Случайный взгляд - 3

     Кто хоть раз в жизни наблюдал, как вылупляются из яиц птенцы, это таинство появления на свет новой жизни, тот начинает понимать, как хрупка эта жизнь. Сколько стараний проявляет Природа и сколько неожиданностей надо предусмотреть и избежать, чтоб эта зародившаяся жизнь смогла  выжить в этом, порою жестоком мире. Но, как же этому цыплёнку хочется вырваться из тесной скорлупы, хотя бы выглянуть, глотнуть свежего воздуха, распрямить лапки, крылышки, в конце концов пискнуть и потом услышать свой голос… И он упирается со всех своих крохотных сил, ломает стенки скорлупы, как река ломает лёд, чтобы наступило новое время отсчёта. Быть может всё только осложнится, но в то же время появится чувство свободы, когда и от тебя будет что-то зависеть. Можно самому попробовать на вкус эту жизнь. Холодно, страшно, но до чего же любопытно: что там, за пределами видимости, чем пахнет, можно ли с ним дружить?
     В детстве мне поручали следить за наседкой и вовремя уносить на печь проклёвывающегося птенца. Но надо было сперва обмануть маму-наседку, а то она так просто не позволит взять в руки ещё не до конца сбросившего с себя скорлупу, птенца. Курица может так больно клюнуть, что будет синяк, а то и до крови тело расклюёт, а главное страшно вызвать на себя гнев курицы. Вот я одной рукой бросаю перед её глазами несколько кукурузных зёрен, а другой рукой, со спины курицы пытаюсь выхватить цыплёнка. И бегом из сеней в хату, потом лезу на печь. Стою и смотрю как цыплёнок, мокрый ещё, вылазит из скорлупы, а помогать – не смей! Как бы неловким движением не повредить хрупкое тельце малыша. И жалко его, но видать такой закон Природы: всё живое в жизни должно само утвердиться, своими силами. И тут уже нет разницы, цыплёнок это или человек…

                ***
     Где-то в конце второй половины августа гуляла я в лесочке за дорогой. В один конец иду по протоптанной, хорошо мне известной тропинке, дохожу до широкого уже потемневшего пня. Достаю из кармана тряпочку, подстелю, чтоб не запачкаться, посижу минут пятнадцать и начинаю оглядываться: мне нужно решить – какой из трёх тропинок возвращаться обратно.
     В тот раз я пошла по такой тропинке, что сама её несколько раз теряла. Видимо по ней если и ходят люди, то очень редко. Заблудиться тут негде, зато большая вероятность увидеть нечто особенное, необычное. Вот, я пройду с десяток шагов, стану, затаюсь и прислушиваюсь, присматриваюсь.
     Совсем недалеко от пня отошла, слышу – впереди, мне навстречу топот, словно несколько собак бежит. Собак, которые в стае, я, честно говоря – боюсь. Поэтому остановилась, всматриваюсь, но никого впереди себя не вижу. И уже в нескольких шагах от поворота тропинки увидела большую ежиху, шедшую по тропинке мне навстречу. Я тут же сделала несколько шагов в сторону и спряталась за толстый ствол сосны. Мамаша прошла мимо меня, а за нею, не нарушая строй, прошествовали шестеро довольно таки больших ежат. До того времени я думала, что ежи тихоходы. Но тут я поняла, что если б мне вздумалось идти за ними следом, то они б меня явно уморили. Мне бы просто дыхания не хватило на такой теп движения. Однако смотреть на них со стороны – незабываемое зрелище.

                ***
     Когда вижу сидящего на скамейке старенького человека, честно говорю, смотрю и взгляд оторвать не могу. Самой уже седьмой десяток лет, но эти люди – особенные. Я не пытаюсь копаться в их прожитой жизни, это дело прошлых лет, когда каждый по-своему пытался быть счастливым. Теперь уже ничего нельзя изменить… Они простили всех своих обидчиков, да им уже, наверное, простили их ошибки. Всё стёрлось, даже из памяти. И вот, сидят они, притихшие, греются на солнышке, не встревая в сегодняшнюю суетную жизнь, готовые даже на самое худшее, хотя собственную смерть они давно уже не считают злом, они, как когда-то мой дедушка говорил: «Созревают», «Ждут своего часа». Этакие, безучастные свидетели нынешних дней. Они – это те люди, которые отдали свой ум и силы, чтоб нынешний мир был таким, каким мы его видим теперь. Они отдали всё, их даже мысленно упрекнуть я не в силах. Поклонилась бы, вот только не хочу отвлекать на себя их внимание, направленное вглубь себя. Они заслужили покой, пусть себе напоследок погреются на солнышке.
     Однажды, уже поздней осенью, шла я мимо сидящего на скамейке старичка. Смотрю, а у него на ладонях, одетых в тёплые варежки, спит, свернувшись клубочком, белочка. Старик смотрит на неё и видимо от умиления у него по щекам текут слёзы. Я прошла мимо, потом долго шла, оглядывалась, а он всё так же сидел, оберегая сон безобидного зверька.

                ***