Остров. Часть 3. Глава 3

ЧАСТЬ III.

Глава 3.

    
Афины изнывали от обычной в это время года жары.  Отсюда, с полуденной высоты Акрополя, была отчетливо видна желтовато-сизая дымка, накрывшая столпившийся в котловине город.  Безветрие и дымы многочисленных труб, смрадные испарения и гарь изношенных автомобилей закрывали небо над городом.  Но даже здесь, наверху, небо уже потеряло свою яркую голубизну. Изнуренное солнцем оно казалось блеклым, выцветшим.
    
     Еще вчера, когда задание, данное Дику, обрекало его на тесное соседство с Тессой в течение нескольких дней, у нее мелькнула торжествующая мысль:

     - Ну, теперь-то тебе от меня не уйти.

Тогда же то ли в порыве минутного тщеславия, то ли повинуясь долгу, взятому на себя перед подругой, она позвонила в коттедж на горе, и сообщила, с кем полетит в Афины.  Прощаясь с Речел, Тесса довольно двусмысленно намекнула, что бы подруга ни придавала большого значения «мелким эпизодам».  В любом случае всерьез кружить голову Дику она не собиралась.

И вот теперь, стоя здесь на самом краю скального обрыва Акрополя, она ловила себя на том, что с трудом сдерживает раздражение.  Мальчишка, еще так недавно охотно шедший в сети, расставленные сестрой, вел себя с ней с бескорыстным братским целомудрием. Был заботлив и предупредителен, но абсолютно игнорировал до неприличия откровенные поползновения девушки.

     Тесса не сомневалась в своей опытности и в отсутствии Речел считала победу над лейтенантом неизбежной.  Это не было пустым самомнением.  Она, как, впрочем, и сестра знали случаи, когда мужчины не шли на поводу соблазна, но всегда для этих мужчин альтернативой был выбор между двумя поразительно похожими женщинами.  Случаев, что бы мужчина избежал ее чар, когда сестра не была соперницей, не было и уже устраиваясь в кресле летающей лодки, Тесса прикидывала свое поведение с Диком. Все было ясно, привычно и все пошло наперекосяк с первых же минут этой встречи.

     В салоне гидросамолета, не того большого, которым их доставили на остров в день после катастрофы, а небольшого и удивительно изящного, она оказалась одна.  И хотя Дик не раз выходил из пилотской кабины, заботливо снабжая пассажирку свежими журналами и газетами, сладостями и кофе, фруктами и сигаретами, обязанности штурмана неизбежно заставляли его возвращаться на свое место рядом с пилотом. 

Максимум, чего добилась девушка за часы полета, это была возможность посидеть в кресле штурмана и вынесенная уверенность в невозможности для нормальной женщины разобраться в этом ребусе из циферблатов, стрелок, рычажков и переключателей. После знакомства с кабиной, дверь в нее благосклонно не стали закрывать, и Тессу не раз обжигали привычно вожделеющие глаза пилотов.  Однако упрямый мальчишка, со своего места, ни разу не бросил на нее даже случайного взгляда, и лишь с невозмутимостью профессионального стюарда выполнял откровенные капризы красивой женщины.

     Встречавший их на катере в гавани Пирея грек сообщил, что самолет "Бритишэйрлайнс", на котором вылетает из Лондона мать, будет в Афинах только завтра после обеда и что для мисс забронирован номер в афинском отеле, недалеко от Акрополя. Надежда добиться своего появилась, когда Дик, снявший комбинезон и уже в мундире лейтенанта королевских ВВС, взялся за ручку ее чемодана, явно собираясь сопровождать ее в отель.  И хотя номера у них были разные, но находились рядом, и Тесса решила, что уж спать, то ему придется в ее постели.

     Вечер в ресторане, ужин и танцы, откровенное заигрывание, казалось, должны были растопить лед, однако добиться своего девушке не удалось.  Молодой человек проводил ее до номера и, несмотря на то, что давно пробило полночь, не отверг предложения зайти к ней.  Выпил рюмку «Метаксы» и спокойно следил за тем, как молодая женщина не спеша, ведет малозначащую беседу и готовится ко сну. С какой-то родственной безучастностью расстегивал ей непокорные застежки, подавал туалетные принадлежности и косметику.  Только тогда, когда намерение девушки раздеться донага стало явным, накинул ей халат на обнаженные плечи и направился к двери.

