За гранью три чужих желания глава 12

                = 12 =
                ЖИЗНЬ НАЛАЖИВАЕТСЯ

   Та-а-к… Подругу я пристроила. Дальше – дело за ней. Ну и за ним тоже.
     А как же я?
     В конце сентября у меня родилась новая кукла.
     У нее не было имени.
     Это было со мной впервые. До этого как-то так само собой получалось, что в моем мозгу возникал образ новой куклы, и почти сразу же на этот образ ложилось ее имя. А сейчас имени не было. Насильно придумывать что либо я не желала, просто отпустила процесс и все. Не сейчас, так потом все само сложится и получится.
     А куклу я увидела во сне. Честно. Не подумайте, что я схожу с ума. Нет, честно. Я просто спала и увидела ЕЕ. Юную, тонкую, как тростиночка… А, может быть, хрупкую – да, скорее всего так. В нежном розовом платье, с распущенными по плечам светлыми локонами. Длинные ноги в белом трико  стоят на цыпочках, готовые вот-вот вознести прекрасное тело куда-то ввысь. Чем-то она похожа на балерину, и все же она еще прекраснее, еще воздушнее…
     Сказать, что я погрузилась в свою работу с головой – это значит почти ничего не сказать. Точнее было бы выразиться – я утонула в ней, полностью растворилась. Даже Ольга, нагрянувшая как-то ко мне вечером с визитом, и та пришла в ужас от увиденного. Несколько дней нечесаная моя голова была забита только одной мыслью – новой куклой. И плевать, что я не помню, когда нормально ела в последний раз. Плевать, что по всей мастерской разбросаны куски материи, рулоны бумаги, краски и прочая дребедень, без которой, в принципе, не возможно рождение чуда.
     Ольга только всплеснула руками, увидев все это. Охнула почти беззвучно. А потом замерла, потому что в новой кукле уже были заметны черты ВОЛШЕБСТВА.
     Она не стала ни ругать меня, ни спрашивать ни о чем. Ольга просто ушла на кухню, и, спустя полчаса почти силой накормила меня свежим супом и жареной картошкой. В любое другое время я бы просто возмутилась от такой пищи, да еще на ночь глядя. Но сейчас мне было все равно. Я просто уничтожила все, что было в тарелках, тупо проглотила, почти не жуя и не чувствуя вкуса. И снова погрузилась в работу.
     Такая эйфория от процесса созидания, такое всепоглощение происходящим, у меня были впервые в жизни. Да, у меня был опыт в рождении Японочки, она, кстати, одна из немногих, кто из моих кукол оставался теперь вместе со мной. И даже то, как и сколько времени я искала ткань на ее платье, не шло ни в какое сравнение с тем, что я переживала теперь. Не один день я провела только в компании пластилина, пока лепила основу для будущей фигуры.
     Когда на пороге возникла Ольга, кукла более-менее начинала обретать некоторую определенность. Уже угадывался порыв тонкой фигурки взмыть ввысь, уже был гордо поднят остренький подбородок. На столе огромным розовым облаком громоздилась ткань для будущего платья.
     И Ольга, судя по всему, как-то интуитивно почувствовала то, что я хотела передать в своей новой кукле.
- Лена, какая же она у тебя будет…
- Какая? – Живо уцепилась я за ее недомолвку.
- Волшебная… - Выдохнула Ольга.
     Кукла родилась через месяц. В конце сентября, когда на улице вовсю правило яркое бабье лето, я завила последний белокурый локон, поправила невесомую складочку платья и поставила куклу на стол. Все.
     Несколько долгих минут я просто стояла рядом с ней, молча созерцая собственное творение. И в какой-то момент мне показалось, что ее сделала не я.
- Это же сама Любовь! – Раздалось за моей спиной восторженное. Ольга. Словно сам Всевышний послал мне ее именно в этот момент.
     Имя. Его не было. А теперь было.

      Я долго  лежала без сна. Думала о том, о сем… Обо всем на свете, одним словом. И про сына с его семьей (а, значит, и с моей семьей!), и про Ольгу с ее детьми и про их отношения с мои соседом… И даже Ушакову с его мамашей нашлось в моих мыслях место.
     Одним словом, как я не крутила в своей дурной голове мысли  и мыслишки всякие разные, но одна, самая главная все равно незримой тенью стояла у меня в изголовье. Всеми правдами и неправдами я старалась увильнуть о даже самом малом воспоминании о Сосновском. В принципе, я уже решила для себя, что это давно законченная история. Когда я думала о нем, мне казалось, что все, что было между нами, утекает куда-то, словно песок сквозь пальцы. Я вроде бы и пыталась поймать эти мысли, эти чувства, словно  юркую  ящерку, за хвост, пыталась удержать, но все было напрасно. Однажды я испытала подобное чувство…  Моему Сашке было тогда лет девять-десять. Мы с Аллочкой вместе с детьми пошли в цирк. Замечательное представление – до сих пор помню, что выступали братья Запашные, кстати, не были они еще в те времена  столь популярны, но впечатления  дарили ПОТРЯСАЮЩИЕ!!!  Так вот, после представления мы вчетвером вышли на улицу. И тут я соблазнилась предложением какого-то ушлого мужичка и тормознула купить фотку с автографом самих Запашных (интересно, такими фотографиями до сих пор торгуют где-нибудь в окрестностях цирка?). Покупка снимка была секундным делом, но когда я обернулась к подруге с ее сынишкой, оказалось, что их и след простыл. Ну не уловила она этого моего торможения – что уж тут поделаешь! Одним словом, мы потерялись. Или расстались. Или разлучились.
