3 Косой разум. Пирамида. Гибель Пелевина

- Откуда это? – вымолвил он наконец, не отрывая взора от пирамиды.
- Вот, и я думаю: откуда? – раздраженно сказал Миша - Никаких следов, какой-либо цивилизации здесь быть не может.  Но сразу после материализации, когда я вышел на этот балкон увидел на месте нашей замечательной Убыхской горы эту вышиванку, то заподозрил, (и сейчас подозреваю), что это какой-то сбой внутри  пространства игр. Потом я занимался наладкой «Губернатора» и «Вора», - в последней игре  вы меня видели в ПНД.
- Кстати, о каком воре говорит Нюха с такой симпатией? Не о тебе ли?
- Был и этот грех. Лично меня она знает как персонажа игры. Ей неведомо. что уважаемый ею матерый зек, который глушит чифир  и гроссмейстер игр - одно и то же лицо. 
- А почему бы нам не исследовать это сооружение? – сказал Николай.
- Друзья, вы говорите,  она обитаема? – Николай, вскинув лицо вверх, обернулся к шарам и орлу.
- Да, - в один голос подтвердили Бородач и «газарики»– внутри у нее есть полости.
- Видите ли,  -  серьезный помидорный аромат заструился из главного, среднего,  шара ваша планета, как, впрочем, и на многие другие,  для нас –«планета бурь».  Ваш ветер разрывает нас на части. И только в пещерах Земли или в хорошо защищенных, слабо вентилируемых помещениях, например в подвалах зданий,  разумные сущности нашей цивилизации чувствуют себя в относительной безопасности.    Поэтому  долететь до пирамиды без защиты, без шаров. Мы не сможем.
- Может быть, одного из ваших агентов  к пирамиде смогу донести я? – предположил Бородач и расправил крылья. 
- Нужна какая-то емкость, полость. пробирка…  -  предположил  Миша.
- Колба – добавил Николай.
 Дмитрий Григорьевич кивнул, и сощурившись, стал всматриваться в узор на грани  пирамиды.
- А вы не видели кто там, внутри обитает?
- Видели каких-то ребят в цивильной одежде в светлых брюках, упитанные.  Затем в перьях,.. Одни из них переоделись в индейцев майя,  другие -  в египтян.  Потом произошел скандал, и  между «индейцами» и «египтянами» дело дошло до драки. 
- Послушай, Николай, - сказал Дмитрий Григорьевич – а ведь. мы загуляли. Пока мы по дурдому, по башням путешествуем, там, в «Чешском», может быть, нашему американцу Нюра всю физиономию  расцарапала. Наверно,  тебе надо остаться здесь, а я ненадолго сгоняю в наш мир. Гляну, что там эти молодые. Да хоть, старухе позвоню, предупрежу, что задерживаюсь.
- Подождите! Возьмите и меня!  - вскричал магистр Миша.
- Так, а мозги твои, говоришь, не дают тебе возможности перемешаться.
- Ничего, если вы сделали  устройство по чертежам Корявцева, то оно должно быть более мощным, чем наше!– Миша был возбужден, - было видно, его пугала опасность навсегда остаться в изрядно надоевшей ему зоне игр.
- Ну. что будем делать?- вздохнул Дмитрий Григорьевич и обернулся к Николаю.
- Э-э… Михаил, видишь ли, нам стоило большого труда вступить в контакт с Минипигсом. Мы выцепили его, когда он пребывал в обществе чиновников и успешных  предпринимателей города Убежден, за нами следили.  Исчезли мы из компании Минипигса и Нюрочки  случайно и мгновенно.  Там переполох: ФСБ, менты…   Чуешь. Магистр?
- Да ведь,  на этом устройстве можно регулировать  параметры возвращения!
- А действительно мы, ведь, вечером седели,  а сейчас полдень...  – как всегда, задумчиво сказал Дмитрий Григорьевич. - А какое сегодня число?
- Двенадцатое июля.
- О! А мы из августа сюда добрались.
- Вот видите! Вы не беспокойтесь.  Сами-то вы вернетесь в то же место и в тот час, откуда прибыли.  Прибор должен настраиваться. А меня где-нибудь на объездной дороге ссадите, неделей раньше.   Пожалуйста!  Меня уже заколебали эти игры!
- Да пойми, мы бы -  Дмитрий Григорьевич повысил голос -  тебя забрали с удовольствием, хоть на совсем, но вдруг вновь случится еще один сбой. И ваши коньки золотые, не приведи Бог, тоже сбой дадут. Надо разобраться, что к чему,  хотя бы с пирамидой. А ну, как она переместится и в нашу реальность и в нашу Убышку превратиться?   Целый район с жителями окажется замурованным.
