Звёзды, падающие мимо. Глава 44

                Глаза 44

          Прошло много лет. Я, по-прежнему жил в Запорожье. Но теперь, - не в нерушимом союзе республик свободных, а в независимой Украине. Советский Союз распался на пятнадцать независимых государств. Если раньше мы, хотя и зомбированные советской пропагандой, твёрдо знали, что живём при социализме, и мечтаем построить коммунизм, то, - при каком строе живём сей час, не знал даже президент Украины, не говоря уже о простых смертных. А что мы желаем построить!? - Этого не знал, наверное,- даже Бог. Вернее, каждый строил свою жизнь – сам, исходя из данных ему богом талантов, должностного положения в прежнем государстве, и нынешними возможностями воровать и наживаться за счет повсеместной неразберихи, отсутствия нужных законов и так далее.
   В странах содружества независимых государств, так сейчас называлось то, что раньше именовалось - "СССР", - коммунистов вначале немного поприжали. Но им, в нашей истории, это не впервой. Сейчас, самые стойкие или идейные, стремятся вновь занять прежние позиции. Кто похитрей, - одели другую личину; кто, - срочно перестроился в демократы, кто - изображал националиста. Партий стало больше чем достаточно, - больше четырёх десятков. Так что - прикрываться есть чем. А суть их морали осталась прежней: - бей своих, чтоб чужие боялись… - разделяй и властвуй. Парламентская кормушка привлекала многих. Чем хуже ситуация в стране, тем лучше им, - легче разворовывать государственную казну. И коммунистам выгодно, - быстрее народ вспомнит, как хорошо жилось раньше, при их власти.   
В парламенте их уже – большинство… - а с руководящих должностей, - их никто и не снимал. Развился глубокий экономический кризис. Народ страдал от инфляции. Наступила пора безвременья. Многие ринулись в бизнес. Хотя слово - «бизнес», в переводе на русский язык, - «работа», приобрело другой, - наполовину криминальный смысл.
   Многие, особенно пожилые, искренне хотели вернуть старое. И все, как могли, разворовывали то, что ещё осталось от Советского Союза.

        Шёл май, - пора цветения. Я жил в это время у себя на даче. Дача у меня, - капитальная. Не то, чтобы лучше всех, но есть на что посмотреть, - нестандартная. Многие, проходя мимо, охали и ахали, рассматривая её со всех сторон. Построил её и отделал сам; в буквальном смысле - своими руками, за свои заработанные и  сэкономленные деньги. Всё равно, средств, не только на строительство, но и на достойное существование, - не хватало. Я брал ссуду, и всё же, - построил, как хотел. Танюшка и сын помогали по мере сил и возможностей.
 Квартиру, практически, занял сын со своей семьёй. Мы с Танюшкой, большую часть года живём на даче. У нас растёт внук. В этом году собирается идти в школу, - в первый класс.
  Солнечный день набирал силу. Воздух, после прохладной ночи, успел прогреться. Я лазил по арке, обвитой виноградными кустами, обрывая лишние и подвязывая нужные молодые побеги лозы. Увидел, как на нашу улицу повернул красный москвич соседа. Приехал он, как обычно, - с женой, Но ещё - с солидной парой пассажиров. Наверно очередных покупателей привёз. - Подумал я, стоя на низкой алюминиевой стремянке и подвязывая последние свисающие побеги.
   Сосед продавал дачу. Года три, он безуспешно возит клиентов на смотрины.  Каждый раз продажа откладывалась, - не могли сойтись в цене. Я привык к таким наездам и уже не обращал на них особого внимания.
        Сосед увидел меня, мы поздоровались. Конечно, мне хотелось, чтобы новый владелец был: добропорядочный гражданин, не пьяница, не бабник и, чтобы можно было хоть иногда, побеседовать, посидеть за одним столом на досуге.
 Я, - угадал. Он привез новых клиентов. Заходился показывать свою дачу, хвалить здешние места. Я закончил работу и ушёл в дом. Минут через двадцать услышал, как загудела соседская машина.  Уехали....
    Через четыре дня, снова увидел его. Едва мы поздоровались, он с радостью сообщил:
- Дача, Леонид Алексеевич, уже не моя, всё - продана!
- Продал, всё же?
- Наконец, - здыхался!