     И вот я стою, держу в руке теплую ладошку сына. Где искать подругу и ее мальчугана? А у меня перед глазами буквально плывет человеческое море. Просто из цирка одновременно вышло очень много народу одновременно. И вот в какие-то доли секунд  перед моими глазами  возникает моя Аллочка. Они с  Антошкой идут нам навстречу. Я прочему-то уверена, что они тоже нас видят, тем более, что мы совсем рядом от них. Я успеваю только моргнуть…
     И в то же мгновение людское море скрывает от меня мою подружку. Причем насовсем. И как мы с Сашкой не старались потом разглядеть вторую половину нашей компании, нам это так  и не удалось. Мы не уходили со своего места довольно долго, все думали, что сможем встретиться со своими. В итоге мы вернулись домой порознь. Потом, правда, созвонились. Оказалось, что мы-то их хоть мгновение, но видели, а они нас вообще нет. Но самое главное, я запомнила свое тогдашнее ощущение хрупкости, когда кажется, что еще чуть-чуть, совсем капелька, и все будет как надо… Ан нет.
     Вот так же было у меня и с Сосновским. Сколько раз сама судьба сталкивала нас в самых неожиданных местах. И все равно все разваливалось прямо на глазах, утекало сквозь пальцы… И хоть сцепи их - эти пальцы - судорожно, а все равно найдет щелочка, и все утечет без следа…
     …Легкие шаги внизу я расслышала не сразу. Сначала с первого этажа просто послышалось какое-то не то движение, не то просто непонятный звук. Я даже не обратила на это внимания.
     Потом вполне четко скрипнула половица.
     Вот тут-то мой мозг и капитулировал. Он моментально избавился от всех мыслей, кроме одной – ЧТО ЭТО???
     Я вслушивалась в темноту. Нет, больше вроде ничто не скрипит. Господи, такое со мной впервые. Я ни разу, ни в одну из ночей не боялась быть здесь, в этом доме. Ни о каких привидениях я даже не задумывалась. Да и, Господи, какие привидения в моем-то, как говорится, возрасте!
     Я облегченно перевела дух. Вот ведь дура! Причудилось черти что, а я уже и напридумывала на всю катушку! Я глубоко вздохнула и повернулась на бок, собираясь закрыть глаза и, наконец, заснуть.
     И вдруг … Половица скрипнула вновь. Только теперь уже другая.
     Я снова затаилась. И теперь уже почти точно услышала легкие шаги.
     Ш А Г И ! ! !
     Черт! Черт! Черт!!! Откуда?! Кто может ходить по МОЕМУ (!!!) дому?! А самое главное – как этот кто-то сюда попал?!!!
     Доли секунд, а какая гамма чувств, сколько мыслей!
     И вдруг в мозгу вплывает – дверь! Я и раньше, еще живя в многоквартирном доме,  грешила, порой, беспамятством – забывала закрыть входную дверь. Ни разу, правда, не поплатилась за свою забывчивость, Бог, как говорится, миловал.
     А сейчас…
     Я начала лихорадочно вспоминать. Так, поздний вечер, я уже давно пришла с улицы и больше туда не выходила. А вот дверь… Убей – не помню - закрывала ли я замок…
     Так вот, значит, пришла, наконец, расплата за мою забывчивость. Кто-то прошел в мой дом темной ночью совершенно беспрепятственно. Интересно, с какой такой целью? И вообще кто это?
     Я всегда была осторожной. Не трусливой, но именно осторожной. Никогда не лезла на рожон, но если уж подпирало, то держись! Спуску я не давала никому и никогда!
     Вот и сейчас, прикинув и так и этак, я осторожно выползла из-под одеяла и прокралась к двери своей спальни. Тихо, без малейшего звука. Благо звуков внизу и так хватало. Мой внезапно обострившийся слух без труда улавливал почти неслышные шаги, редкий, но отчетливый скрип половиц.  В какой-то момент мне даже почудилось, что я слышу чье-то чужое дыхание. Это, конечно, был уже перебор – между мной и тем… объектом… была как минимум целая лестница.
     И я, замирая от страха на каждой ступеньке, сумела ее преодолеть и спустилась-таки вниз. Глаза уже почти привыкли к темноте, я, замерла, вглядываясь в полумрак.
     На диване, стоявшем, посредине большого холла (благо площадь позволяла, да и мне так было удобнее), что-то было не так. Везде вроде все было так, а на диване…
     На диване кто-то сидел.
     Спиной ко мне.
     Темный.
     Широкоплечий.
     Я забыла как надо дышать.
     Жуткий животный ужас сковал мое тело.
     И вдруг тот, кто так нагло оккупировал мой диван среди ночи, начал медленно подниматься.
     Этот человек был высокого роста, очень высокого роста. Это стопудово, как сказал бы мой сын,  был мужчина.
     И он сейчас обернется.