- Да я же вернусь сюда! Обратно!
- О, Аллах!  - простонал Николай - у мира осталась одна надежда, - это ты.  Не можешь потерпеть денек-другой.  Ну, ты в армии служил, друже? Когда есть задача, есть приказ, и его нельзя не выполнить, не смотря даже на то, что шлангануть все мы не прочь.
- Да, я все понимаю! Говорю, вернусь! Отвечаю. Ну, давайте, я  с вами вместе, на объездной  или где-нибудь на горе Пикет. Я только по мобильнику позвоню, и обратно! Отсюда мобильная связь не действует.   Ну, ребята! В натуре, блин!
Михаил даже подпрыгивал от страсти. Было видно, возможность вернуться в исходную, родную, реальность так возбудила Великого магистра, так вскружила ему голову, что он забыл и об интриге с нано-ботами в шницеле, и даже о стоявшей перед его глазами пирамиде, с какими-то злоумышленниками в ее каменном чреве.   
- Ну, что делать будем? – тихо спросил Николая  Дмитрий Григорьевич.
- Не знаю, твоя машинка – тебе решать. Конечно, можем пообещать,  открыточку его родне черкнуть, если что… «Так, мол, и так»…
- Открыточку?... Ладно, пускай  пообщается с родней, проверим его на надежность. На Пикете десять минут тебе хватит? 
- Пятнадцать!
- Хрен с тобой, - пятнадцать. Что это так лимоном потянуло, кисло? А это вы, газовые друзья.
- Нам показалось – ответили газарики из самого большого шара в тонах лимона Меера и сушеной хурмы – вы близки к конфликту с магистром,  отсюда и лимонный запах, - мы обеспокоились...
- Для меня этот взрыв эмоций у Миши тоже был неожиданностью. – заметил Бородач, повернул голову к горам, устремил орлиный взор к  дальним сизым вершинам в полуденном мареве, таким же родным для него за несколько тысячилетий до нашей эры, как родными для гроссмейстера были эти же самые горы в начале ХХI века, словно объясняя самому себе, отчего так разволновался страстно соскучившийся по своим временам магистр.
- Но прежде, я предлагаю зайти в кабинет.  – серьёзно и внушительно сказал Николай - и там, в тени прохладе, обсудить план дальнейших действий. Заодно, Дмитрий Григорьевич, машинку магистру в общих чертах продемонстрируешь, если, конечно, найдешь нужным.
- Ну, если в общих чертах, то покажем… - согласился Дмитрий Григорьевич.
 Все двинулись обратно в кабинет. Вошли, расселись  в  креслах.  Газарики в своих шарах  повисли под потолком. Орел, влетевший с громким хлопом и посвистом крыл, увенчал сбою голову мраморного полярника. Дмитрий Григорьевич показывал Михаилу свой агрегат, установив машинку на письменном столе.  Николай, не будучи технарем,  дабы не заскучать, предложил Бородачу  и газарикам обдумать, как провести разведку внутри пирамиды.
-  Да что возьму в клюв колбочку с порцией газовых разведчиков, подлечу к одному из  входов, - там из целых три, я видел, - и вперед!
- Сейчас, мы должны ненадолго отвлечься, .- вновь обдав, присутствующих волною аромата зеленых помидоров  сказали газарики - что бы вернуться к этому вопросу. 
- Так, друг мой, а где расположены входы в пирамиду, в верху, в средней части или у основания?
- Так и там, и там, и у основания, и… что это с ними?
Орел удивленно вскинул голову к потолку.  Один из шаров поменьше из почти прозрачного сделался непроницаемо матовым, затем фиолетовым. Еще через минуту стал медленно краснеть, переходя от темно-вишневого к малиновому бордовому, заалел, засветился оранжевым, и, наконец, стал тихо остывать, постепенно окрашиваясь в розовый цвет.
Эти метаморфозы даже магистра и Дмитрия Григорьевича, колдовавших над прибором Корявцева, заставили поднять взоры вверх.
- Что такое? – спросил Дмитрий Григорьевич.
- В первый раз вижу подобное. – с недоумением покачал головой  Миша.
- Сейчас вы все поймете.  -  быстро, что бы не  оторваться от важного дела, ответили газарики. 
На поверхности шара, менявшего цвет, начал вращаться кружок. Шар оторвался от потолка, облетел полукруг и замер перед главным шаром, у которого на боку тоже закружилось колечко.  Вертящиеся кружки замерли один против другого и превратились в отверстия. Из отверстия все еще розового, но заметно побледневшего малого шара вылетела  большая бледно-розовая сосиска и  внырнула в аккуратную дыру головного шара. Оттуда послышался легкий завывающий гул.
