Мой любимый доктор Соколов

Шесть  свиданий. Всего  шесть  свиданий было у нас.  Но спустя годы и годы я  помню их в мельчайших деталях, запахах и звуках.
Запах, конечно, медицинский,  неистребимый в кабинете травмпункта,  ведь мой любимый – доктор.   Сюда  в ясное весеннее утро меня привезли муж и семилетняя дочка Наташа, наш поскрёбыш. Она увязалась за компанию. Подозреваю, скорее из любопытства, чем из сочувствия. Набираться опыта на всякий случай.
Помню  смех доктора Соколова – негромкий, но многообещающий. Будто он приглушает его, пока только похохатывает, но дай ему волю, расхохочется в своё удовольствие. А держит себя в узде  только по одной причине – некогда ему отвлекаться, делом занят, пациент перед ним. Надо оказать первую помощь.
 Помню  насмешливый  прищур глаз,  неожиданные быстрые внимательные взгляды. Руки у доктора  сильные, пальцы длинные и цепкие, такой как схватит за больное место, не обрадуешься.  Поэтому доктор щедр на новокаин.
- Щас вколю, - пообещал он на первом свидании. И не обманул. Вколол, я взвыла.
-Ну,  как? – спросил доктор,   с любопытством вглядываясь в моё перекошенное лицо.  Изображать  страшные рожи я мастер, с детства тренировалась. И, надеюсь,  доктор  получил  истинное удовольствие,   наблюдая, как я закатываю глаза, потом таращу их, щёки мои надуваются, сдуваются,  расползаются к ушам, я  щерю зубы,  прищёлкиваю и шиплю змеёй. Много чего я успеваю непроизвольно изобразить за то  короткое время, пока игла впилась в моё предплечье  и новокаин мучительно медленно, вызывая нестерпимую  боль, заполнил положенное ему место.
- Кайф, - подвывая,  ответила я.
- Отлично! – обрадовался  доктор, хохотнув.  – Приводите родственников, друзей, знакомых – всем доставлю удовольствие. 
Я, всё ещё  ошалевшая от боли,   стойко   превозмогая  её,    хихикаю.  Доктор оптимистично улыбается. Зубы у него белые, крупные.  Замечательная у доктора Соколова улыбка.  Глядя на такую улыбку, хочется быть счастливой.
- Пока новокаин действует,  ну-ка, расскажите мне, где это вы так облажались.

 Я собираюсь  приступить  к подробному рассказу.  Тем временем доктор уже  гнёт мою руку в разные стороны, как ветку.  Я отстранённо наблюдаю. Чувствительности нет совсем.  У  меня возникает ощущение нереальности.  И как это моя  рука гибко и безо всяких затруднений сгибается в неестественном для неё  направлении? Такого не бывает!
- Не отвлекайтесь, - требует доктор подробного отчёта.  – Хватит любоваться. Сложил я ваши косточки.
Я спохватилась.
- Это я так  на встречу спешила.
- На свидание? – почему-то шёпотом уточнил доктор и предостерегающе подмигнул мне.
 В проёме открытой двери стояла моя дочка Наташка и во все глаза смотрела на манипуляции, которые проделывал доктор с моей рукой.
- Папа где? – слабым голосом спросила я у неё.
- В коридоре сидит. Глаза закрыл на всякий случай. Боится,  – ответила она, не отрывая азартного взгляда от устрашающей картины. Потом выглянула в коридор и сообщила:
- Уже похрапывает. Наверное, устал бояться, уснул.
Я махнула ей свободной рукой, чтобы шла сторожить папу.
 