     Он начал оборачиваться.
     Я  дико заорала. Свет в моих глазах померк.
   
     Когда я открыла глаза, вокруг был полумрак.
     Сердце бухало, как отбойный молоток, аж где-то в горле, я дышала, как загнанная лошадь.
     Мой взгляд выхватил стык потолка и стены. Моего потолка и стены моей спальни.
     Странно. Что это значит?
     И где этот… тот… Тот незваный ночной гость… (Или захватчик?)
     Все еще не чувствуя толком своего тела, я заставила себя пошевелить руками и ногами. С трудом, но это мне удалось. Значит, я хотя бы не связана.
     Еще через какое-то время до меня дошло, что я не только свободна, но и вообще одна. По-крайней мере в своей спальне.
     Каждую секунду прислушиваясь, я осторожно сползла с кровати и стала спускаться вниз.
     Там никого не было. Уже светало, и мои глаза вполне недурно видели все вокруг. А точнее сказать не видели никого.
     Подкравшись к входной двери, я обнаружила, что она закрыта. Закрыта изнутри.
     Какое-то время я, словно статуя, стояла у порога, пытаясь понять, что все это значит.
     А это значило только одно – я сплю, вернее спала. И все, что так дико напугало меня, было всего лишь сном. Кошмаром.
     Еле переставляя ноги, я поплелась до дивана. Содрала с него покрывало, накинула его себе на плечи. Свернувшись в клубок, легла. Не задремала, нет. Какой уж тут сон! Просто лежала и какое-то время даже ни о чем не думала.
     Потом мысли мои полились, как тоненький ручеек. Одно, другое третье…
… И к чему этот сон? Жуть какая-то! Неужели дожила до того, что кошмары начнут сниться? Но с чего? Не думала ни о чем таком, не переживала. А надо же – проснулась в холодном поту! Хотя всегда была не из пугливых. Жизнь вообще меня многому научила. Иногда я сама напоминала себе тропинку в большом сугробе. Почему? А вы обратите внимание, как люди зимой протаптывают тропку. Привычный путь порой бывает занесен снегом чуть ли не по пояс. Но проходит какое-то время, и смотришь – уже чей-то одинокий след начинает проверять сугроб на глубину. А спустя еще день, а то и меньше, на старом пути оказывается новая плотно утоптанная дорожка. Снова сильный снегопад – и снова – первый след, второй – тропа! И так будет вечно. Просто потому, что ТАК НАДО. Вот и я так же, как эта тропинка в сугробе. Занесло снегом (шлепнула жизнь по носу) - медленно, но протаптывается путь (поднимаюсь, отряхиваюсь, снова живу). Но видит Бог, как мне уже надоело вставать и идти! Вся это борьба меня порядком утомила. Так хочется побыть просто слабой женщиной, о которой кто-то будет заботиться, кто-то будет оберегать!
     И ничего не требовать взамен.

 - Лен, почему ты одна?
     Мы с Морозовым сидели на перевернутых ведрах в дальнем углу моего огорода и пили пиво. Повод для праздника был весьма существенный – Виктор закончил менять наш с ним общий забор еще летом, а теперь с нашего обоюдного согласия еще и соорудил в нем калитку. И вот это благородное дело мы и решили с ним «обмыть».
      День в начале октября выдался не по - осеннему яркий и теплый. Я сидела, закрыв глаза, подставив лицо солнцу, и, признаюсь, немного опешила от слов соседа.
- Почему это я одна? – Я приоткрыла один глаз и покосилась на него. – У меня есть сын, есть внучка.
- Да-а… Внучка – это сильно! – Беззлобно хмыкнул Виктор.
- А кого мне еще надо?
     Морозов развернулся ко мне.
- Ты же красивая женщина, с тобой интересно! А вот мужика рядом нет.
- Ну за комплимент спасибо! – Улыбнулась я. А в душе, каюсь, порадовалась. Доброе слово – оно и кошке приятно, так, кажется, говорят?
- Нет, я серьезно! Почему ты не хочешь никого видеть рядом с собой?
- Видела я уже одного.
- Это ты про мужа?
     Я качнула головой.
- Бывает. Не у вас одних не сложилось. Но ведь сейчас ты свободна. Почему бы и нет? Почему не хочешь попробовать еще раз? Неужели никто не проходит  твой жесткий отбор?
     Шевельнулось, ворохнулось в груди…
     Нет…
     Нет.
     Нет!
     Я больше не вспоминаю, я не думаю о…
- Интересно?… Вот ты сказал, что со мной - интересно. Это как? - Мне надо увести свои мысли в сторону.
     Большущие глаза соседа смотрят на меня долго и внимательно.
- Ты живая, шустрая. Можешь быть веселой и умеешь молчать, когда надо. Кукол, вон, каких диковинных делаешь. На ерунде не зацикливаешься. Ну не знаю я как еще объяснить!
- А с чего это ты вдруг озаботился моим одиночеством? – Я с трудом выдавила из себя улыбку. – Жениха мне хочешь предложить?
- Почему бы и нет? У меня, например, брат двоюродный одинок.
- Тоже разведен?
- Нет, жена умерла. Сын уже взрослый, живет своей семьей. Могу познакомить.
- Не надо.