У всех присутствующих, включая орла, не осталось сомнений: они наблюдают акт, необходимый для размножения газовых форм жизни.  Однако в следующую минуту сосиска вылетела из большого шара и зависла над мраморным агрономом, возвышавшимся над мощным саркофагом со вторым компьютером. 
И вновь пахнуло зелеными томатами. Газарики заговорили.
- Мы сделали подходящую прочную влагостойкую  капсулу. Это лучше пробирок и колб. К тому же капсулу удобнее будет нести  нашему уважаемому Бородачу. Капсула снабжена шлюзами и клапанами.
- Век живи – век учись.  – заметил Дмитрий Григорьевич.   
- Простите, а я подумал,  что у вас тут был какой-то газовый интим.
- Нет, никакого интима. Хотя для жизни, проявляющейся в твердом  агрегатном состоянии действительно похоже... Продолжу, почтенный Бородач в  клюве, или привязав веревочкой  за лапу,  и, буксируя таким образом капсулу,  доставит ее к отверстию вентиляционной шахты пирамиды, возле верхнего входа.  Через это отверстие наши разведчики влетят вовнутрь.      
-  Отлично! – вскричал Михаил, и обернувшись к Дмитрию Григорьевичу, кивнул на машинку – Ну, здесь все понятно; двухканальный блок. 
- Да, двухканальный. Ну, тут по сетке…
- По секундомеру…
Было видно, что оба нашли решение,  беспокоившей их задачи, и спешили это друг другу подтвердить.
Николая это стало раздражать. Он поднял голову к шарам и орлу. 
- Когда вы думаете идти в разведку, ночью?
-  В сумерках. - ответили газарики. 
- А то я же не филин, что бы ночью.  – усмехнулся Бородач – есть один знакомый красный филин, живет на той горе, - орел указал крылом на Север - но его долго придется уговаривать.
- Ну, что вы возвращаетесь? – Николай достал сигарету и зажигалку, встал с кресла и направился на веранду.
- Мишу – ответил Дмитрий Григорьевич .   -  верну через пятнадцать минут. Потом в «Чешское пиво» - еще минут пятнадцать-двадцать. То есть всего – полчаса или минут сорок, максимум час.  Постараюсь приволочь сюда Минипигса,  Анку, за Правдоподобных не обещаю, хотя конечно, хорошо бы и его вместе с кишечником сюда.
- Да, еще месяц назад, – рассмеялся Миша магистр – только месяц, - хомо-пускатели и золотые брелоки-блокираторы казались мне чем-то сверх-технологичным, немыслимой инновацией, граничащей с мистикой.  Сегодня  они видятся таким старьем, как старые телефоны с вращающимися номеронабирателями, как бумажные перфокарты для старинных ЭВМ. Уважаемые газовые друзья! Друг Бородач! Орел ты мой! Простите, что оставляю вас на время, но вы должны понять меня…
- О! Мы понимаем! – доброжелательно, даже со смехом ответили птица и газарики, причем последние окатили людей волною аромата, какой источает  пивная бочка.
 - Да, Николай, если что, если Дмитрий Григорьевич или я по каким-то причинам не возвратимся, воспользуйтесь  вот этим устройством.  - там, на тумбочке, - с помощью которого я замерял способность  своего мозга к генерации мнимых энергий. -  Миша указал рукой  на  ящичек, похожий на лечебный аппарат УВЧ с руками-кронштейнами из углепластиковых трубок с дисками. Задумался, шагнул к тумбочке взял аппарат, подошел  к Николаю.
- Вот, здесь два режима, «замер» и «генерация». Ставишь на «генерацию», Вот, эти диски фиксируешь у головы, Включаешь. Вот кнопочка.   
Дмитрий Григорьевич  в последний раз проверил свою машинку. стоящую на темно-вишневом полированном тисовом  столе.
- Ну. Готов? Поехали?
 - Ну, друзья, в путь! Не скучайте.  Бородач, надень видио-очки, покажи Николаю семью последних пещерных медведей. Слетай в горы.  Словом. не скучайте. А я полетел. Меня нет. Я за тысячу лет…
Когда. Миша магистр и Дмитрий Григорьевич исчезли Николай Бородач и  газарики повели мирную  беседу.  Газовые гости  оказались соседями с Юпитера, из пояса  Пузырей Покоя жидкого слоя атмосферы планеты, где и зародилась эта самобытная цивилизация сложно структурированных разумных вихрей, освоивших производство прочных эластичных оболочек и долгое время поклонявшихся верховному божеству Великому Вихрю, обитающему на поверхности планеты и известному землянам как Большое красное пятно.
