Кроткая

Кроткая
- На каждую кастрюлю своя крышка найдётся, - поучала дочку Шура. – Не торопи счастье, Райка, оно в срок придёт. Жди.
Сама Александра слабо верила в то, что говорила. А что делать? Девчонка выросла, школу заканчивает. Возраст такой, что нужен глаз да глаз. По себе знала: мужик на бабье тело падкий, а чтоб жениться - не спешит. Весь свой век горбатилась санитаркой и прижила дочку к тридцати пяти то ли от доктора Ивана Ивановича, то ли от Василия Антоновича, лежавшего с грыжей. А Раиска выдалась девкой дебелой.  Рослая, ноги полные с круглыми коленками, черты лица крупные и чёрные волосы до того густые, что иной раз и гребень ломался, как причёсывалась. Всё бы ничего, да Раечка с малолетства заикалась, особенно, когда волновалась. Шура таскала её по врачам, но безрезультатно. Девчонка продолжала тянуть звуки, словно те прыгали по кочкам.  В школе прозвали её «дефективной» и сторонились. Прилежностью девочка не отличалась и тянулась на тройки. Недостаток Раечки  наложил отпечаток на характер. Росла она кроткой, покладистой, безответной. Со всеми соглашалась, ничего не требовала, старалась быть незаметной. Когда же к ней обращались, терялась, краснела и ещё сильней заикалась.
Горбатый старый дом в два этажа заблудился в одном из переулков района, отдалённого от центра. Все прелести коммуналки Раечка открыла для себя с малолетства. Из коридора вход в тёмную без  окон общую  кухню, куда выходили  три двери. Она с матерью ютилась в десятиметровой комнатушке. Рядом - комната двух сестёр Корсаковых, одиноких пенсионерок, которых прозвали Корсачками.  В двухкомнатной проживала семья Щупак.  Сюда, на второй этаж, вела лестница, находившаяся на улице. 
       Лёнька Щупак, старший из братьев, стал первым мужчиной Раисы.   Был  он старше на два года и ждал повестку из военкомата. Имел определённый опыт в сердечных делах и славу лихого парня.  Приметив однажды вечером, что Рая идёт выбрасывать мусор, воспользовался случаем и подкараулил девчонку, возвращавшуюся с заднего двора, где стояли мусорные баки. Она не успела опомниться, как оказалась в сарае Щупаков. Пахло сухими досками, клеем и куриным помётом. Лучи заходящего солнца отражались в маленьком оконце над дверью, которую Лёнька запер на крючок. Толкнув Раю на топчан с тряпьём, парень велел  молчать. Одуревшая с перепугу  девчонка и не думала кричать. Она сразу поняла, что сейчас произойдёт, и только по-щенячьи скулила от боли и страха. От  Лёньки воняло колбасой и потом. Её чуть не вырвало. Когда всё закончилось, он подтянул спортивные штаны и, довольно хохотнув, сказал:
- А ты ничего. Ладная. Мамке не говори. Я тебе платье подарю.
 И, действительно, подарил платье, как после оказалось, из квартиры докторши-стоматолога, куда они залезли с братом. Кража наделала в городе шуму. Парни вынесли всё золото, норковую шубу и магнитофон.  На сей раз  Щупакам  сошло с рук. Мамке Раечка сказала, что платье как малообеспеченной подарил родительский комитет класса.
После школы Раиса никуда не поступила и не могла найти работу. Девчонку-заику с троечным аттестатом брать не хотели. Рая скучала, а Шура злилась и упрекала:
- Долго мне ещё тащить тебя на своём горбу, кобылу здоровенную?
- Замуж пой-ду-у, хоть бы за-за Лё-оньку!
- За Лёньку! Как же! Забрали Лёньку вчера. И брата его забрали. Тюрьма ему вместо армии. Проворовались, сволочи. Срок светит и немалый. Говорят, прибили кого-то…
Рая устроилась почтальоном, таскала тяжёлую сумку и радовалась, что есть своя копейка и мать не попрекает.
Гоша Корсаков обожал сюрпризы и свалился на тётушек как снег на голову.  Бывал у них только в детстве, последний раз, когда закончил школу.  Женился в тридцать, в качестве приданого получил тестя со связями.  Из каждой поездки по делам службы за ним тянулся шлейф приятных воспоминаний.
- Где у вас можно помыть руки? – спросил он после охов и вздохов тётушек.
- На кухне, - хором ответили те.
Рая вернулась с работы. Плечи ныли от тяжёлой сумки. По дороге домой она прикупила солёной килечки. Сейчас отварит картошечки…  Из квартиры напротив вышел высокий зеленоглазый брюнет, увидев её, поздоровался:
- Добрый вечер.
Рая собралась ответить, но раздумала, просто кивнула и исчезла за дверью.
- Чёрт! Да это же Райка! Вот это да! Ну и деваха вымахала! – Гоша развеселился. Он помнил её семилетней девчушкой, стеснительной, замкнутой. Поистине гадкий утёнок превратился в лебедя. И с этим лебедем стоит познакомиться поближе. Он назовётся Жоржем. Звучит солидно.