- Я помню, с какой напористостью ты её строил.
- Тогда, жизнь была совсем другая. Сейчас, некогда бурьянами заниматься.
- Не надо запускать.
- Я понимаю... - конечно; - хорошо, приятно приехать, отдохнуть после работы, пойти на речку. Но, на ней всё же, и пахать как папе Карло надо. То - отвалилось, то - проржавело, то - покрасить, полить. Ну – её...
- А ты, хотел только отдыхать?
- А, - как же?..
- Любишь кататься, - люби и саночки возить.
- Ну, её к чёрту! Слава Богу, что продал.
- Не любишь ты работать на земле.
- Не хочу.  Всё... - продано! Осталось лишь забрать кое-какие шмотки.
- За сколько продал?.. - если, не секрет.
- За десять тысяч баксов.
- Неплохо...  жалеть не будешь?
- Нет!
- Смотри....
  Мы разошлись. Он что-то собрал в доме, перенёс в машину и уехал. Основные вещи и материалы, он перевёз с дачи задолго до этого.

       На следующий день на его дачу приехали новые хозяева. Теперь, я с большим интересом разглядывал их, оставаясь незамеченным.
Мужчина; - высокий, около двух метров, лысоватый, худощавый, в толстых очках на крупном носу. На вид - ему лет шестьдесят. Она; - среднего роста, но напоминала мне деревянную бочку, - светловолосая, заплывшие от жира глаза, полное лоснящееся лицо, ни какой талии. На ней, чудом держался пояс, напоминавший обруч на бочке.  Лицо, ещё хранило остатки былой красоты, но полнота; смазывала, уродовала его, скрывая правильные черты. Всё же, выглядела она немного моложе мужа, если -присмотреться.
   Сегодня выходной день. Я ковырялся в саду, вырывая проросший бурьян. Танюшка хозяйничала на летней кухне.
- Лёша, - ты видел?.. - спросила она, - к нашим соседям кто-то приехал.
Она ещё не знала, что сосед продал дачу. Вчера вечером мы немного не поладили с ней. Я не стал сообщать ей эту новость. Сегодня, - забыл.
- Это, новые хозяева. - Ответил я, заходя на летнюю кухню вымыть руки.
- Как!?  Всё-таки, - продали?
- Продали.
- Почему ты, мне не сказал?  Знал - ведь.
- Забыл.
- Это событие местного значения, а ты, - забыл. Интересно же! Она, с большим интересом и любопытством стала наблюдать за соседями, высматривая их через окно летней кухни, продолжая чистить картофель.
- Лёша!..  А, что они за люди, - кто такие?..
- Откуда я знаю?
- А, откуда ты знаешь, что Мишка продал дачу?
- Он вчера был здесь и сам мне сказал.
- Что, так быстро? Вчера ещё, он хозяин, а сегодня - они?
- Не знаю, Я их, ещё несколько дней назад видел.
- Мишка привозил?
- Да. Всё, - ходили, смотрели. На нашу дачу косились.
- Быстро....
- Может, они ещё документы не переоформили.
       Татьяна закончила чистить картошку, стала мыть её под краном. Она сильно выигрывала перед новой соседкой. Хотя годы, тоже, не прошли для неё бесследно. Конечно, - талия у неё была, не та, что в молодости, но назвать её полной нельзя, - всё в меру. Ей, никто не давал её годы. Особенно, когда она приводила себя в порядок. Хотя, морщинки - на лбу, у глаз и на шее, с годами заострившийся нос, - явно говорили, что ей давно не тридцать.
- Ой!.. - Какая она полная! - Оценивала Таня соседей, продолжая наблюдать за соседями.
- Наверно, - больная.
- А он, ещё ничего, - видный мужчина.
    Я ничего не ответил. Подошёл к шпалере с виноградом. Его побеги росли так быстро, что не успевал их обрывать и подвязывать. Я любил это растение, и с удовольствием ухаживал за кустами. Его, у нас на даче, всегда созревало много. Шпалера находилась в метре от межи с новыми соседями. По меже стоял металлический, сваренный из труб, поржавевший, не знавший краски, забор. Я так увлёкся прореживанием виноградной лозы, что не заметил, как соседи подошли к забору.
- Здравствуйте!
Услышал я густой бас. Я стоял на корточках, пытаясь достать пасынок нижнего побега лозы.