     - Ты куда?  - раздражение уже закипало, но она еще себя сдерживала.

     - Поздно. Во сколько тебя разбудить завтра?

     Девичья рука сжала его запястье, а голос, вдруг ставший низким и хрипловатым, почти молил:

     - Ты меня разбудишь, когда захочешь, если останешься со мной.

     В первый раз он опустил глаза. Сжал в своих ладонях ее руку, наклонился и поцеловал.

     - Красивая рука… Прости. Мне надо выспаться.

    Тесс задохнулась от ярости.  Руки непроизвольно сжались в кулаки, чтобы ударить, но он не стал дожидаться, и дверь за ним захлопнулась быстрее, чем ярость захлестнула ее сознание. Такого с ней еще не было никогда. Первый раз в жизни мужчина отказал ей в такой ситуации. Стакан коньяку пригасил ярость. Но замутненное усталостью и алкоголем сознание еще некоторое время перебирало варианты завтрашней мести, пока сон не умерил страсти.

***

     Разбудил ее настойчивый стук в дверь. Она вспомнила, что дверь не запиралась и натянула одеяло до подбородка.  Стучал Дик. Чисто выбритый, аккуратно причесанный и отутюженный он встал не менее двух часов назад.  Вчерашняя обида куда-то ушла и максимум, на что оказалась способна Тесс, было мстительное приказание юноше оставаться в номере, пока она будет вставать и собираться.  Ей хотелось, чтобы он лишний раз посмотрел на то, от чего отказался прошедшей ночью.  А может быть, где-то в глубине теплилась надежда наверстать упущенное в это утро. Но, в конце концов, его равнодушный взгляд пробудил забытое чувство стыда, и она убежала одеваться в ванную комнату. И только здесь на высоте Акрополя, где они коротали часы до прибытия самолета он попросил ее быть гидом. 

Очередной приступ раздражения вдруг сменился кристальной ясностью простой мысли, что поведение Дика и не могло быть иным.  Он просто оставался самим собой в любой ситуации. Ей опять, стало стыдно, и она решила извиниться:

- Прости Дик меня за мое поведение.  Но я, никогда не верила в то, что молодой мужчина может отказаться от того, от чего ты отказался вчера. Не рассказывай Речел!  Я ее искренне люблю и не хочу, чтобы у нее был повод к обиде.
    
     - Тесс. Я не хотел бы огорчать Речел и уже только поэтому не дам ей повода для тревоги.  А кроме того, я не святой и если бы все сложилось по-другому, я бы был горд называть тебя своей девушкой, но еще есть Лиз и хотя я для нее безразличен и у меня есть причины ей не доверять... Она... Она мне очень... нравилась... Но Речел добра ко мне, и я ей благодарен за все.  Кроме того, вы аристократки, а я не знатного происхождения и такая девушка, как Речел больше мне подходит. Впрочем, если бы здесь был мой брат, вы бы с ним быстро нашли общий язык. Он не любит сантиментов и ему наплевать на многое, что важно для меня.  Его будущее не простирается дальше следующей ночи.

     Мир был восстановлен.  Тесса отметила, что Дик впервые сказал о существовании брата, но не придала тогда этому особого значения.  Голова была занята другим, и она не смогла удержаться от игривой попытки подразнить юношу.  Взяв его под руку, она тесно прижалась грудью к его плечу, и он не мог не ощутить плотную   упругость возбужденной груди под тонкой тканью платья. Дик опять мужественно выдержал очередное испытание. К тому же, уже недалекое будущее подтвердило слова Дика - его брат действительно оказался «не святым».

     Самолет Британской государственной авиакомпании приземлился четверть часа назад, и пассажиров имело смысл дожидаться у стойки таможенного контроля.  Лейтенант принял официальный вид и напряженно всматривался в лица пассажиров.  Три грека, присланные мастным агентом Дуга, как охотничьи собаки крутили головами, ожидая распоряжения хозяина, а автомобили поджидали у выхода из аэропорта.

