Не поехали

               
Он сказал: «Поехали!»
    Он взмахнул рукой,
    Словно вдоль  по Питерской, Питерской,
    Пронесся над  Землей.
А.Пахмутова, Н.Добронравов, "Знаете, каким он парнем был"

                На следующий день по прибытии в полк Петя стоял у входа в штаб полка и ждал. Ему сказали, что в 9-00 к нему подойдет его непосредственный начальник. Вот он и ждал. Задумался, с тоской глядя на неприветливые сопки, припорошенные инеем, на длинную поленницу  дров, расположенную вдоль стены  деревянного, как и все во дворе, здания. Как оказалось, с одной стороны это был клуб, а с другой - склад. Его удивило, что торцы поленьев были окрашены в зеленый цвет. Как он потом узнал, это начальник штаба учудил, перестарался, прихорашивая территорию перед прибытием высокого начальства. И хотя над этим потешался не только свой полк, но и соседи, краску с поленьев не смоешь. Можно только сжечь. А это не вдруг получится, может на всю зиму растянуться.
Он задумался и заметил, что к нему подошел молодой офицер.
- Здравствуйте. Вы, я полагаю, Петр Панков. Я лейтенант К. (в дальнейшем мы будем называть его просто Лейтенантом), ваш начальник,- представился он, протягивая руку. Петя немного растерялся, поскольку кму еще ниодин офицер не протягивал туки для пожатия. Рука была мягкой, не загрубленной физическим трудом, но сильная – рука тренированного человека.- Вы зачислены в  группу спецоборудования, которой я руководу. Сейчас мы пойдем на склад, это тут, рядом, получим для вас рабочую одежду (сам он был в куртке с меховым воротником), вы переоденетесь,  и мы отправимся на стоянку, к основному месту вашей служебной деятельности на ближайшую пару лет.  Сначала я хотел поручить заботу о вас кому-нибудь из группы, но вчера при распределении, увидев, что вы москвич, отличник, окончили школу по высшему разряду с положительными отзывами и, добившись, чтобы вас направили в мою группу, я решил сделать это сам, тем более, что мне нужно было кое-что уладить здесь. Люблю отличников. Отличники - моя слабость. И вообще с уважением отношусь к тем, кто добросовестно относится к порученному делу. А ваша отличная оценка подтверждает это.
- И никакой я не отличник,- пробормотал Петя.- Два раза на губе сидел.
- Ладно. Об этом потом. А сейчас мы пойдем на склад, за вашей рабочей одеждой.- И он направился в сторону удивившей Петю дровяной поленнице, за которой оказался вход в вещевой склад. Там кладовщик, сержант-сверхсрочник с наглой физиономией, видимо это у них издержки профессии, дожидался их с недовольной миной на лице:
- Наконец-то. Другие уже давно отоварились. Забрали лучшее, а тебе, салага, досталось, что осталось после них,- он кивнул в сторону скамьи, на которой лежала спецовка,  когда-то синего, а теперь неопределенногрязного цвета и куртка. Все было уже кем-то изрядно поношенное и, явно, не чистое.
- Может вы найдете что-нибудь поновее и почище?- полюбопытствовал петин начальник спокойным голосом. Однако кладовщик в ответ только отрицательно крутнул головой, не отрывая глаз от каких-то бумажек. Несмотря на ранний час, уже был  немного "навеселе".
Петя уже намерился брать, что дают, но начальник остановил его жестом, мол, не спеши, и, понюхав воздух, продолжил разговор:
- Тогда я буду вынужден обратиться к (лейтенант назвал фамилию), может он найдет что-нибудь получше. Я не могу позволить работать в кабине самолета в такой одежде:
- Ох и достали вы меня товарищ лейтенант. Сейчас посмотрю, может, что и найду,- он удалился вглубь помещения, повозился там пару минут и со вздохом принес совершенно новый комплект.
- Вот видите, оказывается, все же завалялось кое-что, нужно только было поискать,-  сказал Лейтенант с улыбкой, и к Пете:
- Примерьте, чтобы все было впору. Тесное и слишком свободное не годится.
- Вы мне здесь еще и примерочную устроили, товарищ лейтенант,- проворчал кладовщик, делая ударение на звании, желая показать его незначительность.
Лейтенант проигнорировал его воркотню, граничащую с хамством, а Петя, не теряя времени, принялся переодеваться. Все оказалось в самый раз. Глаз у кладовщика был наметан.
- Сейчас в казарму, там вы оставите шинель, и - на стоянку,- сказал Лейтенант, направляясь к выходу.- Спасибо, ефрейтор. Вы были сама любезность.