- Здравствуйте!  - Ответил я, поднимаясь.
- Здрасте! - Ответила мне соседка. - Мы ваши новые соседи!
 - Очень приятно.
Подошла Танюшка. Она всё слышала и никак не могла пропустить момент нашего знакомства.
- Мы, догадались.  Здравствуйте!  – Вмешалась в разговор Таня, вытирая руки о полотенце, висевшее рядом. Соседи, почти одновременно, ответили:
- Здравствуете!.. Будем - знакомиться.
Сосед протянул мне руку через забор, но, тут же, убрал, понимая, что мы не дотянемся друг к другу для рукопожатия. - Я стоял за шпалерой.
- Василий Петрович! Можно проще, - Вася.
- Леонид Алексеевич! Лучше, - без отчества.
- А, это, моя супруга! - Он показал рукой на соседку.
- Люся! - Представилась она.
- Очень приятно, - ответила моя супруга. - Я, - Таня.
   Соседка внимательно всматривалась в моё лицо. Мне стало неприятно, - не по себе как-то. Голос её показался мне знакомым. Взгляд Люси заметила Таня, но не подала вида. Я посматривал на Люсю, изучая её и всё больше, и больше утверждался в том, что где-то я её видел.
- Вот, и познакомились. - Сказала жена, не находя темы для дальнейшего разговора.
- Да, разве это знакомство? - Возразил Василий Петрович. - Знакомиться надо по всем правилам. Он показал рукой давно всем знакомый жест, означавший, что за знакомство не мешало бы, - выпить чего ни будь покрепче чая.
- Так, в чём же дело?..  - Спросила Таня.
- Конечно!..  - Поддержал я. Татьяна продолжала:
- Вот, минут через сорок и приходите к нам. Я, только картошку поджарю.
- Да… - неудобно как-то. – Пошёл на попятную Вася. - Получается я вас выну...
- Что тут, - неудобного? Мы же, - соседи.
- Получается, будто - напросились.
- Ничего  неудобного. Мы ждём, - приходите! - Возразил я.
- Хорошо. Так и быть, - придём! - Ответила Люся. Вася, тотчас, перестал отнекиваться на счёт застолья.               
- Бутылка у нас найдётся.
Сейчас голос Люси мне показался не только знакомым, а каким-то, очень и очень близким.
- Договорились. Я побежала готовить  на стол. - Ответила Таня, отправляясь на кухню.
- Мы, тоже пойдём, подготовимся. - Согласился Василий Петрович. - Нам надо, хоть немного, привыкнуть к своим владениям.
- Пошли-пошли, - Поторопила его Люся, - у нас в саду, да и в доме, работы до самого вечера хватит.
Она, опять бросила изучающий взгляд  на меня, и пошла к дому, что только-только стал её. Василий, не очень вдохновлённый последними словами своей жены, неохотно пошёл следом.
- Мы с Татьяной, ждём вас!.. - Послал я им вдогонку.
Василий, с любезной улыбкой, кивнул мне, в знак согласия.
    Они, - ушли. Я подобрал оборванные пасынки, побеги и понёс в компостную яму.
- Ты, её знаешь? - Спросила Таня, когда я проходил мимо кухни.
- Нет. - Ответил я, не останавливаясь, стараясь быть безразличным к вопросу.  А, сам, не переставал думать; откуда так хорошо знаю этот голос. Да, и лицо её, кого-то мне напоминало. Выбросил побеги и вернулся на кухню.
- Почему она так на тебя смотрела?.. - Спросила ревниво Танюшка. Я улыбнулся.
- Ты что, - уже ревнуешь?
- А ты, как думаешь?
- Думаю, что ты - глупышка.
- Вот-вот... - не нравится мне эта толстушка.
- Зачем затеяла тогда, застолье с ними?
- Она, пока, подсознательно мне не нравится.
- Ну... - перестань!.. ты же, ничего о них не знаешь.
- Ну, и что?                - Посмотри на неё, а потом подойди к зеркалу и сравни с собой. Нашла, к кому ревновать.
- Всё равно!.. - Чем-то она мне не нравится! Пойди, сорви укроп и петрушку к столу.
- Ну, - это дело твое; - дружить с соседями или нет. По мне, лучше - дружить.