     Уже по выражению глаз Дика Тесс поняла, что он увидел мать и тут же лишний раз убедилась насколько она с сестрой на нее похожи. Рядом с матерью шли две пленительные юные девушки и мальчик лет двенадцати. Тесса почувствовала откровенную ревность, убедившись, что Дик не скрывает восхищения ее сестрами и не удержалась от язвительного замечания:
   
- Ну вот! Появились смазливые девчонки и молодому человеку старухи совсем не нужны.

    Дик не смог скрыть смущения и отвел глаза.

    - Твоя мать и сестры очень красивы.  Вообще вы все очень красивы. До встречи с вами я таких красивых женщин видел только в кино и в журналах.

     Но заминка была недолгой, мать увидела Тессу и замахала рукой. Таможенные формальности заняли немного времени, и дочь смогла представить своим родным лейтенанта Королевских Военно-воздушных Сил Ричарда Лесли.  Пока шустрые греки-помощники быстро навьючивали носильщиков довольно солидным багажом прибывших и загружали такси, Тессе пришлось рассказывать о состоянии Георга, однако только намекнув на событиях двухнедельной давности.

     Тесса исподволь наблюдала за Диком, а главное за поведением сестер. Старшая Маргарет делала вид, что не замечает лейтенанта, а младшая Вивьен с нескрываемым, еще детским самомнением или скорее любопытством, откровенно разглядывала молодого человека.  Дик старался казаться холодно официальным, однако не надо было быть слишком наблюдательным, чтобы заметить, что ему стоит большого труда отводить глаза от младших сестер.

     Маргарет считала себя совсем взрослой и старалась следовать этикету.  Вивьен же, как и Берти не спускала глаз с летчика. Поэтому, когда Дик предложил, что поедет на первой машине с основной частью багажа, Тесса охотно с ним согласилась, к тому же отправила с ним обрадованного брата.  Мать не возражала, понимая, что дочь хочет рассказать что-то не предназначенное для детских ушей.    

Дорога до ожидавшего их гидросамолета на такси, а за тем на катере заняла менее часа, и пока автомобиль создавал хотя бы относительное уединение, по крайней мере, шофер-грек делал вид, что не знает английского, Тесса смогла рассказать о ночной трагедии в море полнее.  Мать, хорошо знавшая старшую дочь, поняла, что есть что-то, о чем двойняшки скажут ей только с глаза на глаз и подробно расспрашивала только о Георге.

Все время полета до острова, больше говорили мать и сестры. Дик старался не мешать их разговору и еще до взлета предложил весь набор услуг и удобств, которые были в самолете. А увидев горящие любопытством глаза мальчика, и понимая, что женщинам надо выговориться, забрал его с собой в пилотскую кабину. Сестры не видели родных больше трех месяцев, и матери было, что рассказать Тессе.
    
     Маргарет окончила школу, но поступать в университет по совету матери не спешила.  Правда приехать в Грецию, как обычно, рассчитывали в сентябре, и болезнь Георга лишила младших дочерей двухнедельной поездки во Францию.  Теперь все зависело от состояния здоровья крестного.  В любом случае до конца сентября мать решила пробыть, как обычно, рядом со старым другом. Кроме того, Маргарет стала совсем взрослой и если Георг выздоровеет, она бы хотела совершить ее посвящение, этой осенью, здесь на островах, чтобы следующим летом она бы смогла помогать старшим сестрам.

     Собственно, это желание не было новостью для Тессы.  То, что Маргарет посвятят в этом году, было решено давно, и Георг обещал найти подходящего молодого человека.  И хотя в этот раз проводить обряд должны были Элизабет и Тесса, имя его он им не назвал.  Правда старшие сестры и мать уже давно занимались с младшими, и они знали не меньше чем двойняшки, когда вышли из пансиона. Однако то, что получили старшие дочери, видя отношения родителей, младшим полностью передать, было сложно.

Пока был жив отец, младшие девочки были слишком малы.  Война рано оторвала его от семьи.  Отец в сороковом ушел в армию и дома появлялся только на короткое время не регулярных отпусков. С войны он не вернулся. А поклонников, хотя недостатка в них у матери никогда не было, привлекать к семейным делам она не хотела и отважилась на это только с Томом, когда поняла, что разрыв с ним неизбежен.  По совету старого друга она пошла на то, чтобы использовать любовника для посвящения старших дочерей. А так как полной уверенности в его скромности не было, то Георг предложил ему выгодное дело на Ближнем Востоке, где он и сгинул бесследно во время арабо-еврейской войны в сорок девятом году.