…Они шагали по узкой, петлявшей между валунами тропе. Начальник - впереди, Петя – на несколько шагов сзади. Он обратил внимание на то, как странно шел лейтенант: правая рука – по-строевому, в отмашку, левая – повисла вдоль тела. "Будто саблю придерживает,- подумал Петя,- но мы же не в кавалерии. Странно, однако."
Когда они пересекли железнодорожный путь, тропа стала шире. Лейтенант пошел рядом и продолжил прерванный разговор:
- А в вашем личном деле ничего не сказано о губе. Вы придумали? Но если  при этом они поставили  вам высшую оценку и написали похвальный отзыв, то вы наш человек. За что же вас наказывали?
- Первый раз трое суток – ни за что,- ответил Петя.- Просто взводный погорячился. Он потом сам признался. А вторые десять суток за самоволку. В соседнюю деревню к девушке ночью ходил. Вот и застукали. Ничего особенного, просто отдушина от казарменной жизни.
- Значит, чтобы присвоить вам высший бал, руководство школы решило не записывать ваши провинности в ваше личное дело, но на север оно вас все-таки сослало. Аналогичный случай…,- он пару секунд помолчал  и закончил,- был с нашей полковой коровой.
Присказку про полковую корову лейтенант употреблял всякий раз, когда речь шла о чем-то не очень правильном.
Петя, молча, слушал своего нового начальника. Добавить ему было нечего, да и не хотелось. Он сам был удивлен, узнав об  отсутствии в его документах записи об отсидках. А тот продолжал:
- Север, на Кольском полуострове. Скажу я вам -  не такой уж плохой вариант. Есть места и похуже. Зимой здесь не очень холодно, примерно так же как в центральной России. Правда, полярная ночь, но зато и северное сияние! А летом – два месяца день. Бывают и теплые дни, можно купаться, а в июле – тундра синеет от клюквы. Ешь, не хочу. Некоторые даже варенье варят.
- Клюква развесистая?- вставил Петя, но заметив гримасу неудовольствия на лице начальника, добавил извиняющимся тоном:- Простите, не удержался.
"Не хватало еще в первый же день испортить отношения с непосредственным начальником, - подумал он с укоризной.- Мало тебе было Валонцева с Расщупкиным (это его взводный и ротный в школе).
- За что-нибудь такое простите, наверно, вы и получили свой первый арест. Очень уж он был коротенький.
- Взводный, обиженный жизнью стареющий лейтенант, матерщинник и невежа, хотя в общем-то человек не плохой.  Но вгорячах солдата мог обхамить ни за что. В этот раз он материл рядового Маринченко за усы, которые тот отказывался сбрить. Я и вякнул что-то себе под нос. Но поскольку было очень холодно, и мы построились в помещении, то взводный услыхал мой вяк, разгоряченный борьбой с усами Маринченко, скомандовал мне выйти из строя и отмерил, сколько мог. Вообще-то он мужик не плохой, просто жизнью, точнее, войной обиженный. В армию забрали ашнадцати лет (он так говорил), и повоевать не пришлось, и жизнь кувырком пошла.
Шли они мимо пологого склона  сопки в сторону, где было только блеклое небо, и откуда донесся гул мотора. 
Лейтенант служил в полку уже второй год, поэтому со знанием дела описывал окрестности. 
- Сегодня полетов нет. Это, видимо, пробуют двигатель после ремонта,- сказал начальник.
Но тишина длилась не долго. Неожиданно из-за каких-то унылых строений нежилого вида бесцветный горизонт оживил набиравший высоту самолет, из хвоста которого торчал огонь, на форсаже, значит, взлетал. Таких самолетов Петя еще не видел. Их учили на МиГах 15 и 17, а это был МиГ-19 да еще с подвешенными баками и ракетами.
- Боевое дежурство. Вот оказывается, кто шумел. Видимо где-нибудь неподалеку объявился нарушитель. Но граница на замке,- бесстрастно, как само собой разумеющееся, отметил Лейтенант и продолжил свой рассказ об окружающем.
Говорил на правильном русском, но слова у него получались округлые, как шарики. Позднее Петя узнал, что так говорят украинцы, хорошо освоившие русский. А Лейтенант был с Украины и в Киеве получил высшее военное образование.
Они прошли по грунтовой тропе, мимо неширокой речушки, которая парила и вышли на бетонку. Вдоль нее, нахохлившись, стояли самолеты, выставившие вперед как копья, трубки ПВД . Некоторые были расчехлены и у них возились их верные слуги – техник и механик.
