Эпизод V. Агнияр. Враги. Глава 1

 И вновь вокруг плескался океан-море. За последние годы на палубе судна орты провели не меньше времени, чем на суше. Они даже полюбили океан, хотя до сих пор дивились – зачем боги воду в нём сделали солёной? Как было бы проще, будь она пресной – зачерпывай да пей. И всё же море завораживало: то грозное, с седыми барашками на гребнях волн и клочьями летящей в лицо пены, то ласковое, словно любящая мать; то ярко синее, или бирюзовое, с солнечными бликами на своей груди; то тёмное, почти чёрное. От каравана "Ласточка" давно отстала – слишком мало гребцов, да и те не могли грести день и ночь без всякого роздыха. А треугольный парус, своим острым углом указывающий на палубу, быстрого хода не обеспечивал. Но всё же Кутайба на "Акуле" до определённого момента проводил ортов, потом отбыл, возможно пиратствовать. Тем не менее самый опасный в плане пиратства участок был пройден, разве что у хванских берегов доведётся с ними столкнуться, либо потом, на реке Светоч – пираты, они всюду имеются. Впрочем, на реках пираты, не считая ушкуйников, предпочитали ходить на малых двухмачтовых кочах, вмещавших от пятнадцати до двадцати человек. Что одиннадцати умелым бойцам пятнадцать и даже двадцать противников? Ну, пусть не одиннадцати – девяти, и двум "средним", но чего только одни Ореша, Агнияр с Волком стоят! Да и четвёрка телохранителей дяди Салима в подземном царстве показала себя воинами высшей пробы. Правда купцы по реке чаще всего ходили караванами, потому и "речные разбойнички" выходили не одним судном, а двумя-тремя. Вот это уже могло стать проблемой, здесь без перекидывания Агнияра и Волка, либо без волшбы Буковица, уже не обойтись.

В целом путешествие до Ораса прошло достаточно скучно. Ну – видели опять тех огромных рыб, выпускающих из себя фонтаны воды, так они далеко прошли; ну – в штиль попали, так Буковиц вызвал лёгкий ветер, наполнивший парус. Более серьёзным испытанием для команды "Ласточки" явился шторм, бушевавший четыре дня подряд, но и тот был не особо силён, хотя и грозил снести корабль бог ведает куда. Буковиц и тут постарался – повсюду шторм, а вокруг "Ласточки" просто неспокойное море*. К концу шторма команда свалилась без сил, ученик же ведунов и вовсе провалялся целую седмицу, отказываясь есть и принимая только обильное питьё, в которое дрожащей рукой сыпал какие-то свои травки. Так или иначе, а до Ораса добрались. Газанфар вывел судно как раз к устью Светочи, носящей здесь имя "Вади-ак-Кебир" – "Большая Вода". Устье имело в ширину до пяти десятков километров и содержало множество проток, скалистых и намытых островов. Все острова принадлежали хванам, отнявшими их у каштов, и служили постоянным яблоком раздора между двумя народами. Хотя здесь не всё столь однозначно. Когда-то все эти острова уже принадлежали хванам, потом воинственные соседи захватили их, как и достаточно широкую полосу вдоль основного русла реки. Но со временем у хванов появился единый правитель – аджиб, собрав большое войско, аджиб перебил живущих на берегах и островах каштов, у каштов же на ту пору и вовсе все были раздроблены. Да и по сей день у них в государстве немало тех, кто именует себя королями – гейрредами, хотя почти каждое такое королевство в несколько раз меньше ортских княжеств. Кашты до сих пор оставались более отчаянными воинами, нежели хваны, особенно те, что жили дальше на запад. Там более-менее плодородные земли постепенно сменялись скудными, каменистыми, и вырастали в тех местах суровые люди. Гейрреды в тех местах зачастую отличались от самопровозглашённых вали лишь парой сотен акров земли, может чуть большим количеством подданных и воинов, но не более того. Восточные соплеменники любили нанимать их для походов и войн, платя золотом, однако предоставлять им плодородные земли не спешили. У северо-западных соседей каштов худо-бедно имелось всего лишь пять королей, и они наверняка давно бы уже отхватили этот кусок их территории, если бы на их востоке не наблюдалась та же картина, что и на каштском западе – малонаселённые, скудные на урожай области.