Николай слушал газариков и,  поглядывая на мраморного полярника-большевика с маузером, думал:  что классики марксизма сказали бы по проблеме газовых цивилизаций, и не находил ответа… 
Тем временем Бородач  надел видео-очки и вылетел  из кабинета. На стене напротив , как на экране  открылся вид всего того, на что падал орлиный взгляд. Глядя с высоты птичьего полета на проплывающие внизу склоны и хребты гор, пойменные луга, рощи и пляжи  рек, Николай пытался угадать, знакомые  места.  Газарики приостановили свой рассказ о родине, о Поясе Пузырей  Покоя о своей самобытной культуре, вихревой опере,  газовом Шекспире и газовом  Бродском. 
И когда орел высмотрел таки пещерного медведя, поднимавшегося от берега лесной речки вверх по склону,  поросшему  буковым лесом, в кабинете вновь появились Дмитрий Григорьевич и магистр Михаил со своим стареньким айфоном в руке. Ему  было так грустно, что он забыл спрятать телефон в карман.
- Я за Минипигсом. – сказал Дмитрий Григорьевич сделал знак рукой: «обождите» и снова исчез.   
- Все, ребята, - изменившимся голосом сказал Миша - мы приехали.
Он дозвонился с хребта Пикета жене Марине Александровне,   другу системному администратору местного филиала академии наук Васе Филиппову,  поговорил, объяснил свое отсутствие,  обозрел город  сверху, издалека, щурясь от огромного блика  на море, и погрузился в такую тоску, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Тоска преобразилась в полнейшее безразличие ко всему на свете, во всех измерениях.  Миша сел в кресло, оперся локтем о тисовый стол, щекой о ладонь и тяжело вздохнул.
- Так, ребята, до вечера ждать не будем, - сказал Миша - переместимся во времени часов на восемь  вперед. 
- Мы не возражаем, – ответили газарики – временем располагаем.
- А! Бородач летает? В очках?... – Миша только теперь заметил плывущие под крыльями и взором орла леса и горы. - Надо позвать его скорее назад.
- Он вдохнул нужную дозу воздуха с напоминанием. Оно проявится через пять минут и орел прилетит обратно. Мы гарантируем вам прямую трансляцию изнутри пирамиды.
- Может быть, мы ворвемся туда сразу.  В зависимости от того,  что там твориться.
Миша достал из ящика стола  маузер в коробке-кобуре и со стуком положил сверху.   
- Знаешь, неизвестно, как и с кем Дмитрий Григорьевич вернется сюда. Может быть, за ним увяжутся ФСБ, менты. Вели Титу здесь присутствовать.
- Мудро! – Миша схватил со стола бронзовый колокольчик и с силой затряс им над головой – Тит! 
Николай, как в воду глядел, потому что вместе с  Нюрой, с горящей, красной и слегка вспухшей от удара  щекой,  Минипигсом, с оборванным галстуком, выдранным из взлохмаченной прически  клоком волос  и расцарапанной в кровь щекой, в кабинете магистра очутился и молодой  оперуполномоченный  Толик, в разорванной тенниске с поцарапанным носом.
Оказавшись в кабинете, он страшно изумился и с перепугу рванулся  за пистолетом.
Но Михаил, вперив в опера бесстрастно-беспощадный взгляд, наставил на свой маузер.  А Тит, опередив   Толика, выхватил у него ПМ. Тит был почти вдвое выше, и так на него гаркнул, что обезоруженный опер  отскочил к стенке, вообразив, что все присутствующие здесь затем и собрались, чтобы с ним расправиться.
- Вы что, суки блатные?   
- Тихо, - сказал Миша, не опуская маузер, – тихо. Не буянь, и спокойно вернешься в родной ОВД. Сядь в кресло.  Тит, поставь ему кресло и сканируй мозгу.  Вот так. Сиди тихо.
Опер сел в кресло, тревожно озираясь. Тит провел ладонью вокруг аккуратно  стриженой головы милиционера.
- Кажись чисто, мозг нетронутый. Мозга шлепает . 
- Ну что? - обратился ко всем Миша - Отправляем разведчиков.
Шары выстроились в ряд и, казалось, хоть и это и невозможно для шаров, замерли по стойке смирно.  Орел, вернувшийся из полета тоже замер в позе гордой готовности, сознавая значимость момента.      
Минипигс и Нюша, оба все еще под впечатлением скандала и драки, пытались понять, куда попали, отчасти и догадывались, но прежде им было необходимо отдышаться.