     Я глубоко вздохнула. Не надо мне никого. Если и нужен, то только тот, с кем судьба больше уже не подарит даже случайной встречи. А всё мои проклятые предубеждения… да и гордость тоже. Совсем как в кино.

     Вечером ко мне зашла соседка тетя Галя,  чей дом был с другого боку. Пришла с хорошей вестью – пригласила на свой юбилей. Мы с Галиной Ильиничной ладили – она была намного старше меня и чем-то заменила мне любимую тетушку, которой у меня никогда не было. Общались мы с тетей Галей запросто, по-соседски могли перехватить друг у друга какой-нибудь мелочевки или просто поболтать через забор. Очень близкими наши отношения нельзя было назвать, да и ни к чему это было…
     Теперь она решила отметить свою круглую дату в кафе. Я засмущалась было, там ведь соберутся близкие люди, (я-то тут при чем?) но потом решила, что пойду однозначно. Что-то засиделась я в последнее время дома, пора уже выйти в люди. Тем более что в число приглашенных попали и Морозов и Ольга. Первый - в силу такого же доброго соседского общения, как и я. А Ольге  моя соседка приходилась  двоюродной теткой.
     В кафе, на чужом празднике жизни, я оторвалась как следует. Напелась и наплясалась вдоволь. Компания подобралась простая, народ пил в меру, а веселился от всей души.
     В какой-то момент я поймала на себе чей-то пристальный взгляд. Присмотрелась. Мужчина. Высокий, широкоплечий. Волосы темные, глаза тоже. Приятный. Заметил, что я смотрю на него, чуть кивнул. Я улыбнулась.
     Появился гармонист, заиграл частушки. Гости начали проявлять таланты несмело, но потом тексты стали все ядренее и, соответственно, веселее. На круг  сначала вышло человек пять, потом добавилось еще несколько товарищей.   Через некоторое время зрители уже просто вытирали слезы со щек, хохотали и хрюкали на разные лады.
     Я никогда не пела частушки. Знаю их великое множество, а вот смелости исполнять не хватало. Думала, что не умею. А тут словно черт меня подхватил. Хлопнула стопочку для храбрости, прикинула в голове тексты, подобрала посмешнее да позабористее. Поймав нужный ритм, пошла дробить, а, дождавшись своей очереди, запела. И ведь получилось! Краем глаза понаблюдала реакцию людей. Хохочут так же, значит, нормально.
     Когда я, раскрасневшаяся и запыхавшаяся, плюхнулась на свое место, Ольга с Виктором восхищенно уставились на меня.
- Ну ты даешь!
- Что, плохо?!
- С ума сошла! У меня челюсти болят от смеха!
- А я чуть со стула не упал, особенно когда ты про юбку загнула!
     О, эта великая русская частушка! Честь тебе и хвала! Во все времена и в любых ситуациях ты поддерживала людей, помогала им не просто развеселиться, но и кратко и вместе с тем очень емко высказать то, что не только радует, а еще и от чего так тошно порой бывает на душе. Жаль, что все реже звучит гармонь, что все меньше находится отчаянных (а для того, чтобы петь частушки, нужна определенная доля храбрости, поверьте!). Да, тексты забываются, утрачиваются навсегда. А ведь это народное, это истинно наше, русское!
- Не знала, что ты так можешь! – Продолжала воспевать мое выступление Ольга.
- А я и сама не знала! – Я пожала плечами.
- Как это?
- А так. Я вообще первый раз в жизни их пела.
- Не ври. Вон сколько шпарила, одну за одной!
- Знаю их много, вот и шпарила. А на людях пела первый раз в жизни, честно!   
     Я налила себе воды и жадно приложилась к стакану.
 
     Он пригласил меня на танец. Подошел сзади, чуть коснулся плеча.
- Можно Вас пригласить?
     Я удивленно обернулась. Темноглазый.
     Играла медленная музыка, я уже успела остыть от своего выступления. Почему бы и нет?
     Мужские руки коснулись моего тела.
- Меня зовут Вадим. А Вас?
- Лена.
- Очень приятно.
- Взаимно.
     Потом мы оба замолчали. Не знаю, какие мысли бродят в голове моего нового знакомого, но лично мне хорошо. Звучит красивая музыка, мне нравится эта песня, и я с удовольствием  буду ее слушать.
     Мой партнер не докучал пустой болтовней, это радовало. Он открыл рот именно тогда, когда молчание уже можно было и прервать. Иначе зачем было знакомиться? В ходе непринужденной беседы я узнала, что он приходится родным племянником юбилярши. Приехал на праздник с матерью – родной сестрой Галины Ильиничны. Вернее сказать – именно из-за нее и приехал. Жили они в Питере, путь был неблизкий. Но матушка настояла на своем. Пришлось ехать.
     Особых знаков внимания Вадим мне больше не оказывал, но взгляд его на себе в дальнейшем я ловила не раз. И пронзительный, изучающий (почти рентгеновский!) взгляд женщины, очень похожей на юбиляршу, тоже. Судя по всему, это и была его маменька.


     Уснуть в эту ночь я долго не могла. Вертелась на постели, крутила в голове всякие мысли. В конце концов встала и отправилась на улицу.
