Со мной так нельзя

Это бывает с теми, кого бьют и плакать не дают. Кого убедили, что чувства обиды, гнева и ярости делают очень-очень плохо тем, кто причинял им боль. Нет, не так. Я. Тем, кто причинял боль МНЕ. Меня убедили (и я сочла за лучшее забыть, как) в том, что обиду, гнев, ярость и ненависть возможно подавить, не причинив вреда ни себе, ни окружающим, а месть - это очень неприличное фуфуфу, которое полностью меня характеризует и ставит на одну доску с Салтычихой и Баторией.
От счастливого детства, в котором бьют и плакать не дают, остался у меня в горле невидимый миру гарпун с острыми крючками, которые ранят меня каждый раз, когда я испытывая гнев и ненависть, пытаюсь возвысить голос. Каждый раз, когда испытываю гнев и ненависть, моя собственная боль, собственная кровь останавливает меня, и я замолкаю, и снова вспоминаю, как обещала быть хорошей, не ранить своими чувствами "других людей" и никого не пугать.
Мне сказали, что если закрыться в комнате с опытной терапевткой, посадить на стул куколку вуду, назначить куколку ответственной за боль, обиду, гнев и ненависть, и высказать ей все, что накипело на патриархат вообще и мужчин в частности (не на всех, а только на тех, кто причинили вред лично мне), то и гнев, боль, обида и ненависть отпустят меня. И я заживу жизнью без боли, гнева, обиды и ненависти - с любимой работой, подругами, среди мисок свежей черешни и с попугаем серым жако, который у меня откуда-нибудь возьмется вместе с местом, где можно его содержать.
Так-то оно, может быть, и так, но откуда те, кто причиняли мне боль, поймут, что со мной так нельзя? Откуда поймут они, что нельзя так не только со мной, но и с любой женщиной на свете? не с любым человеком, а с любой женщиной, именно так.
Если я буду молчать, откуда они узнают, что с нами так нельзя?
Если они не верят в слова, а верят в силу, значит, должна быть сила. Если кому-то внезапно хватит слов, то пусть будут слова. главное - чтобы дошло.
Я не хочу доверять работу справедливости по отношению к женщинам богу мужчин, который сделает им айяяяй когда-нибудь потом, после смерти. У меня нет уверенности, что это сработает - и думаю, что все, кто когда-нибудь видели мужчин, согласятся со мной. Я не хочу доверять работу справедливости по отношению к женщинам государству - власть, законы и бесконечный ресурс лжи принадлежат мужчинам.
Я думаю о Богине, вот если бы она сделала работу справедливости, сделала так, чтобы все мужчины, которые принесли физический вред женщинам и остались безнаказанными, чтобы все эти мужчины исчезли, по возможности не нагружая нас заботами о похоронах. Я думаю о мире, которому станет незачем воевать, о законах, которые можно будет сделать современными и гуманными, о свободных дорогах, о чистых улицах, об историях насильников, убийц и предателей, которые выбросят на свалку истории вместе с нашей акакжелюбовью.
Я думаю, и гарпун в моем горле отзывается привычной болью. О том, что со мной так нельзя.