Мы были высоки...

Кому это незнакомо? Какая-то песенка или стишок закрадётся в голову и крутит-вертит... – не отвяжешься!..

В двадцать первом веке, после десятого года, месяц май в очередной раз явился в Эстонию, на Парковую улицу в Тапе... Да знаю, знаю, что по-вашему, по-тапаски, надо было написать: явился в Тапа... В Тапа. В Рига. В Москва... Но я неисправим. И в мае на Парковой вместе с деревьями, убранными свежей зеленью, потянулся ввысь.

Мы с женой, неизбывно благоверной, тихо шли по улице от церкви Якоба мимо методистской молельни в сторону вместительного спортивного строения с дугообразной крышей. Всё вокруг неукротимо заливал солнечный свет. Откуда-то извне прилетели знакомые стихи:

«Мы были высоки, русоволосы.
Вы в книгах прочитаете, как миф,
О людях, что ушли, не долюбив,
Не докурив последней папиросы...»1

Улица Kooli. Школьная. По ту сторону – зелень, зелень... Вся она (зелень, понятно, а виделось, что улица) шевелилась, лохматилась, играла. Вся округа неистово кувыркалась. Перед зеленью сквера взгляд обозначил небольшой лоток. Всякая всячина на прилавке. И откуда-то, из-за спины высокой рыжеволосой эстонки за прилавком – песенка на эстонском: «Ma armastan sind rohkem kui hunt...»2

За лотком и теперь лежит аллея, никуда не делась. В тот день эстонские подростки соревновались на ней в беге на короткую дистанцию. Рутинное для мая мероприятие. Но мне, перешагнувшему в седьмой десяток, нравилось обгонять их глазами.
Ребята бегали, а мы с женой приближались к лотку. И не только мы. Громадная тётка – до её веса ещё жрать да жрать моей семипудовой спутнице – опередила нас и, надвинув на лоб соломенную шляпку, метнула из утробы вопрос:

– Ну и чё тут у вас?

– Всё. Всё, что надо

– Погляжу, погляжу!..

– Ma olen ыnnelik. Vaata tervist.3 Смотрите. – Эстонка раскинула руки – весь товар предложила. И песенку из лотка явила. Про обычный серый питерский вечер и про девочку Дашу (или Машу), то ли девочку, а то ли виденье... Ноги мои потихоньку затанцевали и краем глаза я увидел за лотком бегущих наперегонки двух ребят. Один, пониже ростом, на какой-то дюйм вырвался вперёд. И девчонка в конце дорожки, длинноногая, рослая, что-то кричала ему по-эстонски – руки вверх взметнулись.

«Мы были высоки, русоволосы»!.. «Мы были высоки, русоволосы»!..

– Я был в Петербург, ещё Ленинград. Ma ka nimega Masha.3  Милый песня, правда? –

Из-за прилавка задорная фея искупала меня улыбкой зелёных весёлых глаз.

– Ни о чём песенка. – Смотрительница товара фыркнула.

– Обо всём. – Я расстегнул рубашку, и... и показалось, что поёт рыжеволосая фея:
«Она прошла, как каравелла, по зеленым волнам прохладным ливнем после жаркого дня...»

Там, за лотком, перед тем, бегущим впереди пацанёнком, из земли горбом выгнулся корень – опацанёнок споткнулся, не упал, но всё, его соперник первым подбежал к девчонке. Она опустила руки, левую медленно протянула победителю руку.

– Пойдём!.. – Жена потянула меня за локоть. – Я проголодалась.

«Мы были... были...» «Она прошла, как каравелла... она прошла...»

И мы ушли. Пройдя через дорогу, я обернулся. На меня смотрела высокая рыжеволосая. Из-за прилавка. Улыбка едва сочилась из потемневших глаз.
____
1 Николай Майоров. Мы
2 «Я люблю тебя больше, чем охоту...» (эст.)
3 Я счастлива. Смотри на здоровье (эст.)
4 Меня тоже зовут Маша.