Так и шли какое-то время – по левому борту каштские земли, по правому – хванские. Потом и справа тоже каштские начались – здесь они хванам не уступили, оставив за собой приличную часть территории. И вот наконец потянулись ортские земли – княжество Претича. Прошли первую заставу – довольно крупный острог, чуть в стороне остался малый град Единец, воистину диким кабаном* стоящий на подступах к Претичу. К Агнияру подошёл Волк.
- Не стоит открыто соваться в город.
- Да ну? Ведь почитай три года минуло, как мы тут с Цветимиром схлестнулись.
- Мне он не показался человеком, скоро забывающим обиды.
- Что предлагаешь?
- Мы с тобой и Пронырой высадимся чуток пораньше, а остальные пусть к пристани идут, пошлину заплатят да на постоялый двор устроятся. А после пущай разыщут этого твоего друга, мы же в ближайшем лесочке остановимся.
- Что ж, разумно.
- И злато пока лучше в лесочке схоронить, оставив лишь самую малость на нужды разные.

 Великолепное место для схрона выбрал Агнияр – небольшой лесистый холм на той стороне Светочи. Пока лето стоит, можно и на природе пожить. Хорошо здесь – сосны да берёзы шумят, трава в пояс, лес светлый, прогретый. А совсем рядышком, лишь с холма спуститься – река, искупаться можно, воды набрать. Широка в этих местах Светоч, плавно катит она свои волны, однако же мост такой длины не поставишь. Лишь лодочные переправы во множестве работают, туда-сюда поперёк реки чёлны снуют, крестьян да ремесленников, на торжище приезжающих, в обе стороны доставляют. Для коров с лошадьми иная переправа работает – большущий плот три раза на дню реку пересекает, люди на него тоже набиваются – дешевле на плоту, чем на лодке. Людям работа, казне – доход. С этой стороны город крошечным видится, стены игрушечными. Кабы не речная гладь, скрадывающая расстояние, вовсе бы Претича не видать было. Да и то лишь в подзорную трубу Газанфара можно хорошенько что-либо рассмотреть. Стены например… Странно, что стены до сих пор с огромными проломами стоят, за два с лишним года можно было бы и достроить.