-  Какое свидание? – ответила я доктору, горестно вздохнув. – К редактору спешила. Подписать договор. Чтоб гонорар потом получить. А то ему надоело подделывать мою подпись. Он мне сказал: приезжайте в метро, пора  самой расписаться.  А то всегда на готовенькое приезжаете.
- А что  за гонорар? – поинтересовался доктор.
- За перевод с польского, для внутреннего пользования. В газету «Московская правда».
- Ну и? - поторопил меня доктор, накладывая гипс. – Мне интересно, какой ценой люди получают гонорар. А то сейчас уйдёте, я  и не узнаю.
- …А там на улице напротив церкви молодой  батюшка стоял, красивый такой,  а с ним старушка. Разговаривали. Я на батюшку засмотрелась, не увидела малюсенькую льдинку. Каблук поехал, я им под ноги и упала,  да прямо на руку. В кои веки сапоги на каблуках обула. Надо было прилично выглядеть. И на тебе!
Я уже успокоилась, абстрагировалась от несуществующей руки. Если на неё не смотреть, можно  подумать, что её  нет и вовсе.
- Хоть подняли?
Доктор закончил свою работу, сел  удобнее, откинулся на спинку стула  и ждал продолжения моей драматической истории.
- Сама встала. Представляете, бабуся спрашивает:  «Ой, миленькая, не зашиблась ли ты?» А я ей: «Нет, только руку сломала». И  она не поверила!  А батюшка на меня смотрел жалостливо. Красивый такой!
- Ну, ясно, красивый, - многозначительно  заметил  доктор. – Иначе вы бы не засмотрелись. Не на бабусю же так без памяти уставиться, что на единственной на всю Москву льдинке распластаться.  И где вы её только нашли.
- Говорю же – возле  метро «Бауманская».
Доктор неодобрительно покачал головой.
 Будто с утра пораньше передо мной стоял выбор, где сломать руку. И я таки  сделала неправильный выбор. 
- А что же  редактор? Или вы домой поехали?
- Нет, что вы! Он же меня  ждал, ему нельзя было опаздывать на работу. Побежала к нему со всех ног. Навёрстывать время. Хотя понимала, что  расписаться не смогу.
- Понятно, рука-то правая, - вздохнул доктор, тоже меня жалея.
 Наверное, в этот момент я его и полюбила.
- Я ему говорю: только что руку сломала. А он не верит! Надо было мне хоть зарыдать, что ли.  А я, как дурочка,   улыбаюсь виновато.  Может, он решил, что я кокетничаю с ним.
- Редактор тоже красивый? – хитро прищурился доктор.
- Нет, старый он,  лицо такое помятое, красное. Пьёт, что ли…Шарф у него красивый, - вспомнила я несущественную деталь.
Доктор кивнул, мой ответ его удовлетворил.
- Он ручку мне в пальцы вставлял  и уговаривал:  ну хоть как-то распишитесь. А я и пальцы сжать не могла.  Очень он был мною недоволен.  Сокрушался, что опять придётся подпись подделывать. И что напрасно  раньше  встал, не выспался после вчерашнего. Знал бы, что я так его подведу, не торопился бы. Мог бы ещё полчаса поспать. Уехал такой сердитый. А я, несчастная,  домой побрела, за подмогой.
- Гонорар-то заплатил?
- Через неделю  к ним в издательство надо ехать.
- Дома, небось, тоже не поверили, когда вы заявились со сломанной рукой ? Несли-то вы ее как? Наперевес, как автомат? Вы же у нас боевая! Любую боль выдерживаете, только  страшно шипите.
 
Доктор хохотнул и насмешливо прищурился.
- Дома как раз поверили. Они меня хорошо знают. Мы же давно знакомы.
Доктор расхохотался.
-А, так у вас опыт имеется?  В который раз руку сломали?
- Впервые.
- Ну, надеюсь, и в последний раз, - не очень уверенно сказал доктор.
-Только мальчик не поверил, - уныло продолжала  я печальное повествование. -  Ещё и отчитал меня. Пробурчал: что же вы так неаккуратно ходите?
- Что за мальчик? Сын, что ли?
- Нет, сын как раз посочувствовал. И старшие дочки тоже.
- Да сколько их у вас? – удивился доктор.
- Четверо моих. А мальчик приблудный. Забыла, как его зовут. Он из Белоруссии,  футбольный фанат. На матч приехал; подраться с фанатами противника.
- Какая у вас интересная жизнь! – хмыкнул доктор. – Вы что, его на улице подобрали? Вам своего табора мало?
- Ещё не хватало – всякого домой приваживать! – возмутилась я. – Друг средней дочери привёл, мальчику ночевать негде. Наглый такой! Мои макароны лопал, ночевал у меня, да  ещё и отчитал!
- Ну и гоните его в шею! – хохотнул доктор. -  Ладно, идите на рентген, снимок принесите. Посмотрим, как я ваши косточки сложил, перелом-то со смещением.
В коридоре Наташа утешала папу.
- Мы тебя тут подождём,-  с облегчением сказал он, увидев мой весьма бодрый вид.
Он не знал, что в моей душе распускался цветок новой любви,  оттого я и улыбалась во весь рот.
Доктор рассмотрел снимок, проинструктировал меня, как нужно холить и лелеять руку, чтобы не сместились косточки.
- Руку держите вверх, чтобы отёка не было. Не двигайте ею. Забудьте про неё на месяц. Будто у вас её  нет. Пускай наслаждается  жизнью  в покое,   без напряжения и лишних движений. Через месяц жду!