 - С Богом! - сказал Дмитрий Григорьевич и наклонился вместе с Мишей над своей машинкой, дабы перейти  на восемь часов вперед во времени. 
         
 Орел  приближался к пирамиде .   Черный треугольник циклопического строения темнел  на фоне вечерней зари.   Сначала Бородач летел на уровне середины верхней трети  гигантского треугольника. Николай вспомнил, что  Убыхская гора была двуглавой. На меньшей ее вершине когда-то стоял ресторан «Старая мельница», а после высилась мачта мобильной связи ППШ, более высокая оставалась покрытой  лесом.  Теперь верхний угол пирамиды высился, как показалось Николаю, где-то  между ними и намного выше существовавшей прежде седловины.
Николай, тем временем, подошел к Толику и вполголоса стал  популярно объяснять, куда он попал, кто его окружает, куда полетел орел, и  что происходит на экране.  Милиционер слушал недоверчиво, с видом загнанной в угол легавой собаки и посматривал то на Николая, то оглядывал собравшихся, то кабинет с его статуями и аппаратурой, словно ища лазейку, ускользнуть и дать деру. Впрочем, постепенно он все же успокоился, и даже задал пару вопросов по поводу игр «Вор в Законе», «Танки» и «Австралопитеки» .
 Дева обнаружив сходство между магистром Мишей и ее знакомым зеком, а они, как оказалось, были одним и тем же лицом, время от времени отрывала взор от экрана и  подолгу вглядывалась в хозяина кабинета.
Минипигс был настолько обескуражен событиями вечера, особенно скандалом и дракой с Нюрой, что, ограничившись вместо приветствия магистру сдержанным кивком,  нахохлившись, как воробей, сидел  в углу и  угрюмо наблюдал данные разведки на экране.
Магистр спрятал маузер в лежавшую на столе кобуру-коробку, и тихонько барабанил по ней пальцами. Когда орлу оставалось долететь до пирамиды метров пятьсот, он обернулся к роботу-казаку.
- Тит, сваргань чаю. Ребята, кто чай будет. Сыщик? Нюра? Так смотрит на меня… Да, да! Догадалась, -  я тот самый зек-рецидивист из «Вора в законе», тюремная кличка Доктор. Выпей лучше чаю. Кристофер? Это она тебя так?  Я знаю, ты кофе любишь. Ребята, Виктор Григорьевич, Николай, - кофе? Чай? Жаль, что ты латинист. Лучше бы был египтологом. Сыщик ты, что пить будешь?   Ты не думай, брат, что я хотел тебя из маузера грохнуть. Хотя вообще-то, мы находимся в доисторических временах, когда ни цивилизации, ни закона, ни кодексов еще в помине   не существовало.   
- Ну, а мы-то есть. – вдруг возразил Толик.
- Ты хочешь сказать наш юный кантианец, что закон находится в нас? – спросил Николай. – Я не согласен с Кантом. Закон в нас – нарушается, регулярно, и более того, не нарушайся он всечасно, до известных пределов, разумеется, «заглохла б нива жизни».
Толик промолчал, подыскивая слова для ответа. 
- В нас только общие представления о должном. – пространно Заключил Миша.
- Понятия, – поправил Николай. – только понятия. Хотя, если поразмыслить,  Древний Рим – разбойничье гнездо, где собирался сброд со всего Аппининского полуострова, марсы, этруски, самниты, латиняне… И, естественно, как и положено разбойникам, они жили по понятиям, которые затем метаморфизировались в знаменитое римское право. Римское право -  основа  всей европейской юриспруденции. Иными словами жить по закону, это значит, жить по понятиям капитолийской братвы, которая ничем не лучше какой-нибудь уралмашевской. .
Пирамида заняла почти весь экран стены,  где  отражалось все, фиксируемое камерами наблюдения аккуратно  зажатой в когтях птицы разведкапсулы, орел взмыл в высь.  В глубокой сумеречной синеве неба  просияли  оранжево-алые волокна вечерних облачков,  затем Бородач стал снижаться, и  открылось море, горящее  на западе под  багровым, коснувшимся горизонта   шаром солнца. А к  югу его  огромная  аметистово-синяя гыба становилась все темнее  и  казалась твердой.
