Балет

  В раннем детстве я ещё не всё понимала. Дали мне игрушку, я и играю. Не было тех вопросов, какие я задаю себе сейчас. Всё было, как в тумане: дом, люди, в том числе балет. И когда я пытаюсь что-то вспомнить, в голове шумят помехи – в основном радио, которое я слушала на ночь. В балет меня отвела бабушка, и было мне три с половиной года. Из этого времени я вспоминаю занятия в старшей группе, когда я – понимая и свою малость, и их значительность – прыгала с ними и играла в «море волнуется». Я не особо помню первую учительницу. Но вскоре пришла новая. Мне её не забыть.
 Я стою в балетном зале. Вокруг жуткий галдёж. Дети из моей группы бегают и визжат. И вдруг резко распахивается дверь и входит она, Нонна Викторовна. Стройная. Прямая осанка. Грозный взгляд. Медленными шагами она проходит на середину и громко говорит: «Я сделаю из вас балерин. Всю дурь выбью!»
 И начались занятия. Со мной рядом стояла девочка с подвязкой на шее, где лежал чеснок. Она выковыривала его и ела. А за дверью – когда она приоткрывалась – мама её махала кулаками, чтоб – не ела. А ей было всё равно, она успевала слушать учителя, смотреть на маму и есть. Чуть позже мы все перезнакомились и привыкли друг к другу.
У нас даже оказались два мальчика, это считалось большим достижением! Мне из всех занятий мечталось только об одном: встать на пуанты! Но мы были ещё слишком малы. Внизу дворца, где шли занятия, был маленький кафетерий. И как-то после уроков я попросила маму купить ром-бабу. Она не умещалась в ладони! Я хотела пошутить и раскрыла широко-широко рот, как будто смогу за один раз её съесть. А в это время из-за поворота появилась наша Нона Викторовна. Я чуть не подавилась и стала быстро-быстро выплёвывать всё изо рта, и тарелку отодвигать ближе к маме, у которой был другой интерес, и она ничего не увидела.
 Наша группа разрасталась и становилась похожей на оркестр. Дирижёром являлась, конечно же, Нона Викторовна, и имелись солисты. Две очень способные девочки. Обе Даши. Их хвалили после каждого упражнения. Особенно за шпагат! У меня идеально получилось только одно упражнение, и пока шла моя минута славы, и все смотрели на меня, я не удержалась в этой позе и рухнула лицом в ковёр. Было больно.
Я стою в конце, рядом с Лидой. Она не очень разговорчивая, но со мной делится разными познаниями. От неё я узнала о плоскостопии. И пока мы прижимаем на растяжке ноги к стене несчастных девочек, она успевает рассказать какую-нибудь историю. Все ненавидели тянуть поперечный шпагат. Надо было как можно ближе прижать раскинутые прямые ноги к стене, сидя перед ней. Все, кроме двух Даш, плакали. А Нона Викторовна очень любила сесть на меня сверху. Боль невыносимая.
Самый забойный наш танец был «Цыганочка!» Мне шёл пятый год. Нам сшили костюмы в воланах и оборках. А ещё мы били в бубен. А я забыла на концерте вдеть палец в петельку на юбке, чтобы высоко ею размахивать. Я не думаю, что из меня получилась настоящая цыганочка. Потому что я переживала не музыку, а свою забывчивость.