     Маргарет, сознавала, что перед ней скоро откроют возможности, предоставленные узкому кругу друзей и помощников ее матери и Георга, и с нетерпением ждала этого, но проблемой становилась Вивьен, которая откровенно завидовала старшей сестре.  Физически   она была развита не хуже, однако ребяческие черты характера и оставшиеся два года школы делали вопрос о ее посвящении вместе со старшей сестрой для матери неприемлемым.

     Тесса видела, как Вивьен со слезами на глазах отвернулась к иллюминатору самолета, в очередной раз, убедившись в непреклонности матери.  Состояние сестры она хорошо понимала. В свое время она сама с нетерпением ждала того лета, когда мужчины стали послушными игрушками в  ее  руках.  Юная девушка уже чувствовала могущество своей красоты и по-детски стремилась им воспользоваться, не задумываясь об оборотной стороне жизни старших сестер.  Но говорить об этой, не слишком привлекательной, стороне их жизни, о постигшей их трагедии, с матерью в присутствии младших, Тесса не могла.

     Мягко приземлившийся самолет еще не успел остановиться в своем беге, когда Тесса увидела на краю взлетной полосы светлые платья Лиз и Речел.  Как неизменный спутник, рядом маячил Дуглас в летней морской форме и, несмотря на жару, с фуражкой на голове.  Сестра и подруга были в явно хорошем настроении, что сразу умерило тревожные мысли о состоянии Георга.  Дик еще не успел опустить из раскрытой двери самолета лесенку на бетон аэродрома, как подбежавшие Лиз и Речел на перебой сообщили прилетевшим, что состояние Георга резко улучшилось, и врачи не сомневаются в скором его выздоровлении.

Дуглас подошел только, когда в дверях самолета появилась мать. Она заметно успокоилась, услышав хорошие новости, и теперь внимательно вглядывалась в спокойное лицо Макдедли.

     - Вы тот  самый офицер,  что был с нашими девочками в ту ужасную ночь?

     Дуглас, не меняя выражения лица, вытянулся, по-военному отдавая честь:

     - Так точно, мэм. Коммандер Королевских военно-морских сил Дуглас Макдедли. Служба и превратности судьбы позволили, мне иметь счастье, познакомится с вами и вашими дочерями.

     Привычная улыбка скользнула по лицу матери и Тесса с долей злорадства подумала, что теперь Макдедли будет заметно сложнее, чем было с ее дочерями.  Но тот лучился доброжелательством, предлагая наиболее удобные варианты жилья для прибывшей семьи.

- Мэм.  На плоскогорье в это время года очень жарко, а  в доме, подготовленном для вас, и вашей семьи вам будет значительно удобней.  К тому же врачи обещают, что через несколько дней возможно будет перевезти больного в поселок на горе.  Для него также подготовлен коттедж рядом с вашим. А пока я обеспечу вас транспортом, и у вас не будет проблем с посещением госпиталя в любое удобное для вас время.

     Предложение было явно добросовестным, и мать была вынуждена пойти на компромисс:

     - Я благодарна вам за заботу. Однако зачем столько беспокойства. Тесса говорила, что в их доме есть свободные комнаты и пусть дети живут вместе с девочками. А я бы хотела эти дни провести вместе с Георгом.

     - Как вам будет угодно, - вынужденный принять ее условия, Дуг сделал еще одну попытку. - Палату для вас подготовят, но может быть вы отдохнете с дороги.

     - Нет, я хотела бы увидеть Георга.

Мать хотела быть рядом со старым другом и решительно настояла на этом. Единственно в чем она уступила увещеваниям коммандера было то, что младших детей оставили на попечение старших сестер. Мать стремилась в госпиталь, и ей пришлось уступить. 

    Собственно, посещение больного было не долгим. К нему врачи не пустили, сославшись на его очевидную слабость и стерильность помещения. А жесты через стекло реанимационной палаты быстро наскучили молодежи.  Да и мать хотела побыстрее расположиться в своей комнате, что бы соответствующим образом переодевшись попасть к постели старого друга.  Георг, заранее предупрежденный о гостях, был весел, и Тесса впервые за все эти дни почувствовала, что камень беспокойства за крестного свалился с сердца. 