Орел выпустил из лап капсулу и  сел на ступень пирамиды. предшествующую вершинному кубу, у квадратного вентиляционного отверстия. Капсула на прощание  обернулась камерой наблюдения  к Бородачу, запечатлев на мгновение гордый орлиный профиль в вечернем темнеющем небе,  и влетела вовнутрь пирамиды.  С полметра вентиляционный ход шел горизонтально, далее он оборвался глубоким квадратным колодцем.  уходящим вниз на десятки метров.  Капсула зависла над колодцем,  освещенным со дна тусклым дрожащим светом. Затем она стала медленно опускаться навстречу этому колеблющемуся  теплому свету, пока не достигла окна  бокового вентиляционного   хода.  Далее,  вниз, колодец  уходил во мрак.  Капсула свернула в  боковой ход и застыла  у  вентиляционного окна, коим ход заканчивался.  Окно выходило в длинный наклонный  тоннель с лестницей. В стенах были укреплены горящие факелы. Тоннель, как и колодец, уходил вглубь пирамиды. Вверху, недалеко от окна, где притаилась зависшая   в тени капсула. Лестница упиралась в стену. Там, внизу,  сбоку к лестнице выходила дверь.  И… - все уставились на экран стену с величайшим вниманием, - по лестнице поднимался некий обнаженный бледнотелый лысый человек в белых семейных трусах.  Он нес на себе другого рыжеватого обложенного жирком  человека, тоже в трусах, тоже с бледным, жирным телом. 
- Что  за чудики? – вслух задался риторическим вопросом Дмитрий Григорьевич. 
Лысый с бодрым упорством каратиста на тренировке продолжал подниматься в верх по лестнице. Камера  изменила точку наблюдения, и заглянула вверх по лестнице, где  недалеко от  вентиляционного окна, метрах в пяти стоял некто наряженный фараоном,
в высокой цилиндрической, снизу  плавно расширяющейся, а выше заостряющейся шапке, и в шитой золотом набедренной повязке.  Из двери, тоже   откуда-то сбоку, как и внизу лестницы, выскочил  белобрысый  мужик, круглолицый, круглоносый, круглоглазый,  в белых брюках,  рубахе с коротким рукавом и с синяком под глазом, и сунул в руки ряженому фараону какой-то крюк. Хотел бежать обратно, но фараон схватил мужика за шиворот, за воротник белой сорочки  и ударил крючком по голове.  Белобрысый в крякнул, дернулся, суетливо оглянулся на фараона круглыми  серыми  пустыми глазами, и, что было особенно противно, не разозлился, не возмутился, и даже не запросил  пощады, а оживленно бросился  объясняться.
- Да, на связь не выходит!  Он уже на пять минут на связи должен быть. Ни хрена не выходит! Фараон ткнул белобрысого крюком под подбородок.
- Ты, скотина, меня уже достал! Смотри, Петя, в следующий раз фингалом не отделаешься. Если индейцы из подземелья повылазят, - порву. -  прорычал фараон.
- Да это же, Костоглотный! Мэр! – вскричал опер Толик.
- Точно! - Кивнул Дмитрий Григорьевич. 
- А белобрысый кто? – спросил Миша.
- Шнырь какой-то, постоянно вокруг Костоглотного крутится.  По связям с прессой, кажется. Фароаон Костоглотный снял свой цилиндро-купольный колпак, достал из висевшей на вбитом в стену дюбеле черной кажанной барсетки   гривоборазный платок в широкую полосочку, одел на голову оправил, и снова  водрузил сверху царственный яйцевидный головной убор.
- Руку, руку к груди прижмите! – донесся снизу восторженно блеющий картавый вой.
Капсула включила вторую камеру. Экран поделился на две части.  На одной был виден верх лестницы с мэром-фараоном, неохотно прижавшим к своей жирной груди согнутую  в локте руку.  Другая камера отображала то, что творилось внизу: упорно поднимавшегося по лестнице лысого верзилу  с каким-то оскалившимся субъектом за плечами,  плотно прижавшимся к спине. Он  охватил несущего спереди  ногами, с рыжими волосатыми икрами, что едва не скрестил ступни на животе.
У захребетника, верхняя челюсть выдавалась далеко вперед. Он  был очень доволен происходящим,  широко улыбался и что-то тонко  лопотал, одобряя решительную поступь своего носильщика.   
Они поднялись по лестнице достаточно близко к вентиляционному окну, и речь картавого «наездника» стала различима.
- Вот, отрепетируем, - губернатор будет в восторге.  Ваша идея Виктор, что бы жрец нес жреца просто замечательная. Надеюсь вам не очень тяжело… 
Вдруг  лицо его  изменилось, к веселью добавилась какая-то шаловливая нежность.
- А потом мы с Витенькой… Гы-гы-гы…  когда отрепетируем ритуал … -  несомый «жрец» ласково  прильнул к  шее лысого, и, брызжа слюной,  слегка постанывая,  что-то зашептал ему на ушко.