      Ночь была ясная и свежая. На небе ярко светила полная луна. Может из-за нее мне и не спится?
     Закутавшись в «уличный» плед, я сидела на крыльце и любовалась желтым лунным блином. Интересно, могут внутри нее быть какие-нибудь живые существа? Может быть сейчас кто-то смотрит на нас оттуда, с высоты… Догадываясь, что Лена Ушакова не оригинальна в своих фантазиях, я усмехнулась.
     Тихо скрипнула дверь и на соседском крыльце появилась мужская фигура. Не сразу, но он заметил меня.
- Тоже не спится? – Раздался голос Вадима.
- Типа того.
- Семечек хотите? – спросил он через некоторое время.
- Чего?!
- Семечек. Вкусные, честно.
     Я помолчала. Семечки? Зачем мне ночью семечки? Ночью надо спать…
- А давайте!  - Произнес язык без моего ведома.
     То, с какой легкостью Вадим перемахнул через забор, навело меня на мысль о его весьма недурной физической форме. Эх, эту бы энергию, как говорится, да в мирных целях!
     Семечки, действительно, оказались вкусными. Соседский племянник отсыпал мне их весьма щедро, глянув на полученное количество угощения, я невольно призадумалась, что быстро мы с ним не расстанемся. В смысле - с Вадимом…
     Разговор завязался как-то сам собой. Мы быстро перешли на «ты», чего нам было «выкать» - ему на вид лет примерно столько же, сколько и мне.
     Снова скрипнула дверь, в проеме появилась голова в накинутом наспех платке. Мои глаза уже давно привыкли к ночному полумраку, и я без труда узнала маму своего собеседника. Голова повертелась туда-сюда, явно кого-то высматривая. Свет луны падал на мое крыльцо, и нас было хорошо видно. Бежать и прятаться было не только бессмысленно, но и смешно. А вот увиденное ей вряд ли понравится…
     Так и есть.
- Вади-им! – В голосе женщины послышались лебезящие нотки. – Нам завтра ехать.
- Мам, я знаю. – Мой ночной гость глубоко и напряженно вздохнул.
- Дорога дальняя, а ты не выспишься. Люда и так переживает…
- Мам! – Мужской голос был полон льда.
- Ну-у… как знаешь… - протянула маменька, и, не сразу, но скрылась за дверью.
- Волнуется? – Не удержалась я от ехидства.
- Как видишь, - усмехнулся Вадим.
- Что ж ты не сказал ей, что твоим чести и достоинству ничто не угрожает?
     Вадим развернулся ко мне и внимательно вгляделся в мое лицо. Интересно, что он хотел на нем прочесть?
- Ишь ты! А сама чего же промолчала? Могла бы слово молвить.
- Прикольно было наблюдать, как мать переживает за целомудрие сына с седыми висками.
- Почему именно за целомудрие?
- Да потому что Люда, да, так? переживает. Люда – это ведь жена?
- Жена. – Просто кивнул Вадим.
- Ну вот. Тебе только что об этом напомнили, а мне ясно дали понять, чтобы не лезла в чужое.
- Глубоко копаешь, - качнул он головой.
- Как умею.
- А где твоя семья?
- А почему ты решил, что она у меня есть?
- Ты не похожа на одинокую женщину. Красивая, заводная. Мимо такой не пройдешь.
     Второй раз за довольно короткий отрезок времени я слышу из мужских уст признание в том, что я красива. Прикольно. Почему, когда я была молода и свежа, мне этого никто не говорил? А сейчас со всех сторон посыпались комплименты…
- Мимо не пройдешь, но и надолго не останешься? – Усмехнулась я.
- Зря ты так. Обидел что ли кто?
- Я сама себя обидела.
     Вадим снова уставился на меня. Молча. Интересно, что он пытается разглядеть на моей физиономии?
     Опять раздался скрип соседской двери.
- Вадим!
- Мам, иди домой! Никуда я не денусь!
     Ого, а юноша, оказывается, умеет быть суровым! Я бы от такого тона точно свалила обратно в избушку. Впрочем, сестра Ильиничны именно так и поступила. Представляю, какие слова дрожат сейчас у нее на языке! И мне там тоже ода есть наверняка!
     Я ухмыльнулась.
     На некоторое время повисло неловкое молчание. В принципе, сейчас, как говорится,  по закону жанра, ему можно было встать и уйти. А мне не хотелось, чтобы он уходил. Меня не тянуло именно к нему, мне просто не хотелось быть одной, да и вообще не хотелось забираться в дом, хоть он такой уютный и любимый…
- У меня коньяк есть. Будешь?
     Мой новый знакомый второй раз уговаривать себя не заставил. Единственное, о чем попросил, так это принести напиток на крыльцо.
- С чего это вдруг? – Прямо спросила я.
- От греха подальше. А то вдруг крышу снесет, начудим еще чего-нибудь. Да и маманьке будет спокойнее – все равно ведь будет партизанить.
     Я расхохоталась и отправилась за бутылкой. Чудить в мои планы тоже не входило…


     Распрощались мы с Вадимом уже в шестом часу утра. Скушали «ноль пять» качественного коньячку, сжевали большущий лимон и наговорились вдоволь. Вадим оказался прекрасным рассказчиком, не пошлил, не привирал, фразы строил ровно, слушать было приятно.