Рая не находила себе места. Она влюбилась. Почти две недели длилось сумасшедшее счастье. Началось оно, как только Раечка увидела его на общей кухне при свете электрической лампочки.
- Жорж, - представился мужчина. – А ты Рая? Помнишь, приезжал к тётушкам?
Она не помнила. Маленькой была, в куклы играла. Сейчас этот большой красивый мужчина лежал рядом и глубоко дышал во сне. Раечка поёжилась. Ветерок выдул пузырём шторы на окне. Она обвела взглядом скромную обстановку гостиничного номера. Вот бы остаться здесь с ним навсегда! Грудь Жоржа, поросшая тёмными волосками, мерно поднималась и опускалась. Она прижалась губами к этим волоскам, вдыхая запах мужского тела. Как мило он называл её: чУдная, чУдная! И он чУдный! Сказал, что разводится с женой. Нет, разлучницей она не станет. Вот Жорж разведётся, тогда…  Было сладко и страшно думать о будущем. Неужели дождалась счастья? Как приятно думать! В мыслях слова текут ручейком. Проклятое заикание! Она, конечно, старается больше молчать, а когда говорит, он улыбается и восклицает:
- Как славно у тебя выходит!
Никто до него не говорил таких слов. Только смеялись. Как он великодушен!
Приближался день отъезда. Рая ждала. Гордость не позволяла напомнить любовнику о его обещаниях. А Жорж молчал. Вечером, накануне отъезда, он обнял Раечку и сказал:
- Радость моя, завтра приду к тётушкам попрощаться, ты не выходи. Ну, сама понимаешь…  Я потом к тебе загляну.
- А ка-ак же?.. – начала было она, но осеклась. Интуиция подсказала: молчи. Он так и не  простился с ней.
Роды были сложными, но девочка родилась крепенькой. В наследство от Жоржа ей достались огромные зелёные глаза. Раечка души в ней не чаяла, а Шура с удовольствием подчёркивала:
- Вылитая Корсачка! Старухи слепые что ли? А может, дуры?
Сами же сёстры, сидя на лестничной скамейке, решали, от кого ребёнок:
- От Серёги-электрика.  Помнишь,  менял проводку у Щупаков?
- Скорее от Михалыча, что телеграммы разносит.
Раечка назвала дочку Евой. Ева росла умненькой, сообразительной и, что особенно радовало, совсем не заикалась.  Шура вышла на пенсию, Раиса по-прежнему разносила почту, а Ева пошла в первый класс.
Неожиданное событие всколыхнуло привычную жизнь: разбирая почту, Рая обнаружила конверт, на котором стоял её адрес, и фамилия была тоже её. Писал зэк из колонии. Длинное высокопарное приветствие, комплименты в адрес Раечки, о которой наслышан от товарища, сетования на свою судьбу и одиночество. В конце предложение продолжить переписку, чтоб ближе познакомиться:
- … и кто знает, может быть, нам суждено…   Срок мой кончается…
Раечка была в смятении.  С одной стороны, зэк (этого ещё не хватало). С другой – реальная возможность покончить с одиночеством и создать полноценную семью. А ведь дело идёт к сорока. После долгих колебаний и бессонных ночей она ответила ему, и завязалась переписка. Раечка посвежела, похорошела, словно влезла в новую кожу. Появилась цель: встреча с сердечным другом. А тот писал, что это возможно, надо только найти человечка, который поможет. И Раечка нашла. Она обратилась к следователю Дмитриеву, которому долгие годы носила газеты и журналы. Тот немного поупирался, но похлопотал. И Раечка начала готовиться к поездке.
Василий Непомнящий, вор-рецидивист со стажем, тоже готовился к встрече. Вообще-то, ради забавы он вёл переписку ещё с двумя женщинами, у которых намерен был перекантоваться, выйдя на волю. Получая от них письма, тут же показывал  дружку, Лёньке Щупаку с погонялом Щуп.
 Однажды  Лёнька  с кривой улыбочкой сказал:
- У меня на воле есть такая краля, что твои бабы в подмётки не годятся. Только тебе она не по зубам. Красивая – сил нет. Фигура высшей пробы.
 Василий тут же загорелся.
- Спорим, налажу переписку с твоей кралей,  месяца через два прикатит ко  мне.
- А давай! – согласился  Щуп.
Рая сидела в комнате для свиданий. Ожидая, когда приведут Василия, разложила гостинцы на столе и рассматривала обстановку. Он писал, что боится не понравиться, что вовсе не красавец. Но разве может не понравиться человек, пишущий так трогательно: «Здравствуйте, великодушная Раиса! Страшно подумать, вдруг больше не напишете. Эта мысль гложет мне сердце, а оно уже принадлежит Вам, Раечка!..»
 Он оказался плотным, среднего роста, треугольники залысин удлиняли лоб, из-под широких сросшихся на переносице бровей резанул острый взгляд глубоко посаженных глаз, длинный костистый нос съезжал к тонким еле обозначенным губам. 