Через пару секунд  лысый Витенька, не дойдя каких-то десяти метров   до фараона, остановился. Обернулся.
В это мгновение Витенька в первый раз поднял лицо. И Николаю показалось, что он где-то видел это туповато-хмурое, узкоглазое,  еще вполне  молодое,  но уже с обвисшими щеками сосредоточенное  лицо.   
«Где же оно мне попадалось, где же я его…»
Мысль Николая оборвалась, ибо в следующий миг Виктор выпрямился и стряхнул с себя своего ездока.  На секунду  тот задержался, отчаянно  цепляясь ногами за живот и талию Виктора, но тщетно. «Верхний жрец»  завизжал. разомкнул пятки,  со туком упал на крутую лестницу и покатился по ступеням в недра пирамиды.  Мелькнул  обнажившийся из-под набедренной повязки белый широкий,  жирный зад .
Нюра ахнула.
- Ти-ти-ти-ти – произнес, покачивая головой,  Дмитрий Григорьевич.      
- Что такое! – рявкнул фараон Костоглотный.
 Сразу же с боку выскочила фигура пресс-атташе Пети в белых брюках,  а за нею, - некий молодой детина в костюме, при галстуке, видимо, телохранитель. Все трое уставились вниз.  Прокувыркавшись   с десяток ступенек,  «жрец»  сумел притормозить.  Он остался лежать ниц с задранной набедренной повязкой, томно вилял голым задом, отчаянно выл и визжал.
- О-о-о! Не могу-у-у!... А-а-а-а!  Искале-е-е-чил!...  Ы-ы-ы!. И-и-и-и!
- Э! Уважаемый! Ты чего его кинул? – крикнул детина.
- Крыша съехала? – подхватили круглолицый Петя. – У губернатора завтра игра! Осталось отрепетировать часов  двенадцать,  не больше!  Ты что творишь?! В гипсе его понесешь!
- Ну, что же?  В гипсе он вполне сойдет за мумию.
- А ну, разберитесь с ним. – пробасил фараон Костоглотный.
Петя и телохранитель  быстро, наступая на каждую ступеньку, будто отбивая чечетку, побежали вниз к лысому. 
- Да, ведь это Пелевин! – изумленно воскликнул
- Пелевин? - недоверчиво спросил Миша.
- Пелевин. Мишаня, Пелевин
- Кто такой? – спросил Дмитрий Григорьевич.
- Писатель такой есть.
- Хороший писатель?
- Так себе… Фельетоничен…  Скорее  сценарист для выступления команд КВН.
- Так это он такой, Пелевин? – С любопытством спросил Толик.  О Пелевине он слышал от подружки, студентки Агафьи. участницы молодежного литературного объединения  «Проект фантастика».
- Сосканировали и воспроизвели, - пояснил Миша – Вон, как нашу Нюшу. Нюша тебя, где-то дней десять -неделю  трясло? Как в лихорадке.
- Да. А, что это было?  - спросила дева Анна.
Дмитрий Григорьевич и Николай, свидетели этих трясучих «сбоев»  обернулись к магистру.
- На молекулярный уровень переходила.  – Не оборачиваясь от экрана, пояснил магистр Мишаня.
Между тем, «круглый» шнырь Петя, специалист по связям с прессой и пышущий здоровьем верзила-телохранитель, сбежали по лестнице и  уже стояли перед Пелевиным  на две ступеньки выше лысого  литератора в набедренной повязке.  «Жрец» продолжал, подвывая, стонать приподняв голый зад. 
- Ой, я предвидел, я знал. Не могу-у. Ы-ы-ы…
- Так, ты сам,  ты сам предлагал эту репетицию, сам придумал. этот маскарад с ряжеными. – кричал Петя.
- Ты че? Берега попутал? – угрожающе замычал телохранитель.
- Ты сам предлагал, твой замысел!
- Попутал? Сюда смотри, бля!
- Погоди, Виталя. – понимая,  еще мгновение - и  начнется драка, Пятя соскочил на ступеньку ниже и втиснулся между Пелевиным и Виталей. – Ты Витенька, сказал, что после репетиции можно губернатора приглашать,  а сам Рябошабку швырнул.
- Это не значит. что Рябошапко может мне сладострастно слюнявить уши, шептать всякую хрень голубую и пердеть в спину. – упрямо насупившись, пробуровил  Пелевин.   