     Его бедная маменька выглянула еще пару раз, но в сии разы предпочла проделать это молча.
     Я лично осталась вполне довольна таким… свиданием? Времяпрепровождением? Не знаю, как это правильно назвать, но мне понравилось!

   
     Через неделю ко мне явилась Ольга. Пришла с предложением – в школе, где учились ее дети, ушла в декрет учительница «по трудам». Зная мои таланты, Ольга предложила директрисе мою кандидатуру..
- Она не против. Если ты согласишься, то она тебе позвонит, обговорите, что да как.
     Если честно, то в какой-то степени дома я уже засиделась. Халат и тапочки стали моим постоянным нарядом. Блистая на юбилее у соседки, я как раз это очень сильно почувствовала. Мне пора выходить «в люди». Так что предложение подруги оказалось весьма кстати.
     Перед тем, как устроиться на работу, я решила съездить к бывшей свекрови. Странно вообще устроен человек. И чем дольше живу, тем больше  в этом убеждаюсь. Разведясь с Ушаковым, тоесть официально перестав быть родственницей и с его матерью, я стала относиться к ней как-то ровнее. Мы и раньше в открытую не цапались, а теперь вообще стали поддерживать почти теплые отношения. Мы поздравляли друг друга с праздниками, и даже время от времени просто так перезванивались. Редко, но тем не менее… Раньше желания общаться с ней лишний раз, хоть даже и по телефону, у меня вообще не возникало.
     Недавно она опять лежала в больнице. Собиралась вернуться домой на днях. Вот я и подгадала под ее выписку, села на поезд и поехала в гости. Ушаков, по ее словам, стопроцентно должен был отсутствовать.
     Я и еще две юные дамы сидели в купе, когда открылась дверь и на пороге появилась наша последняя попутчица. Я уже начала читать книгу, и не сразу подняла на нее глаза. Женщина поздоровалась, мы ответили.
- Ого! – раздалось удивленное.
     Вот тут-то я и оторвалась от книжки.
     Оксана!
- Вот так встреча! Привет!
- Привет!
     Странно, но, кажется, несмотря ни на что, мы обе были рады видеть друг друга. Хоть я и долго помнила взгляд поварихи, когда зашла к ней попрощаться, там, на базе, когда я столь поспешно ретировалась, узрев жену Сосновского. В нем, во взгляде Оксаны, было удовлетворение!
     Теперь же мы обе сделали вид, что ничего не было, поддерживали вполне нейтральную беседу о том, о сем. Я расспрашивала ее о жизни, о бригаде. Повариха поведала мне много интересного о наших общих знакомых. Единственное, о ком ни она, ни я не произносили ни слова, это Сосновский. Мне не хотелось бередить старое, а она явно чувствовала какую-то неловкость.
     Мой путь был не очень дальний. Когда часов через пять  я собралась на выход, Оксана пошла меня провожать.
- А ведь есть на мне грех, Лен. Я же порадовалась тогда, что его жена приехала. Думала, что теперь все устаканится.
- А разве не устаканилось?
- Ну-у… - протянула Оксана как-то неопределенно. – Ты-то уехала, а все равно неладно получилось. У них и так, оказывается, отношения давно разладились. Они ведь развелись потом.
     Я просто кивнула головой. Оксана наблюдала за моей реакцией и явно не знала, как ее расценить.
- А ты-то остыла? – спросила она напрямую.
- А я разве горела? – ответила я вопросом на вопрос.
     Оксана многозначительно хмыкнула.
- Сказать ему, что видела тебя? – спросила она на прощание.
- Только попробуй! – остудила я ее порыв и вышла на перрон.   

     Встреча со свекровью тоже принесла мне очередную порцию неожиданностей. Сначала Софья Михайловна приняла меня, как водится – накормила, напоила, расспросила о жизни. А потом, помявшись, выдала «на горА»:
- Лена, я даже не знаю как тебе и сказать…
- Что случилось? – невольная тревога моментально холодком скользнула по сердцу.
- Ой, Лен! – Свекровь взмахнула руками. – У Ромы ведь ребенок будет.
- Ч-чего?! – Признаюсь, челюсть моя почти упала.
     Я, конечно, понимаю, что не сам Ромка беременный. Но какая же дурында залетела от него?! Такая же алкашка? Представляю, какого наследничка они на свет произведут… В том, что никакая нормальная женщина никогда не решится не просто переспать, а еще и забеременеть от моего бывшего, я было стопроцентно уверена. Нет, конечно, если Ромку помыть, почистить, то выглядит он еще вполне сносно. На безрыбье, оно, как говорится… Это еще куда ни шло, ладно. Но чтобы залетать, да еще и оставить эту беременность… Ужас какой-то! У нее, что, глаз нету, или ума?!
- Вот, так получилось. – Софья Михайловна растерянно развела руками, и в этом жесте я невольно очень четко увидела самого Ромку. Он проделывал точно такие же жестикуляции с потрясающим сходством. Да, не зря говорят – кровь не водица…
- Он сейчас не пьет, закодировался.
- Неужели? – Я не сдержалась от сарказма.
