Два в одном

               
     Детский писатель Анатолий Рыбакопф, допущенный секретным распоряжением по РСХА к архивам  " Анненербе ", очень скоро сошел с ума, лишь открыв первую попавшуюся папку, если быть точным и непредвзятым, поэтому был срочно заменен на Анатолия Вассермана, уже сумасшедшего по - полной, на всю башку идиота, штандартенфюрера СС, проходившего по ведомству под псевдонимом " Нутциге юде, граждане ". Сумасшествие Вассермана не прошло незаметным мимо архивариуса господина Египетского, того, что зубы козьей ножкой дергал и в рассуждении о постной пище оставался весьма недовольным социалистом, было доложено по инстанции с занесением в протокол и доносом преосвященному, отцу Опасному, более известному как Марат Гельман, пункт назначения - на х...й. И тут такое началось, что дрожала рука и мотив со стихом не сходился, потому я откушал буженины и пошел признаваться в любви единственной своей и ненаглядной, наконец - то бросившей тупить и обратившей свой круглый зад к страждущим, нам, стало быть. Это от уважения - " мы ". Так мы себя уважаем, что даже идя посрать мурлычем песню о Родине, с чего она начинается и какими циферками тайных счетов заканчивается, в промежуточном состоянии пребывая в перманентной войне со своим народом, вот ни х...я не понимающим насущных бед братьев - шайтанов, трахающих коз, гоняющих на " Геликах " и получающих финансирование в виде скромной дани от благодарного населения, дважды поставленного раком за последние двадцать лет, ибо иное решение вопроса именуется холокостом, бля.
     - Куда - то я не туда, - пробормотал я, перечитав получившееся. Какой, на хер, холокост ? Любой дурак знает, что не было этой шняги, валили жидков, это да, и чё ? А кого не валили за историю человеческой цивилизации, кого, я тебя, собака, спрашиваю.
     - Я не собака, - мяукнула моя кошка, вихляясь подходя к кровати. - Ты, в - натуре, все рамсы попутал от теннисистки своей, кошек от собак не отличаешь, мудила.
     - Это да, - согласился я тотчас, опасаясь неадекватных реакций столь жуткого зверька, одни уши чего стоят. - Она меня чуть с ума не свела. Знаешь, - закуривая говорил я, бросая слова прямо в меховую мордочку подруги, - она кайф вылавливает от издевательств над другими бабищами, играет на нервах и наблюдает за реакцией, а накернув всех, лыбится, как ни в чем ни бывало, еще и подмигивает, мол, видали, овцы ?
     - И чо они видали ? - Залезая мне на спину и топчась промурлыкала кошка. Аааж, ништяк. Массаж.
     - От х...я уши, - как обычно скромно подтвердил я ее догадки, умышленно невысказываемые. - Интервью Витухновской, тупой троллизм сестрички и три тонны кала от несогласных с парадигмом.
     - Чё пишешь ? - Поинтересовалась подруга, прекратив топтаться и свалившись на поясницу, ее приятная тяжесть согревала и наводила на мысли, готовые устремиться по привычной дорожке предательства и недостоверных инсинуаций.
     - Да об холокосте, - снова начал я вбивать в клавиатуру истину. - Задолбали гниды, жуют хрень какую - то, кости умучанных еврюг облизывают, пепел веют по закромам, а ведь, вот если по - чесноку, чего все дрищут, а я клал с прибором, любого, кто не еврей, спроси с глазу на глаз и такое услышишь. - Я понизил голос и говорил шепотом. - Да весь мир Адольфу свечки бы ставил, если б он эту нечисть окончательно накернул. Потом негров. Чурок. И всех по регламенту и ассортименту. Прикинь, - заорал я, разбудив кошку, она придремала на пояснице, пуская слюни мне на футболку, - выходишь ты вот на улицу и нет никого, тишь да гладь, благодать, в небе коршуны, в земле шахтеры, а людей - то и нету.
     - Вумат, - крикнула кошка и снова заснула.
     - А то, - бормотал я, уже ни к кому не обращаясь, колотя по клавиатуре, - идут такие человек и кошка по планете, шагают как хозяева, принимают дары от енотов и бурундуков, награждают наградами и поют песни. Придут к логическому концу и ахнут. Ах ! Вот это да !
     - Чего да - то ? - Проснулась кошка. Она сидела рядом, вылизывая хвост. - Орешь и орешь, спать не даешь.
     - Того, - передразнил я ее, переключая экран на фотку.
     - Е...ть, - вскричала кошка, падая с кровати. - Это кто ?
     - Мариана Кордоба, - прочел я по слогам, окая и улыбаясь. - Не Бэйли Джей, а Мариана.
     - В любви пойдешь признаваться ? - Хихикнула кошка, залезая обратно на одеяло.
     - Уже, - потрепал я ее по головенке, мягкой и пушистой. - Щас вот историю подгоню.
                История. Подарок для моей возлюбленной Mariana Cordoba
     Зае...сь, короче. Хотя, тут длиннее, а не короче, но прекрасно, может, я и на всю башку, но лучше, чем два в одном - три в одном. А три - это Труа, город и родина всякого любящего трубадура, а любовь стоит того, чтобы жить и умирать, спать и срать, жрать и смотреть в синее небо, всего она стоит, не стоя ни копейки и ни цента, если у тебя, стоит, конечно, а когда стояка нету, то и сказочки тошнотные, херня какая - то получается, а когда прет - херня в кубе, как вот прямо сейчас.
     Это присказка была, присказки перед историей называются бесписьменной эрой человечества, любимая моя Мариана, ну, там, наскальная байда, граффити, радио " Свобода ", от х...я уши. Посему отринув, начну историю.
     Исторический период бессознательного завершился, как известно, шестнадцать лет назад, с приходом абцуга, время умерло и начался эпохальный период идиотического маразма, глубоко осмысленного, далеко посланного, положенного с прибором, пропитавшего сознанием полнейшего ахуя и безнадеги всех. Все сидели и курили. Начинался новый день. В общем, Мариана, все умерли, но перед смертью успели проголосовать по пять раз каждый за Владимир Владимирыча, а кто за него не голосовал, все равно за него голосовал. В истории нет морали, но тут будет, чисто эксклюзив по причине восторга. " Только атомной бомбой, бля, и то - вряд ли. От атомного взрыва все погибнут, кроме него, будет он пришельцам газ торговать и жизни учить неразумных, подсказывая забытые слова неизвестного языка, зная, как надо и за всю ху...ню. " Вторая мораль : " Да ну на х...й и козлика, и отчизну его сраную, сваливать, пока ноги не отвалились ". Ждешь третью мораль ? Зря. Будет не третья мораль, а двойная фальсификация. Не так все оно было, вообще никак не было, а если и было, то х...й знает как да и по хер всем, если честно.
    Вот такая история получилась, двойная.