Однако новое облачко тревоги набежало и стало беспокоить. Она впервые за эти дни вспомнила о долговязом канадце. Пока свои беды и заботы о Георге занимали мысли сестер, вспомнить о недавнем «приятеле» никому не приходило в голову. По крайней мере, с ней никто о нем не говорил. Непредвиденные обстоятельства внесли коррективы в их планы, и теперь необходимо было обсудить, что делать дальше. Тем более, что и Георг, и подруги оказались привязаны к острову еще недели на три-четыре.

Настроение подняло сообщение Дугласа, что Дика откомандировали в его распоряжение и ему приказано сопровождать гостей в любых их предприятиях в ближайшие дни.  Берти чуть не повис на шее лейтенанта от радости и как только узнал, что Дик, поведет автомобиль с гостями на гору, взгромоздился на сидение рядом с водителем.  Ребенок по возрасту испытывал явную симпатию к другому, в офицерской форме. А молодой человек с удовольствием возился с подростком.

     Тесса видела, что Речел, как и все довольна известием, но не заметить тени тревоги в ее глазах было не возможно. Сначала причину ее тревоги она искала в поведении младших сестер. Вивьен по-детски открыто заигрывала с молодым человеком и явно рассчитывала на ответное внимание.  Маргарет, хотя и пыталась сохранять «взрослую» невозмутимость, однако исподволь бросала взгляды в ту же сторону.  Потому, как Дик старательно избегал общения с юными красавицами, можно было предположить, что расчеты девчонок не беспочвенны. Правда, очень скоро стало понятно, что тревоги, мучившие подругу, явно имели другие причины.  Речел, казалось, терзал какой-то недуг.  Она забыла о юном любовнике, заметно осунулась и выглядела изможденной, но на все расспросы о своем состоянии говорила явную неправду.

     Впрочем, ближайшие дни показали, что и Дик не понимает, что происходит.  Он добросовестно проводил вечера в компании семейства де Гре и Речел, но как только старшие сестры отправляли младших в их комнаты на верху, начинал тяготиться странной холодностью любовницы.  Долго не задерживался и исчезал в темноте. Как правило, подруга напротив, стремилась как можно дольше оставаться с сестрами и долго не уходила ко сну. Казалось, она боится уединения, а когда приходило время расходиться, Речел стала запирать дверь в свою комнату. 

Происходящее тревоги у внимательных наблюдательниц вначале не вызывало, хотя Дик явно грустил.  Юноша был как всегда добродушен и благожелателен ко всем. По-приятельски предупредителен с Тессой и Лиз, корректен и внимателен с Маргарет и Вивьен, по-детски непосредственен с Берти. Явно тревожила его только холодность Речел, но и здесь он старался не выдавать своих чувств. 

У Тесс появилась надежда все-таки приручить упрямого мальчишку. Просто надо было попытаться сделать тоже, что совсем недавно сделала Речел. Конечно, грубый повтор с Диком явно бы не прошел, но она была уверена – дружеское участие и поддержка достаточно скоро привела бы его в ее постель.

Азарт, руководивший Тесс в Афинах, прошел, и она уже спокойно подходила к своим отношениям с молодым человеком. Она прекрасно понимала, что Дик был просто призом, который она не смогла завоевать в первом туре состязания, а поражений она не признавала, и борьба за него еще была впереди. К тому же и рыжеусый бабник оставил ее мысли. Впрочем, Тесс привычно не собиралась связывать себя какими-либо долгосрочными обязательствами. Она была уверена, что мужчин в будущем будет еще много и не только в играх, которые так любил ее крестный.   Правда, кроме всего прочего, подспудно она ловила себя на том, что Дик был из той категории ее «побед», где прерывать дальнейшие отношения ей бы не хотелось. Впервые она была уверена, что дружба с этим юношей имела цену сама по себе, тем более, если бы удалось привлечь его к делам «Жрецов». 

***

Без малого, неделю Дик безраздельно отдал своим друзьям и их близким. Он опять стал экскурсоводом и гостеприимным хозяином одновременно. Тесс не сомневалась, что Дик получил соответствующие инструкции от Макдедли, так как ей показалось, что теперь от них не скрывают ничего.  То, что гора таит обширные помещения военной базы, они понимали после встречи со следователем, но на эту тему лейтенант старался не распространяться. Однако он добросовестно показал коттеджи, в которых жили офицеры. Казарму и тренировочные залы отряда специального назначения, тренировки которого у озера девушки могли наблюдать регулярно. Помещение офицерского клуба, расположившегося именно в том особняке, через который они прошли в подземелья базы на встречу со следователем.