     Свекровь зыкнула на меня глазами, но ничего не ответила, лишь недовольно поджала губы.
- И что, срок большой?
- Чего? – не поняла она.
- Рожать-то когда?
- А-а… Через три месяца. Они мне так сказали.
- Ну что ж, поздравляю. Расписываться не надумали?
- Говорят, что когда ребенок родится, тогда и распишутся.
     Ишь ты… Даже Ушаков меня обскакал. Ночью я лежала и думала обо всем этом. Софья Михайловна поведала мне, что Ромка познакомился с этой женщиной на работе. Чем уж он ей приглянулся – непонятно, но она сумела взять его в оборот и даже закодировать. Когда узнали о беременности, обалдели оба. Дама была нормальная, не алкашка, свекровь сама ее уже не раз видела. Возраст – тридцать с небольшим. Вполне такой детородный возраст. Но у нее уже был ребенок от первого неудачного брака. Ромкина избранница хотела избавиться от беременности и даже вообще не собиралась ему в ней признаваться.  Но токсикоз скрутил в самый неподходящий момент, Ушаков сам все понял. И упал в ноги, умоляя оставить ребенка.   
      Теперь Ромка приезжал к матери очень редко. Беременная женщина, работа… Одним словом – новая жизнь.
     Я усмехнулась. Надо ведь, как все сложилось… Почему же у нас-то с ним все пошло кувырком? Может и мне надо было родить второго ребенка? Мы с Ромкой думали об этом, но сначала с финансами было, мягко скажем, не очень (кто прошел девяностые, тот поймет, о чем я). Потом мне по медицинским показания было уже нельзя. А уж дальше и сам Ушаков покатился с горы.
     Я не жалела ни о чем. Не завидовала новому Ромкиному счастью. И никакой ревности к его новой избраннице не испытывала. К тому же в конце разговора свекровь призналась, что та женщина круглая сирота, выросла в детдоме. От первого мужа добра тоже не видела, ревнивец был жуткий, да и поколачивал ее. Ну что ж, чем-чем, а грубостью, а тем более рукоприкладством, Ушаков при мне точно не страдал. Надеюсь, что и не научится никогда. Может и согрелась она возле него, не зная другого счастья. Так что чего мне им завидовать? Пусть живут себе… Лишь бы ребеночек родился здоровеньким. Более того, я искренне была рада за них и даже надеялась, что у этой пары все сложится нормально. А почему бы и нет? Главное, чтобы они оба этого хотели. Семейное счастье – это такая крепость, которую нужно строить одновременно с двух сторон.
    

     Когда я вернулась от бывшей свекрови, дома меня ждал очередной сюрприз. В тот же вечер позвонила новая заказчица и теперь мне предстояло сделать новую куклу. От меня хотели очень красивую даму «с интеллектом на лице». Женщина объяснила это тем, что кукла будет подарком ее подруге на день рождения, а возраст той весьма почтенен. Я удивилась – нужна ли тогда кукла вообще? Я хорошо помнила слова той мастерицы-кукольницы, с которой все и началось, да и сама теперь неукоснительно придерживалась правила – моих кукол должны любить. Заказчица клятвенно уверила меня в том, что ее подруга достойна именно такого подарка, и она непременно его оценит. Ну, что ж… Распросив женщину о характере ее подруги, чтобы составить для себя образ будущей куклы, я принялась за дело.
     Дама в темновишневом атласном наряде держала в одной руке кружевной зонт, другая рука изящно лежала на складках переливающегося платья. Шикарная прическа, маленькая шляпка с вуалью. Почему-то время от времени меня подмывало вместо шляпки пристроить ей на голову корону. Почему – не знаю. Еле сдержалась.
     Когда я увидела заказчицу, то поняла – почему. Подруга Александры Федоровны тоже меня узнала. Некоторое время мы молча разглядывали друг друга, причем даже не поздоровавшись. Потом очнулись, заговорили. Оказалось, что кукла и в самом деле предназначалась для Сосновской. Так вот почему моя голова рисовала такие странные картины… Не ясновидящая ли я случайно, а?
     Денег за куклу я не взяла. Попросила передать новорожденной самые наилучшие пожелания.
- Вы с ума сошли! Это же очень дорого! – Возмущалась Мария Константиновна, пытаясь всучить мне купюры.
- Ну тогда считайте, что это и мой подарок тоже. Я ей очень благодарна. Можете так и сказать.
- А почему не сделать это самой?
- Нет. Вы ведь передадите?
- Передам. Конечно, передам. – Кивнула пожилая женщина.
     Сама Сосновская позвонила мне через неделю. Поблагодарила за прекрасный подарок.
- Вы, Лена, конечно, не ожидали моего звонка. Может быть, даже не рады, простите уж меня, пожалуйста. Но я просто не имею права принять такое великолепие и не сказать Вам спасибо. Вы волшебница! Вам кто-нибудь уже говорил об этом?
     Да и не раз. Я улыбнулась.
- Спасибо.
     Дальше должно было последовать несколько общих фраз, пожеланий доброго здравия и прочего, потом мы могли бы культурно раскланяться.
- А знаете, Лена, чего я вам обоим желаю? Вам и моему сыну? – Она помолчала, давая мне время осознать сказанное ею. - Я желаю вам силы. Нужно быть очень сильными людьми, чтобы быть счастливыми. Надеюсь, Вы на меня не обидитесь за эти слова.