Месяц не видеть прекрасного доктора Соколова!  Его чудесную улыбку,  весёлые серые глаза, не слышать красивый  густой баритон! Это какая же пытка! – подумала я. Но делать нечего, придётся жить романтическими воспоминаниями. И   переключилась  на тяжёлые думы о чужом мальчике, которого  так пылко невзлюбила. К счастью, он уже уехал, не пришлось даже фальшиво улыбаться на  прощанье. Зато сразу можно было радоваться с тем же  пылом. Ура! Гости уехали! – вспомнила я чью-то фразу.
Семья быстренько рассосалась, разбежалась  по своим делам, удовлетворённая моим обихоженным видом – рука на привязи в гипсе, я стойко переношу некоторые неудобства, не жалуюсь, не ною, не взываю к помощи.  Мама как мама, ничего не изменилось.
И    как полезный член семьи, я принялась варить борщ. Забыть  про правую руку не удавалось. Как бы она мне сейчас пригодилась! И тут меня осенило:  ведь  её можно приспособить как груз!  – придавить   ею  капусту, картошку, морковку и свёклу, когда левой криво-косо чистить овощи. Оказалось, очень удобно поддерживать   гипсом  дно  кастрюли,  когда  пришло время ставить  её левой рукой на плиту. Но с поднятой кверху рукой было всё же непривычно готовить обед. Да и полы мыть тоже.   Полная дисгармония:  в левой руке швабра, правой словно голосую на дороге. Или в Государственной Думе. Смотря, под каким углом её держать. Да и утомительно.

Жизнь пошла своим чередом. Утром муж со скрипом согласился сопровождать меня на Черкизовский рынок. Мне нужно было зарабатывать нам на жизнь.
- Но ты же в левой руке можешь сумку с товаром нести, - сначала слабо сопротивлялся он.
- Мне нужно две сумки, - настаивала я.
- Повесь вторую через плечо сломанной, она ведь в гипсе,  - посоветовал он, надеясь, что мне надоест спорить.
- Но доктор велел про неё забыть! – упорствовала я.
- Повесь сумку и забудь! – канючил муж.
Но я на правах человека со свежим ранением  капризничала   и упрямилась.
И он, ворча и загребая ногами,    словно я волокла  на аркане невольника, потащился за мной на рынок закупать товар. Мы обошли несколько точек, он с мрачным видом нависал надо мной, когда сочувствующие продавцы наполняли мои сумки. Одну сумку я понесла в левой руке, вторую он.  От метро ВДНХ до крохотного магазинчика, который я арендовала в павильоне  «Атомная энергия»,  он едва поспевал за мной.
- Так и ноги можно протянуть! – сердито ворчал  мне в спину.
- Так и сердце можно надорвать! – не прекращал  свою воркотню.
- Я уже скоро грыжу заработаю! - не мог  угомониться.
- А как же я таскаю? – не выдержала я.
- Ты здоровая! – упрекнул он меня.

На следующий день я купила большой солдатский рюкзак. Добрые люди на Черкизовском рынке складывали товар в необъятный рюкзак и сообща, поднатужась,  напяливали лямки на мои хрупкие женские плечи, заботливо напоминая:
- Руку береги!
Знакомый  азербайджанец  Гарик сокрушённо покачал головой и справедливо обобщил очевидный  факт:
- Да что ж у вас такие русские мужья! Заставляют женщин со сломанными руками  таскать тяжести!
Я стойко переносила тяготы и неудобства, меня грела мечта в скором будущем увидеть любимого доктора Соколова. Я уже считала дни до нашего романтического свидания.
И моя мечта сбылась.