- Да я сейчас тебя вместе с ушами порву. – и из-за Пети, слегка оттолкнув пресс-секретаря с фингалом  за шею,  телохранитель  резко ударил литератора в лицо. Однако Пелевин  с тою же скоростью успел поставить блок и отстраниться от оступившегося от толчка сзади белобрысого Пети. Потерявший равновесие пресс- секретарь пробежал вниз  несколько ступенек и, конечно, остановился бы, если бы «жрец» Рябошапко не пополз в верх, ему навстречу. Петя нечаянно наступил ему на кисть руки, Жрец снова завизжал,  а пресс-секретарь снова оступился,  наткнулся на  Рябошапкоко и полетел через него  кувырком.
Драка Пелевина с Виталей вспыхнула, как  порох. Оба прыгали друг перед другом, тузили друг друга руками и ногами, уклонялись  отбивали удары.  К вою и матерным воплям белобрысо-круглого Пети прибавились глухо-тупые, и вместе с тем,  хлесткие  звуки  ударов кулаков и ступней о тело. 
- Я удювляюсь. – сказал, произнося «и» как «ю», фараон Костоглотный и ушел с лестницы в коридор.
Капсула раздвоилась.  Одна ее часть продолжала снимать бой на лестнице, другая пролетела за фараоном-мэром в дверь и зависла под потолком. Там, в коридорчике тоже горели факелы, стоял старый канцелярский стол, явно списанный, и судя по виду, не принадлежавший ни главе городу,  ни его заместителям.  На столе - какой-то аппарат с плазменным монитором,  коим Фараон  пытался управлять  с помощью компьютерной мыши.  Далее возвышалась рамка, похожая на рамку металлоискателя, как в аэропортах. На столе лежал шлем,  похожий на шлем мотоциклиста. Костоглотный  снял свой фараонский колпак одел шлем, щелкнул мышью,  наклонился над монитором и отшатнулся.  Секунды три он стоял неподвижно, жадно глядя на экран. Еще раз щелкнул мышью,  снял шлем и снова спешно одел на стриженую ежиком седую голову.  В рамке металлоискателя  вспыхнуло облако синевато-белого света,  внутри которого взвился язык белого огня,  обозначился силуэт фигуры человека. Свечение погасло. Только факелы продолжали гореть, и их пламя заиграло на поверхности появившейся в раме золотой статуи фараона, обликом схожего с губернатором Курощупом, с длинной узкой перемотанной какою-то лентой бородой, головным убором, напоминающим гриву сфинкса, коконообразным колпаком в набедренной повязке, но при галстуке. 
- Готова дочь Попова! – объявил Костоглотный – Материализация состоялась. 
Костоглотный снова снял шлем, и торжественно установил его на столе. Достал из ящика стола пистолет Стечкина и скоро зашагал назад  к лестнице.  Его макушка проплыла под камерой капсулы. Камера развернулась и продолжила съемку. Костоглотный  остановился в верху лестницы и передернул  затвор пистолета.
- А махаловка идет…  - заметил он вполголоса.
Между тем, драка внизу продолжалась. Рябошапко и пресс-секретарь Петя кое-как поднялись на ноги.  Петя попытался было атаковать Пелевина  с тыла,  но видно сильно ушиб ногу. И едва сделав шаг, застонал,  хромая, подковылял к стенке и оперся о ее камни. Рябошапко тоже встал на ноги. Тоже держался одной рукой за стену,  другой за поясницу и стонал в изнеможении.
Витале удалось пару раз пробить блоки Пелевина, но удары в голову пришлись по касательной. Литератор отделался опухшей щекой и ссадиной у глаза. Отступив на несколько ступенек, и отмахиваясь от очередного удара, он  задел рукой факел. Выдернул факел из стены и сделал выпад  пламенем  в лицо противнику. Телохранитель  уклонился от факела, но сделав шаг назад, оступился, и как аз в этот момент Пелевин провел маваши, - подсек ногу  телохранителя, стоя на которой тот удерживал равновесие. Верзила Виталя плюхнулся на зад  и оказался сидящим на ступеньке, и в это мгновение прогремел выстрел.
Фараон дал промах. Пуля пропела рядом с лысым черепом писателя и ударилась в потолок. Пелевин машинально вновь принял стойку, задрав согнутую в колени ногу, и прикрыл голову руками со сжатыми кулаками. В следующий миг, сообразив, что против пули стойка не даст результатов,  он  опустил ногу и кулаки, когда прогрохотал второй выстрел.  Пелевин дернулся, упал навзничь, страшно ударив  затылком о ступени и спиной  проехал метра полтора вниз по лестнице. 
- Виталик, – крикнул Костоглотный телохранителю, который все еще сидел на лестнице, обернувшись,  и удивлено глядел на своего фараона, - кончай этих хмырей.