- Вот и свиделись, великодушная Раиса, - сказал Василий и криво ухмыльнулся.
Рая совсем потерялась и боялась сказать слово.
- Да-да, - выдавила из себя.
- Значит, приехала, - сказал он и присел к столу. – Жратвы навезла вкусной. Сигареты. Всё, как полагается.
Зэк в упор посмотрел на неё, и Рая закивала головой. Василий протянул руку, ободряюще потрепал по плечу.
- Чё молчишь? Не боись. Знаю, что заикаешься. Мне по фиг.
Взгляд  упёрся в Раечкины коленки. Она потянула короткую юбку, пытаясь их прикрыть.
- Скромная. Правду говорил Лёнька, красивая. Замуж за меня пойдёшь? – его глаза откровенно смеялись, а уголки губ нервно подёргивались.
- Я не-е знаю, - произнесла Раечка.
- Так знай! – он вдруг заговорил зло и быстро. – Скажу тебе всю правду, а ты решай. Сорок пять мне, а жизни не видел. Три ходки. Разбой, грабёж, тяжкие телесные…. Короче, полжизни по колониям. Знаешь, как всё задолбало. Братва дурачится, бабам письма пишет. Вот и я… это самое… - он помолчал и продолжил уже  спокойнее: - … короче, переписываюсь ещё с двумя. Одна тоже приезжала…  переспали…  Уезжай! Тебя не трону. Похожа ты на мою сеструху Надьку. Так же мается одна с дитём.- Василий постучал в дверь и крикнул:- Свидание закончено! Уводите!
 Раечка тряслась в холодном автобусе. Слёз не было, а на душе пусто и темно, как в старом засохшем колодце.
Когда на участке, который обслуживала Раиса, началась стройка, ей пришлось туда тоже таскать корреспонденцию. Они встретились  в бытовке, длинном вагончике, стоящем на бетонной плите. Прораб Михаил Лопата заинтересовался статной молодой особой и старался каждый раз попадаться ей на глаза. Рае тоже приглянулся синеглазый молодой человек с большими натруженными руками.  Стали встречаться. Его не смущало, что у Раечки ребёнок, престарелая мать, а на её заикание и вовсе не обращал внимания. Раечка вела Мишу впервые домой, чтобы познакомить с мамой. На скамейке  лестничной площадки сидели, подобно воронам на шесте, две старухи и сверлили его взглядом. Миша споткнулся и чуть не упал. Рая взяла его под руку.
- Похоже, этот задержится, - сказала одна из Корсачек, а вторая кивнула утвердительно.
И Михаил однажды остался. Расписались тихо. В комнатке стало теснее. Новобрачным устроили  уголок, отгородив кровать шкафом и занавеской.  В глазах Раисы плескалось бабье счастье. Она любила, проснувшись, положить голову на грудь мужа, слушать сильные удары сердца.  Ева приняла Мишу с потрохами, но отцом не называла. Он отвечал заботой и вниманием. Раиса смотрела на повзрослевшую дочь и радовалась. Даст Бог, ей улыбнётся счастье.  Еве исполнилось пятнадцать. Она вошла в пору, когда девичья красота подобна бутону, готовому раскрыться. Рая переживала. Как уберечь от грязных лап, способных сорвать этот неокрепший цветок. Слишком горек был собственный опыт. «Нет, душного сарая с топчаном у Евы не будет!»
Рая пекла пирог с рисом и яйцом.  Поставив противень в духовку, она  выглянула в окно. Фонари мягким светом освещали опустевшую улицу.  Плавно кружась в прощальном танце, на землю спускались снежинки. Михаил возился с пылесосом. Рая не находила себе места. Да, класс готовится к Новому году. Но не до ночи пропадать в школе!
- Ми-и-иша, при-и-гляди за духо- о-вкой. Я ско-о-ро.
Она заметила их у самой школы. Два здоровенных парня тянули Еву каждый в свою сторону, девушка отчаянно сопротивлялась.
- Оставь меня! Пусти, дурак! – Ева вырвалась из рук одного, но второй держал крепко.
- Мы так не договаривались, - крикнул он.
Недолго думая, Рая схватила кусок льда, лежавший на обочине расчищенного тротуара, и, подскочив к парню, со всей силы ударила по голове.
- Отпусти её! Не дам! Не позволю! Я мать! Режь меня!
Парни растерянно смотрели и молчали.
- Мам, что ты! Это же Витька и Сашка из нашего класса!
- Тёть Рая, мы шутим. Ева обещала, что я сегодня буду её провожать, - сказал парень, потирая голову. Другой молча топтался на месте.
- Мам, ты что, больше не заикаешься? – изумилась девочка.
Рая расплакалась.
- Дядя Миша, успокойте маму, - обратилась Ева к подошедшему отчиму.
- Идёмте к нам чай пить, - утирала слёзы Рая. – У меня и пирог…  кажется, сгорел…
- Спас я твой пирог! Спас! – улыбнулся Михаил.