К вечеру все собрались в месте остановки Агнияра.
- Твоего друга отыскали, - докладывала Могута, - обещался подойти. Ох и подивились же ваши на абийцев. К каштам да хванам привычны уже, а тут заморская диковинка, да и язык чуждый. Даже хванскую речь хоть с трудом, а понять можно, здесь же совсем не понятно для нашенских. Как бы к князю не позвали.
- Ничего, Газанфар по нашему чуток разумеет, втолкует, что, мол, посмотреть прибыли, за будущие связи радея.
- А где Проныра? Он же с вами оставался.
- Да пёс его ведает. Сказал, что окрестности оглядит, да и исчез куда-то.
Агнияр подошёл к телохранителям дяди Салима.
- Ну что, монет на обратный путь я вам дам, Газанфар на корабль, идущий к устью Светочи, посадит. А там в портовых городах вашу речь разумеют, так что доберётесь.
- Нам не велено обратно идти, велено тебе служить.
- Шалишь, брат, у меня слуг отродясь не водилось. Так что придётся вам в Абию возвращаться.
Четверо вынули кинжалы, приставив их к ярёмным вырезкам грудины.
- Вернуться мы не можем, если тебе не нужны – значит нам остаётся только умереть.
- Эй-эй, спрячьте ножички. Вы что творите-то?
Волк, молча взиравший на всю эту картину, подошёл к другу.
- Да пусть пока остаются, что тебе? Там дальше видно будет – куда их пристроить.
- Дружину себе заиметь? Так дружине платить надобно.
- А что, разве у нас злата мало?
- Мы не служим за золото, - подал голос тот же самый из четвёрки, что первым вытащил кинжал, видимо он у них за старшего считался. – Мы просто служим, таков наш долг – положить жизнь за господина.
- Да не собираюсь я вам господином быть! – вскипел Агнияр.
Но тут раздался шорох, все оглянулись, увидев довольного Проныру.
- И где тебя нелёгкая носила?
- Да так – там походил, тут походил. Да ты не боись, я в плаще был с капюшоном на голове, никто не признает. Кстати, тебе привет от родителей и сестрёнки.
- А к ним ты какого лешего попёрся?
- Ну… повидать кое-кого хотелось.
Агнияр одним движением свалил товарища наземь, потом поднял его на вытянутой руке, прислонив к стволу дерева.
- К сестре не лезь.
- А что, ты ей отец родной, что ли? - барахтаясь в воздухе, возмутился Проныра.
- Я ей брат старший. И за Айку тебе ноги выдергаю, понял?
- А чем же я хужее других? – не сдавался воришка.
Агнияр поставил друга на землю, принявшись его отряхивать.
- Да не хуже ты… лучше. Но… как-то не рассматривал я тебя в качестве зятя. А Айка что?
- Что-что? Обрадовалась. Люб я ей, сам спроси, коли мне не веришь.
- Спрошу, обязательно спрошу. Но ты зря к ним заявился. А ну как Айка сюда прибежит?
- Не прибежит, я сказал, что вы пока задержались в дороге.