     На этом мы распрощались.
     А я после ее звонка снова достала «Гордость и предубеждения». И снова уснула только под утро…
    
     Морозов перебрался жить в дом к Ольге. Взрослые ведь люди, чего скрываться-то? Тем более, что на деревне (а наш поселок недалеко от нее ушел) сильно и не спрячешься – все равно все всё видят и знают. Новость о потере видного жениха местные дамы восприняли неоднозначно. Кто-то порадовался за Ольгу и Виктора, были и такие, что откровенно завидовали – конечно, такого кандидата в мужья потеряли! Мужиков, да еще и путных, в нашем краю, да как, впрочем, и во всем мире, было «кот наплакал». А уж свободных экземпляров и вовсе не наблюдалось. Тут уж, если и появился какой, то, как говорится, не зевай! Вот я и не зевнула, пристроила подругу.
     Но некоторое время за моей спиной еще перешептывались недобрые дамочки. Чуяли, видно, чьих рук дело. Однажды в магазине одна мадам, проживавшая со мной на одной улице, вообще не сдержалась и, уже отходя от прилавка, прошипела кое-что на эту тему, дав очень неприятное определение мне и моей подруге. Прошипеть-то прошипела, да звук не убавила, причем сделала это намеренно, чтобы услышали не только я, но и несколько других посетителей торговой точки.
     Обычно я не скандальная. Любую свару предпочитаю обойти стороной, а если не удается, то стараюсь как-то аккуратненько сгладить ситуацию, а, если уж совсем туго приходится, то защищаюсь совсем слабо.
     А тут меня пробрало. Ни один мускул не дрогнул на моем лице, когда я выдала этой змее ответную тираду, причем глядя прямо ей в глаза и не стесняясь в выражениях. Сама от себя такого не ожидала, честное слово. Обычно с народом я не ссорилась. Местные уже привыкли ко мне и знали меня именно с этой, сугубо положительной, стороны. Видимо, и этой даме моя речь была, по крайней мере, неожиданна. Потому как, резко развернувшись, она замерла с открытым ртом. Другие зрители тоже застыли, только некоторые - с удивлением глядя на меня, а некоторые - с интересом ожидая продолжения.
     Губы моей оппонентки задрожали. Она что, действительно, собирается продолжать? Но по ее растерянно забегавшим глазкам, я поняла, что нет, скорее отступит. Но не тут-то было. Тетка сделала коротенький шажок в мою сторону глубоко вдохнула всей грудью и открыла было рот, чтобы произнести что-то неприятное. Я ждать не стала.
- Пошла …
     Адрес, который я предложила даме, знали все. Голос, которым я озвучила направление, не предвещал ничего хорошего. Мгновение тишины. Растерянно захлопав глазами, скандалистка явно утратила весь свой боевой пыл.
- Сама иди! – Выдохнула она.
- А мне и тут не плохо. – Невозмутимо ответствовала я и ядовито улыбнулась.
     Не знаю, что народ нашел во всем этом смешного, но заржали все, даже продавщица, замершая в момент нашей перепалки с ковшом в руке. Рука дрогнула и крупа, которую она намеревалась отправить в стоявший на весах полиэтиленовый пакет, посыпалась мимо.
- А, ё…ь твою...! – В сердцах выдала продавщица.
     Хохот грохнул с новой силой.
- А ты, Маха, не отвлекайся!
- Ну, прям, как в Смольном – одна культура кругом!
- Ну даете, бабы! - Послышалось со всех сторон.
     Видел бы кто меня сейчас из прежних моих знакомых! Обалдел бы точно! Помнится в былые времена Лена Ушакова ни за что на свете не произнесла бы прилюдно таких худых слов, а уж тем более прямо в лицо человеку. А теперь, вон оно как, строчила, будто из пулемета! Ай, да Ленка, ай, да не дала себя  в обиду, отбрила нахалку! Ну, что ж, неспроста же вся жизнь моя в последнее время делает такие крутые виражи. Меняется она – меняюсь и я. И эти перемены мне нравятся, честное слово! Помнится Женька Шахотов, при нашей последней встрече, в какой-то момент долго-долго смотрел на меня. Я видела его изучающий взгляд, и, в конце концов, не выдержав, пристала к нему с вопросом - что он во мне пытается разглядеть. Он ответил не сразу.
- Странная ты какая-то стала. Вот смотрю я на тебя и понять не могу – вроде ты, а вроде и не ты. Куда же делись твоя мягкость и покладистость, а, Ленка? В тебе же теперь словно черт какой-то сидит… Это же не ты!
- А может и не я! – Хохотнула ему в ответ новая Ленка Ушакова. – Я теперь, Жень, не только я. У меня теперь две жизни. Моя и еще одного человека.
- Как это? – опешил Шахотов.
- А вот так.
    Я не стала рассказывать ему об Аллочке. Просто пояснила, что в моей судьбе произошли сногсшибательные перемены. А для этого мне просто нужно было сделать первый шаг. Решиться и сделать. Сначала мне просто нужно было научиться плавать.
Продолжение: http://www.proza.ru/2017/01/27/553