- Вот мы и на месте,- сказал петин попутчик, когда они подошли к довольно высокому строению.- Это ангар, в нем выполняются на машинах регламентные работы.
Они миновали ангар и направились к невысокому строению со многими входами.
- Нам сюда,- Лейтенант указал на одну из дверей и вошел первым.
К своим подчиненным, да и ко  всем нижним чинам Лейтенант обращался только на ВЫ. Если член группы допускал упущение в работе, он не опускался до разноса или брани.  Он, конечно, журил виновного, но перед начальством брал ответственность на себя. Он считал, что поскольку они были на срочной службе, люди подневольные, то могли, имели полное право относиться к ней, как повинности,  бесполезно потраченным, вычеркнутым из жизни годами. Он же выбрал свою судьбу сам, служба – его профессия. Поэтому и ответственность у них разная.
Состав группы по образованности был весьма средним: семь классов, а некоторые еще сельской школы, городские тоже образованностью не блистали.  Петя с его московской десятилеткой был среди них белой вороной.
И началась повседневная жизнь: стоянка, казарма, столовая. Матерщину Лейтенант терпеть не мог, но борьбу с этим злом вел весьма необычным способом. Он предложил вместо матерных слов использовать овощи:
- Если у кого-либо из вас возникло желание послать кого-нибудь  куда подальше, шлите его в капусту. Наверняка многим из вас родители говорили, что нашли в капусте. А если возникла потребность употребить "сильное" словцо в разговоре, попробуйте заменить его  огурцом, помидором да чем угодно, вплоть до морковки. Уведите, эффект будет не хуже и безобиднее.
Попробовали, получилось. Сначала в шутку, а потом вошло в привычку.  К прибытию Пети идея об овощном замещении мата уже вышла за пределы подразделения в полк. Подшучивая над интеллигентским чудачеством Лейтенанта, многие, тем не менее, тоже стали заменять "крепкие" словечки овощами и фруктами. В результате через некоторое время матерные слова в ангаре стали редким явлением. Но мало того, "овощная зараза" в какой-то мере поразила весь полк. Петя даже как-то слышал командира полка, который послал парторга в капусту. Удобно, ничего не скажешь. По матушке не пошлешь, как ни как, а представитель партии, хотя и тобой назначенный. А пошлешь, обидится,  телегу может накатать в свои инстанции. Оправдывайся потом, что погорячился.
Парторгом в полку был капитан, человек весьма недалекий и, похоже, пьющий. Чтобы как-то оправдать свое существование, он во время полетов в комнате отдыха пилотов пытался проводить политико-воспитательную работу. Читал по бумажке о происках НАТО и прочих империалистов, о последних решениях Партии и Правительства. И вот как-то один капитан, которому надоел этот бубнеж, предложил парторгу самому взглянуть эту самую НАТу. Она ведь не далеко, в нескольких десятках километров, в Норвегии. На МиГе и плюнуть не успеешь. В кабину он его, конечно, не возьмет, вот вместо подвесного бака или ракеты, за милую душу.
- Вот и прокричишь им капитан, какие они плохие,- заключил шутник. Под хихиканье присутствовавших парторг покинул комнату и тут же принялся жаловаться подвернувшемуся командиру. Тогда и получил направление в капусту.
***
Лейтенант не чурался работы на равных с подчиненными, чего не делали его коллеги-офицеры, которые принимались за дело только когда "жареный петух" клевал. Но поскольку практика у них отсутствовала, они оказывались  по уровню ниже своих подчиненных.
Как-то с Петей случилось ЧП: при работе в кабине, а у него пропали кусачки. Маленькие, никелированные, с прозрачными изолированными ручками, они кому-то приглянулись. Инструменты в группе были на строгом учете: на каждом метка о принадлежности, и у каждого свое место. Если при завершении рабочего дня место пусто, то начинался поиск. Не приведи Бог, если остался в самолете. Наличие постороннего предмета в кабине может плохо кончиться.
Петя практически закончил дела в кабинке спарки  МиГ-15 УТИ (учебно-тренировочный). Осталась какая-то мелочь, для чего пришлось сходить в мастерскую. Но когда он вернулся, чтобы доделать, спарку уже выкатили из ангара. Не проблема. Он приставил стремянку, перегнулся в кабину и быстренько сделал то, что собирался, а когда спустился на землю, не обнаружил в оставленном на плоскости инструментальном ящичке тех самых кусачек. Осмотрелся: рядом ни своих, ни чужих. Он хорошо помнил, что кусачки там были. Обшарил карманы, хотя класть инструменты в карманы не рекомендовалось – тоже нет. Отправился в мастерскую, вдруг запамятовал – и там нет. Он даже вспотел от расстройства. Делать нечего, пошел докладывать начальнику.