Я рвал зелень, а сам всё думал; - откуда так знаком её голос? И, почему она так пристально смотрела на меня?  Наверняка, мы с ней где-то встречались. Принёс зелень и положил на стол.
- Деньги, у наших соседей видать водятся!  – Сделала вывод Таня.
- Наверно...
- Дачу, - за доллары купили?
- Кто же, сейчас покупает за купоны, - за наши – "деревянные"?
- Тысяч десять баксов, отдали?
- Точно, - за десять.  Я, у Миши спрашивал.
- И одежда на них, вся импортная.
       Я ушёл в дом, поставить вино и водку в холодильник,
Жили мы с Таней, неплохо. Всё у нас было: - квартира, машина, мебель, дача,  взяли огород.  Но денег, всё же, как ни крути, - недоставало. Зарплаты Татьяны хватало на хлеб и мясо. Остальное давали, - дача и огород. Я год, уже не работал.
Когда к власти пришёл Горбачёв, люди стали чувствовать себя свободнее. Открывались кооперативы, частные фирмы и предприятия. Постепенно, распространялась капитализация. Пошёл бум на дачи. На заводах выделяли участки земли в местах мало пригодных для обработки машинами. Для руководства выделяли   участки получше. Досталось и нам. Надо было строить дом. Тем более, мне хотелось построить, как нравилось душе: - Прочно, просторно, красиво. Ограничения на размеры дачных домов были, само собой, сняты. Можно было ставить не убогие садовые домики, похожие больше на сараи, а нормальный загородный дом. Правда, запрет прежних лет выработал у людей очередной комплекс. Многие: боялись, стыдились, что ли, строить красиво, добротно. Косились и завидовали тем, кто строил, по-человечески, с учётом на будущее.
        Средств на строительство  дачи взять негде. Я ушёл с завода, и организовал малое предприятие по разработке и проектированию нестандартного оборудования. Сам не ожидал, что дела пойдут так хорошо.  Всё, - получалось. Шли заказы.  Меня многие знали и доверяли моей фирме. Появилось больше - свободного времени и денег. Временем распоряжался, - сам. Почти ни от кого не зависел. Забрал с завода нескольких конструкторов. Мы часто работали сутками, не считая нескольких часов на сон, неделями, но после; - могли расслабиться, выделить время на семейные нужды и так далее. Но!.. - несколько скачков инфляции отбили у моих заказчиков охоту внедрять, - новое, нестандартное оборудование. У многих, просто не хватало средств. Их свела к нулю - инфляция. В то же время, у многих появилась возможность покупать нужное оборудование за рубежом. Проросли зачатки конкуренции. Фирма, - зачахла. Возвращаться на завод было неловко, и не имело смысла. Многие предприятия закрывались. Месяцами не выдавали зарплату. Выгоднее торговать всякой дребеденью, привезенной из - Польши, Румынии, Турции или Китая. Наживались, скорее, пытались жить за счёт перепродажи товаров. Раньше, это называлось, - спекуляция. Сейчас, - бизнесом. Стоять торговать водкой или сникерсами, - не для меня. Размахнуться на магазин или торговую фирму; - не было средств и спонсора. Заводы банкротились один за другим. В стране росла безработица, поднимал голову беспредел. Фирма моя окончательно распалась. Я перешёл на полную автономию. Решил хлебнуть крестьянской жизни. Вначале занялся производством плетённой мебели. Но при прогрессирующей бедности, разделение людей на бедных и богатых, - ничего хорошего мне не сулило. Я стал пробовать жить с продукции огорода и сада. Татьяна мирилась с таким положением, но, иногда, её прорывало. Мы ссорились. Правда, - ненадолго, максимум, - до следующего утра. Она подсознательно понимала, что для нас, в данной ситуации, это, - не худший вариант.

      Давно за полдень. Новые соседи сидели у нас, на третьем этаже, где мы, по сложившемуся обычаю, принимали гостей. Они, не переставая, хвалили нашу дачу. Все были под хмельком. В углу страдала в песнях из записей магнитофона, - Алла Пугачёва. Три попугая, жившие у нас в клетке, хором ей подпевали. В середине задней стены журчал фонтан, переливая струйки воды из раковины в раковину от морских улиток. Струйки растворялись в крохотном бассейне, отделанном гранитом, прикрытым разросшейся розой. Кругом, стоит плетёная мебель.                - И что?.. - вот этот дом, и фонтан, и мебель, - всё сделал он, - сам?.. - Спрашивал Василий у Тани. Они с Люсей сидели на диване за почти опустевшим столом, Танюшка составляла посуду стопкой, - готовила стол к десерту. Я вышел на балкон.