     Складывалось впечатление, что клуб начал работать
только после возвращения Тессы из Афин.  По крайней мере, Лиз и Речел утверждали, что ничего подобного до этого в нем не происходило. Темный и безжизненный особняк теперь каждый вечер искрился огнями.  Если не играл небольшой оркестр, то автоматическая радиола его с успехом заменяла, ну а кухня в ресторане была выше всяких похвал.  В результате проводить вечера там стало правилом. Однако Тесса чувствовала, что какой-то запрет останавливает не многочисленных посетителей от близкого знакомства с девушками. Хотя их наперебой приглашали на очередной танец, мужчины явно избегали близкого знакомства и давали уклончивые ответы на естественные в таких случаях вопросы.

     За дни, проведенные с Диком, девушки и мальчик узнали массу любопытных мест, скрывавшихся в скальных стенах кратера и потаенных кущах парка.  Побывали на, казалось недоступных, площадках и в таинственных пещерах отвесного конуса горы.  Опять прошли казематами разрушенной крепости и проехали все по той же железной дороге.

     Ангары с самолетами и прочая техника, уже однажды виденная, не интересовала двойняшек и их подругу, но младшие сестры хоть и явно скучали, но не хотели оставлять молодого человека. Берти же был просто заворожен видом металлических стервятников и нелепых бронированных чудовищ. Пока младшие осматривали военный хлам сестры и Речел провели время в обществе Георга и их матери.

Георг чувствовал себя хорошо и тяготился больничным затворничеством. Единственной отрадой для него была близость верной подруги и заверение врачей, что они не задержат его ни на час больше необходимого.

     Когда в госпитале, наконец, появились младшие сестры
и Берти, тревожно ожидавшая их Речел, что-то сказала Дику, и пара уединилась в одной из палат. О том, что произошло между ними в тот раз, никто из них никогда не рассказывал. Однако девушка вернулась с красными от слез глазами, а юноша выскочил из госпиталя и насуплено дожидался спутников в машине, под лучами нещадного в этот час дня солнца.

     Разрыв между любовниками был очевиден, и Тесса уже решила, что-теперь-то он от нее никуда не денется. Надо было лишь опять применить то, что с таким успехом до этого использовала Речел. Надо было утешить, приголубить и в результате прибрать мальчишку к рукам.

  Однако появился повод для новой тревоги. Игры младших сестер с Диком были достаточно бесхитростны и ее не тревожили, не тревожило и то, что лейтенант мог пойти на близость с ними. Девчонки были слишком неопытны, чтобы составить ей конкуренцию. По-настоящему встревожила ее
Лиз.   Тесса заметила в ее взгляде, устремленном на Дика, то выражение глаз, которое сделало ее рабом уже не одного мужчину.  Похоже, сестра решила закончить период своего вдовства, но ей надо было всерьез потрудиться, чтобы вернуть доверие юноши. Впрочем, все ее планы нарушило проведение или, что вернее, всемогущий Макдедли.

    Вечером лейтенант не пришел к ужину и появился только, когда загрустившая компания, начавшая собираться ко сну, была встревожена гулом приземлившегося на площадке перед коттеджами вертолета. Он опять был в военной форме и нервно теребил в руках летный шлем.

     - Я вынужден извиниться перед вами. Меня отправляют на задание. Я не мог улететь, не попрощавшись с вами со всеми. Берти не сердись, я обязательно покажу тебе все, что обещал, как только вернусь. – и, уже обращаясь  к  Речел,  произнес  фразу, очевидно понятную только им двоим. - Речел ты права.  Верность надо хранить несмотря ни на что.  Я благодарен тебе за то, что ты для меня сделала. Постарайся быть счастливой...

Тессе показалось, что он чего-то не договорил, скрывая спазм, подступивший к горлу.  Круто повернулся и через минуту нарастающий рев двигателей вертолета известил, что теперь он недосягаем ни для запоздалых оправданий, ни для новой любви.