Вскоре к костерку вышел Страба.
- Так и знал, что ты здесь остановишься, - обнял друга дружинник.
- Наше с тобой потайное место. Помнишь значит. Ну, садись, обсказывай – что в городе, можно ли нам троим там появиться?
Страба сел к костерку, принявшись веточкой шурудить угли.
- Вроде и не столь много времени минуло с нашей последней встречи, - наконец начал он, - да многое в городе нашем изменилось, и всё в худую сторону. Ты же знаешь, что князь наш уж давно овдовел, а тут по новой жениться надумал. И вроде хорошее то дело, да с него всё и началось. Где уж он ту бабу откопал – не ведомо, дева заморская, нам чуждая. Виданное ли – голым пузом перед всем честным народом блистать? Сиськи едва прикрывает, сквозь висюльки сосцы проглядывают, тьфу ты – срамота одна.
- Ну так и боги ей судьями, что теперь?
- Да так оно, а токмо с того времени и почали у нас происходить худые вещи. Вначале старшего княжича на охоте волки загрызли. Виданное ли это дело? Не один же он на той охоте был, его дружинники рассказывали, что волки словно одурели, и все так на княжича и кинулись. После младший княжич захворал, да вскорости и помер. Сам князь Претич – крепкий мужик, - тоже вдруг хворым сделался. Сейчас его только на праздники под ручки выводят, да на большое судилище. И купцам чужеземным вдруг лафа стала – торгуют у нас теперича кашты да хваны безданно, беспошлинно. Казна от того совсем опустела, наружную городскую стену так и не сложили – стоит вся в проёминах, вторую разобрали, а строить так и не начали. Приходи ворог, да бери Претич голыми руками. Лишь княжеские палаты успели отстроить. И всё, сказывают, из-за княгини нашей нынешней. Говорят – колдовка она: зачаровала князя, детей его сгубила, да и самого вот-вот в могилу сведёт.
- Да уж. А что по нам-то? Что Цветимир, как там… Загляда?
- Тут тоже всё худо. Цветимир сейчас в княжеских воеводах ходит, сказывают, что с княгиней они полюбовники. Ну да я их в одной постели не видал, так что может и брешут люди. Да токмо с сыном его малолетним недавно тоже беда приключилась. Представь – прям в воеводских хоромах его змея укусила. Да змея-то какая-то не нашенская – чёрная. Десяти минут мальчонка не прожил. После того Цветимир Загляду в какой-то дальний скит к волхвам отправил. Не иначе – чтоб не мешала им с княгиней развлекаться.
- Вот как значит? Что ж, попробую тот скит сыскать. Чай не птица перелётная, следы должны остаться. Кто-нибудь да видел, куда её повезли, дорогу укажет.
- Попробуй, может и сыщешь, девка хоть тогда с тобой счастье обретёт. На счёт вас… Суд был, за то, что ты тысяцкого словом оскорбил, князь виру назначил – две гривны серебра, отец твой отдал. Так что для тебя вроде опасности и нет никакой. Про друга твоего – ему виру в тридцать гривен определили. Увидят – схватят.
- Внесём мы за него тридцать гривен.
- Богатым что ли стал? То-то я гляжу – дружиной обзавёлся, словно боярин какой.
- Богатым – не богатым, а деньга пока водится. Дружина же сия – други мои, в походах со мной побывавшие.
- Ты бы тож особо-то в городе не светился.
- А что так? Сам же сказал – отец виру внёс, опасаться нечего.
- Не простил тебе Цветимир твоей выходки. А пуще того – славы твоей в простом народе простить не может, его-то самого люд не любит.
- Откуда же слава у меня взялась? Вроде ничего особого не сделал.
- Так ещё когда твоя сестрёнка с лавки поднялась, люди о тебе говорить стали. Каких только сказок не сказывали: словно бы ты с самими богами за ради сестры повстречался, да уговорил их судьбу Айке изменить.
Бывшие с Агнияром в первом походе заулыбались.
- А уж когда ты те слова тысяцкому в лицо бросил, - продолжал Страба, - да едва его на поединке не одолел – тут и вовсе героем для всех сделался. Так что едва тебя в городе заприметят, слух о том быстро ушей Цветимира достигнет. А уж он постарается тебя извести. Не в честном бою – не тот Цветимир нынче стал. Даже ратников своих вряд ли пошлёт – перед народом после отчитываться придётся, да и ты вон каков – небось бычка на плечах снести сумеешь. Подошлёт кого-нибудь из гнилых людишек, дверь в избу ночью подопрут, да и подпалят с разных сторон – не выберешься.
- Неужто на такое пойдёт?
- А то! Ты ж ему, как кость поперёк горла. Князь хворый, не сегодня-завтра преставится, большинство бояр на вече за Цветимира выскажутся, стал быть князем его изберут, коли ты не помешаешь. Нет, твоё появление для него в ближайшее время очень неудобно. Посему и сделает он всё, чтобы от тебя избавиться.
- Понятно. Ну а ты-то сам как, друже?
- А что я? С каштами посражался немного на дальней заставе, сын у меня народился, полтора года уж парню. Сейчас вот в десятниках посадской дружины хожу, в княжеских палатах редко бываю. Город-то большой, вот и выделили сотню в посадскую дружину, чтобы ежели где большая буза, то от нас недалече было бы дотуда добраться. Ну, ладно, - хлопнул по коленям Страба, - пора мне – поздно уж, а завтра на службу спозаранку идти.
- Как доберёшься-то?
- На челноке я. Так что доберусь.

Когда друг ушёл, долго ещё сидел Агнияр, думу думал. Друзья уже улеглись, богатырский храп Ореши разнёсся по лесу, перекрывая громкое стрекотание кузнечиков и кваканье лягушек, а Агнияр всё сидел. Потом поднялся, решив прогуляться, мысли в порядок привести, движение оно завсегда мысли в порядок приводит, как собака пастуха разбредшееся стадо. Подойдя к краю леса, воин, надумав искупаться перед сном да посмотреть на текущую воду, уносящую печали, направился вниз.


*Неспокойное море – пять баллов по шкале волнения моря от нуля до девяти, где ноль – полный штиль, а девять – исключительное волнение.
*Единец – старославянское "дикий кабан".