- Да!.. - Всё, что вы видите, ну, почти всё, - он сам придумал и сделал. - Отвечала Таня, с явным удовольствием и некоторым превосходством.
- И, как только терпения хватило!.. - Не унимался Василий Петрович.
- Где он всему научился?..  когда успел?!
- Он, у меня, от рождения такой.
- Не правда! - Ответил я с балкона.  - Не от рождения. Двадцать два года от своего рождения, я тебе - не принадлежал.
- Всё равно... - ты, - мой.  А талант у тебя от твоей мамы.
- Но... - ты меня уже в краску вогнала. Это – во-первых! А во-вторых,  Если бы, -  не Танюшка, я бы, ничего сам не сделал.
- Да, брось ты, Лёша. Я ничего и делать то - не умею.
- Умею, не умею, а помогала она мне, - здорово. И потом, если бы ни она... - зачем мне это всё надо?
- Не слушайте вы его. Это, он от скромности так говорит. Татьяна пошла вниз, унося грязную посуду. Василий встал и начал изучать, как устроен фонтан. Я облокотился о перила балкона, и наслаждался давно облюбованным видом. 
   Дача находилась метрах в шестидесяти от большого залива Днепра. Все его называли, - «Лёвшинский». Отсюда, с балкона третьего этажа, открывался роскошный вид; -  извилистая лента залива, окружённая буйством зелени всевозможных оттенков. Голубой, голубой до синевы, с редкими белоснежными облаками горизонт и, утопающий в зелени, больше похожий уже на небольшой город, уходящий за горизонт, дачный посёлок. Я стоял и, в который раз, любовался пейзажами.               

      Внизу, по дороге, протянувшейся вдоль дач, шла незнакомая мне бабка. Сгорбившись, безразлично, не спеша переставляла ноги.
    Хотя - только середина мая, погода стояла тёплая, в середине дня даже - жаркая. Многие, особенно молодёжь, купались в заливе.
Бабка двигалась, приближаясь к даче, в облезшем от времени пальто. На ногах висели складками хлопчатобумажные чулки, на ноги надеты старые, истоптанные набок ботинки. Руками она придерживала палку, перекинутую через плечо, на другом конце которой, висела за спиной странная, латанная-перелатанная холщовая сумка.
Наверно, - побирушка. – Подумал я. - Их много ходит по городу, А эта, сюда забрела. Вот, до чего жизнь доводит. Когда-то же, она была другой, - молодой, кому-то  нравилась. Кому-то, может быть, казалась единственной и ненаглядной. Где же, её дети?.. Где семья?..  Ох!.. - Люди-люди.... - Рассуждал я, наблюдая за бабкой. Куда мы катимся?.. Сколько сейчас таких по городам бродит. Есть, и молодые побираются; - мужики, женщины....  Опустились, сломались, живут по теплотрассам и околачиваются на свалках, воруют по базарам.  Сколько наркоманов. 
В городе, - утром, у мусорных ящиков – очередь. Подбирают: бутылки, старую выброшенную обувь, одежду. Пьют.... Работать не хотят. Каждый мусорный ящик
под контролем бродяг. Родители с детьми, выросшими и отлетевшими на свой хлеб, часто живут, как кошка с собакой. Смертность, - больше рождаемости. Идёт, - деградация общества.
         Я рассуждал и следил за бабкой. Сверху, с высоты, она казалась совсем маленькой и никчемной. Бабка проходила мимо нашей дачи. Шла, не реагируя на окружающее, потупив взор на дорогу. Неожиданно остановилась, сняла палку с сумкой  с плеча, поставила на дорогу. Расстегнула пальто, застёгнутое всего на одну уцелевшую пуговицу. Задрала подол серенького платья, под ним были, ещё какие-то юбки, добралась до рейтуз, оттянула резинку, просунула в рейтузы руку и стала там чесать, или - что-то в этом духе.  Мне сделалось не по себе, от увиденного действа. Вид был, - омерзительный.  Да, она совсем выжила из ума!..  - Решил я, отводя взгляд в сторону.