Они вдвоем отправились к самолету. Там уже суетились его техник и механик: подгоняли тягач, чтобы увезти на стоянку. Увоз отложили, и они приступили к поиску в кабине. Лейтенант забрался в одну ее часть, Петя - в другую. Они безрезультатно провозились больше часа, и тут Петя вспомнил, что у него день рождения. Надо же – такой подарочек себе устроил. Он сказал об этом начальнику. Тот протянул руку через сидение и поздравил. Так и отметили. А поиски, конечно, остались без результата.
Как-то Лейтенант рассказал, что занимается тренировкой своей памяти. По его словам его отец делал это, заучивая целые странницы "Капитала" Маркса. Он же выбрал для этого "Двенадцать стульев" Ильфа и Петрова. Кстати, с заучиванием "Капитала" Петя, уже Петром Андреевичем, столкнулся, при подготовке к кандидатскому экзамену по политэкономии. Он  посещал семинар одного известного профессора, специалиста по политэкономии. Тот не только цитировал целые куски из "Капитала" по памяти, но даже сообщал из какого места труда классика этот кусок. Говорили, что он бывший разведчик-нелегал, что образование и степени там заработал. Времени зря не терял. Но это было много позже. Тогда же Лейтенант дал Пете почитать ильфопетровский шедевр социалистического юмора. Книжка была еще довоенного издания. Также Лейтенант дал ему почитать булгаковские "Роковые яйца" и "Собачье сердце". Эти вообще были изданы еще в двадцатые годы. Все три книги были в мягких обложках и на плохой бумаге. Давал он с непременным условием: всегда держать книги при себе,  нигде не оставлять – уведут, как кусачки, и глазом не моргнешь.  "Мастера и Маргариту" Петя прочитал уже в середине семидесятых в ксерокопии.
Покинул их Лейтенант неожиданно. Просто однажды пришел утром не в рабочей одежде, сказал, что срочно убывает к новому месту службы, пожелал всем успешно и без потерь завершить службу, пожал каждому руку и укатил на командирском виллисе, который его и привез.
Однако Пете было суждено его еще раз увидеть. Встретил Петя своего Лейтенанта (уже капитана) в Москве, когда уже учился на первом курсе института. Случилось это в метро: Петя уже собрался выходить, когда увидел, как его бывший начальник с каким-то офицером вошел в вагон через дверь в конце вагона. Петя узнал его сразу. Окликнуть он не решился и стал протискиваться к ним, почти через весь весьма плотно упакованный вагон. Из опасения, что они могут выйти, а он не успеет, он остановился у двери. Окликнуть он не решился и принялся пристально смотреть на Лейтенанта. Тот видимо почувствовав его взгляд, забеспокоился и вдруг повернулся в  его сторону. Он тоже узнал Петю. Обменявшись жестами, они вышли на следующей станции. Но разговора не получилось. Коллега Лейтенанта торопил, повторяя, что их ждут. Петя сказал, что учится в институте. О себе же его бывший начальник ничего не сказал. Служит и все. Вот уже капитан. Если бы не было с ним другого, они, может быть, пообщались и дольше, а так раскланялись на полуслове. 
Почему же Петр Андреевич помнил о своем Лейтенанте? Рассказал о нем жене. Ни о ком больше, даже из срочной службы, с кем рядом жил. Пил и ел. Видимо что-то в них было общее, особенное, не такое, как у других. А много лет спустя после той случайной встрече в московском метро, уже в новом тысячелетии, будучи пенсионером со стажем,  он почему-то решил посмотреть в интернете. А вдруг. Фамилия у того редкая, имя тоже, отчества Петр Андреевич не знал (солдаты узнают отчества своих начальников только когда те выходят в большие чины и о них пишут в газетах). И, представьте себе, обнаружил несколько статей о нем и несколько фотографий.
Пересказывать содержание этих статей не имеет смысла. Это уже другая история. Только несколько фактов. Оказывается он был слушателем в отряде космонавтов, откуда по некоторым причинам (они интернетных статьях названы и в настоящее время выглядят смехотворными) был  отчислен из отряда. В армии он остался, дослужил до полковника и умер от рака в начале девяностых, не дожив до шестидесяти лет.
Такой конец у этой истории. Грустно. Грустно, что Родина не узнала, каким он был парнем.