннадий осмотрел ветхое жилье и решил построить новый дом. Строительное дело он знал хорошо. Еще до службы на флоте закончил техникум и курсы газоэлектросварщиков. С помощью двух братьев выстроил дом. И не одно дерево посадил, а целый сад. И детишек у них с Клавдией было четверо – три сына и дочь.

Геннадий не чурался никакой домашней работы, копался в огороде, привозил продукты, на кухне помогал и мясо жарил, и компоты закручивал.

Вечерами они сидели у камина, который муж сделал с помощью известного в деревне печника деда Евлампия. Клавдия распускала волосы, днем заплетенные в косу. Геннадий не сводил с нее восторженных глаз. Он любил ее, а она нередко ловила себя на мысли, что, несмотря на прожитые годы, любовь к Виктору не уходит из сердца, а тлеет, словно искра в остывшей золе.

Клавдия знала, что Виктор женился на той самой однокласснице, но через пять лет развелся. У них не было детей,  о которых Виктор мечтал. От тоски он стал выпивать, а после смерти матери и вовсе потерял интерес к жизни.

Однажды, приехав в город за справкой, Клавдия встретила его на улице и не узнала. Изношенное, в морщинах лицо, тусклый взгляд, беспросветная тоска в подернутых пеленой глазах.

– Ты у меня, как заноза в сердце, – злобно сказал Виктор, – и саднит, и болит, а вытащить не могу. Всю жизнь ты мне искалечила.

Он взял ее руку, бережно, как птенца, сжал в своих широких ладонях. Глаза влажно заблестели.

– Люблю тебя. Всю жизнь люблю, моя чужая жена! Клавдия ушла, не попрощавшись. Ей было жаль Виктора, жаль свою первую любовь, которую он перечеркнул. Но в том-то и есть секрет жизни: любовь не умирает, она кровоточит, но живет, приходит в сны и воспоминания, зовет вернуться даже тогда, когда это уже невозможно…

А тут случилось такое, что полностью перевернуло жизнь Клавдии. Умерла соседка, жившая через два дома. Сгорела от водки.

Пятилетний сынок покойной, ни весть от кого рожденный, остался сиротой. Его звали Авдей, а мальчишки на улице прилепили ему прозвище «Обмылок». Тонкий до прозрачности, он действительно напоминал затертый до основания кусочек мыла. Болезненный и слабый, всегда голодный, Авдей был молчалив и угрюм. Казалось, жизнь лишь чудом теплится в его худеньком тельце. При слове «детдом» Авдей вздрагивал, и его пронзительно синие глаза наполнялись такой болью, что вынести этот взгляд без слез было просто невозможно.

– Ни в какой детдом ты не пойдешь, – сказал Геннадий, усаживая мальчика к себе на колени, – у нас будешь жить! А тетю Клаву можешь уже сейчас мамой называть. Нашим пацанам и сестре младшим братом будешь.

Все хлопоты по усыновлению Геннадий взял на себя. Бегая по инстанциям, он даже не представлял себе, как непросто будет отогреть душу усыновленного малыша. Авдей был как затравленный зверек. При каждом прикосновении он вздрагивал и забирался под кровать.

- Тебя больше никто не будет обзывать, – говорил Геннадий, вытаскивая его оттуда, – братья в обиду не дадут, спортом вместе с ними будешь заниматься, в шахматы играть научишься, в футбол гонять, и на рыбалку пойдем. Ты только не раскисай, сынок! Ведь ты же – пусть маленький, но мужчина!

 Однажды, когда Авдей в очередной раз заболел, Клавдия сидела возле его кроватки всю ночь. Накладывая смоченные уксусом салфетки на пылающий лобик мальчика, она думала о том, что этот ребенок послан им свыше. Благодаря ему, она сумела по-настоящему разглядеть и понять своего мужа.

 Авдей закрыл, заклеил, замуровал трещину в их отношениях с Геннадием, которая образовалась еще перед свадьбой и все время таила в себе разрушительную силу. Сейчас она отдавала Авдею всю свою нерастраченную нежность, свою любовь, которой за все годы так и не сумела одарить Геннадия.

Клавдия почувствовала, как теплая рука мужа опустилась на ее плечо.

– Иди, поспи, я посижу с Авдюшей, – тихо сказал Геннадий.

Клавдия подняла на него покрасневшие от бессонницы глаза.

– Ему уже лучше, ты не волнуйся! Геннадий сел рядом.

– Скажи, Клава, ты ни разу за эти годы не пожалела, что тогда дала мне телеграмму? – спросил он.

– Золотой ты у меня мужик, Гена! – Клавдия обняла  мужа.

Было тихо. Только стрелки часов неумолимо отсчитывали время.