- Лёша!.. - Это ты? - Услышал я вопрос. Обернулся на голос.
Сзади стояла и лукаво улыбалась, - Люся.
Я?! - Ответил я, несколько удивлённый таким вопросом и переходом в обращении на - "ты". До этого времени мы говорили друг другу, - "вы".
- Ты что, - меня не узнаёшь?..
Я молчал, не зная, что ответить. Что-то очень знакомое исходило от неё, но узнать её, - я не мог
- Меня многие сейчас не узнают. - Сказала она, становясь рядом и облокачиваясь о перила. - И моё имя, тебе ни о чём не говорит?
Меня словно обожгло. Я покраснел, как мальчишка. Даже спина, наверно заалела.
- Люся!.. - Это ты!? Ну да, - это ты!..
- Я, Кто же, - ещё? Или, ты знал и другую Люсю?..
- Нет!.. - Не знал, не было. - Ответил я, не думая о том, что говорю.
- Как я тебя сразу не узнал?.. Ты, сильно изменилась!..
- Я тебя, тоже, узнала не сразу. Только когда за стол сели.
- Вот тебе - на!..  Это же, сколько мы с тобой не виделись?
- Девятнадцать лет. - Ответила Люся, осматривая новый, для неё вид окраин.
- Никак не ожидал тебя встретить у себя дома.  Это же, надо!..
- Господни пути, - неисповедимы...
- Это, - точно!..
- Ты, только ничего Васе моему не говори.
- Ревновать будет? - Спросил я, ехидно улыбаясь.
- Просто... - зачем ему и Тане эти сложности; - знать о нас. Что было, - то прошло... - быльем поросло.
- Согласен...  Я, тоже, не хотел бы, чтобы Танюша знала.
- Ишь!.. -  как ты её ласково называешь.
- Мы с ней, считай всю сознательную жизнь, вместе прожили. Так что?.. - будем делать вид, будто - незнакомы.
- Конечно!  Начнутся вопросы, а на них, - отвечать надо.
- Да!.. - эта встреча, прямо, как снег на голову среди лета.
- Пусть наши прежние встречи будут нашей тайной. Хотя, если разобраться;- скрывать, собственно, - нечего.
- Ага! - Согласилась она. – Пусть, лучше будут - тайной,
- Рассказывай, теперь...
- Что рассказывать?
- Кто ты? Где ты сейчас? С кем, - я уже знаю.
  Я посмотрел вниз и снова увидел бабку. Она закончила свою процедуру и уже, как ни в чём не бывало, поднимала палку с сумкой с дороги, перекинув сумку на палке за спину, - пошкандыбала дальше.
- Да так, - бизнесом занимаемся, торгуем помаленьку.
- Где торгуете, - на базаре?
- Два года назад, с Васей в городе магазинчик небольшой купили, а  в прошлый сезон - открыли.
- Получается?
- Трудно....  Но, пока терпимо, - живём.
- Давно замуж вышла?
- Уже десять лет.  С тех пор и полнеть начала. Видишь, как меня разнесло?
- На диету сесть надо.
- На что я только, уже, ни садилась! Сбросишь три четыре килограмма, Потом не заметишь, как ещё полней стала.
Пустила свою фигуру на самотёк. Женихов мне, больше - не искать.
- А Вася, - не заставляет худеть?
- Вася, меня и такую терпит.
- Терпит?..
 - А у вас с Таней, до сих пор романтические отношения?
- Ну, - не знаю....  На балкон вышла Таня.
- О чём, вы тут говорите? - Спросила она, присаживаясь в плетеное кресло-качалку.
- Да, вот, - спрашиваю Люсю, где работают.
- И, где же?
- Ты знаешь, у них свой бизнес.
- Чем таким вы занимаетесь?
- Мы с Василием Петровичем в городе кафе открыли.
- Серьёзно!? В каком месте? Надо будет заглянуть на огонёк.
   Люся и Таня разговаривали, а я стоял, смотрел на них и вспоминал. Неужели это, ты, - Люся!? Та, которой я посвящал стихи? Та, с которой я так позорно изменил Тане.
    Я видел, что жена внешне сильно выигрывает в сравнении с Люсей. Никаких чувств и эмоций, на счёт Люси, у меня не возникло. Если, не считать подсознательного намёка на сожаление. Зачем мы вновь встретились?.. Что же, придётся с этим мириться и, - не неделю, не месяц, а может быть, - всю оставшуюся жизнь. Что у меня было с ней?..  Так, - десяток безобидных встреч. Любил ли, я кого в этой жизни, да так, чтобы - не жить, ни дышать!.. Чтобы - напролом, не задумываясь. Не потому, что должен, иначе - нельзя, а чтобы иначе - не мог.
Разные шутки проделывает с нами судьба. У меня, в этой жизни, остались скудные воспоминания.
 С десяток листов, украшенных гербовой печатью на сургуче с красной лентой и надписью, - ''Авторское  свидетельство",  толстенная папка нигде не читаемых, не переживших счастья быть изданными, - стихов, симпатичный, но забывший, - как приятно принимать у себя гостей, друзей и знакомых, - дачный дом, переполненный скукой, тишиной и одиноким поскрипыванием деревянных лестниц, требующий постоянного ухода и ремонтов,  да - стареющая жена, смирившаяся с таким бытом, привыкшая быть самостоятельной, почти физически сросшаяся со мной, за долгие, и такие, короткие тридцать лет с гаком совместной жизни.... Отдалившийся, непонимающий меня сын, но требующий материальной помощи.

        И, чем дальше летишь в бесконечность времени, тем больше понимаешь, - какой невидимый, мимолётный, мгновенный след оставляешь на его пространстве памяти. Как моментально исчезающий след, который оставляет на ночном небосклоне падающая с чернеющей высоты, светящаяся там, но попавшая в грешную атмосферу, сгорающая в ней, не долетев до земли, - звезда-метеорит.
       Я смотрел на дорогу, по которой недавно шаркала старой обувью по дороге дряхлеющая, в полном одиночестве, забытая всеми, и Богом, - бабка. В мозгу прострелила мысль: - взять бы, сейчас, кувыркнуться с балкона на эту дорогу....
   Хочешь, чтобы тебя пожалели?.. Чтобы, всё окружение поняло, какой ты несчастный, одинокий?  А, - что говорить и куда деваться той бабке?.. Червь, тоже, - не думает о самоубийстве. Ах!.. Вы, - Человек!.. У вас, - душа, переживания!.. Но ты же, - неспособен совершать смелые поступки. Тебе, слабо сделать это?!               
   До моего сознания дошло, что я спорю о сумасшедшей идей. Спорю - сам с собой. Отстранился от перил, перевёл дух. Татьяна продолжала разговаривать с Люсей. На балкон вышел Василий Петрович.
- Я, к вам. Принимаете воздушные ванны?
- Перевариваем съеденное. - Ответила Таня. Она и не догадывалась, как точно определила моё состояние.
- Хорошо–то как!.. - Произнёс Василий, любуясь окружающим пространством.
- Пошли, Василий Петрович, дёрнем ещё по рюмашке?
- Идите, если хотите... - да будем кофе пить. - Разрешила Таня.   
- Можно и пропустить ещё по одной, - за столь приятное знакомство.  Мы прошли к столу.
- Василий Петрович, будь, как у себя дома.
- Сейчас. За этим, - дело не станет.
Он наливал в рюмки водку, а я, - отчётливо, как будто это произошло вчера, вспомнил: - октябрьский день.
  Я и Таня стояли на троллейбусной остановке. У меня в руке чемодан, а она мнёт в руке мою новую перчатку.
- Хочешь, я проведу тебя на вокзал? - Спросила она.
- Не надо. Не люблю долгих провожаний.
Вдали показался троллейбус. Я поставил чемодан, обнял её и поцеловал.
- Не скучай без меня. Береги сына, и помни; где бы ни был, я всегда останусь с тобой.
Троллейбус подошёл к остановке, Я взял чемодан, ещё раз поцеловал жену.
- Пора мне, Танюша... Будь без меня – молодцом. Я вошёл в вагон. Она махала мне той же, моей, перчаткой, вслед уходящему троллейбусу, а я, прильнув к окну, смотрел на удаляющийся силуэт дорогой мне женщины...


П.С.
- Интересно читать дальше!? - Открой вторую страницу.

     Продолжение следует.