Доктор снял гипс, внимательно осмотрел свежий снимок.
- Эх, - горько вздохнул он, - что же вы натворили?  Вот посмотрите на старый снимок. Видите, как я  красивенько сложил ваши косточки? – он залюбовался своей работой на первом снимке. – А вы что? Посмотрите на этот. Небось шуровали своей рукой, размахивали ею.  Не удивлюсь, если полы мыли и тяжести таскали. Хотя понятно, при таком-то таборе! – вспомнил он количество моих детей.
- А что там показвают? – полюбопытствовала я.
- Сместилась ваша лучевая кость, - доктор даже не улыбнулся и изрёк  эти слова с личной обидой. – А я так старался!
- И что делать? – излишне бодро спросила я.
- Ломать! – решительно махнул он рукой. – И опять собирать.
- Ой! – вскрикнула я. – Не дам! – и быстро спрятала руку за спину.
- Как это? - удивился он. – Она же теперь окривела.
- Ну и что? – беззаботно ответила я. – Она работает, двигается, тяжести носить смогу. А что мне ещё надо?
Доктор в горестном недоумении уставился на меня и пожал плечами.
- Идите с Богом, - напутствовал он меня.
Так прошло наше второе свидание.

Я вспоминала доктора Соколова с нежностью и тихой грустью. Иногда он мне снился в разных романтических  обличьях. Но я точно знала, что это он, мой любимый Соколов. Мечтала увидеть его наяву, но случай всё не представлялся.
Прошло полтора  года. Я овдовела, выплакала все слёзы и принялась жить дальше. То есть пустилась во все тяжкие. Моя торговля потихоньку хирела, зато  появилось новое увлечение. Я писала книги, получала гонорары несоизмеримо больше, чем за переводы. А главное -  включилась в мужскую баскетбольную команду. Доктора наук, профессора, аспиранты, подросшие сыновья профессоров, бывший актёр Володя, бывший внешторговец Миша, его охранник нагловатый Паша, японец, поляк, американец Джейсон, парочка аспирантов-немцев – все мы азартно носились за мячом по спортзалу китайской школы-интерната. Иногда к нам прибивались ненадолго разные пришлые люди, друзья и знакомые постоянного костяка игроков. Изредка появлялись девушки, но они долго не задерживались. Одна после неудачного падения  сломала на площадке  ногу, вторая улетела в Индию,  с третьей  расстался наш молодой игрок Олежка, она обиделась и перестала приходить.
 
За это время  можно было потерять всякую надежду увидеть доктора Соколова. Но жизнь преподнесла нежданный сюрприз – после неудачного рывка за мячом я запуталась в собственных ногах и рухнула тяжёлым кулем на пол, не успев сгруппироваться. Кто-то из игроков оглянулся, услышав грохот,  и  побежал дальше к кольцу. А я, не издав ни единого стона, осторожно встала  и побрела к скамейке запасных.
- Ты куда это? -  спросил пробегающий седобородый профессор.
- Посижу. Я руку сломала.
- Да брось! – не поверил он. И побежал в гущу борьбы за мяч.
Остальные отметили, что в их команде стало на игрока меньше и ожесточённо защищали свою корзину. Надо ли говорить, что им было не до меня. И когда после игры я объявила, что сломала руку, они мне не поверили!
- Да точно сломала, не могу шевелить ею! –   стала с обидой доказывать  своим товарищам.
- Надо бы её к костоправу сводить, - заявил криминальный элемент Виктор. Только он мне и поверил. Никто не помнил, как он у нас появился, кто его привёл. Приходил он нерегулярно, но играл ярко, сверкая золотыми зубами. Он был немногословен, но его жаргон был тоже ярким и ёмким.
- Собирайся, старуха, сейчас отведу тебя. Я знаю тут рядом одну больничку. Кореша водил как-то.
Остальные игроки посочувствовали, явно надеясь, что это не перелом, а обычный вывих.

В травмпункте меня не приняли.
- Езжайте по месту своей прописки.
 Криминальный элемент возмутился, пытался доказать, что я не транспортабельна.
- На своих же ногах дошла! – кивнул в мою сторону доктор. – Такси ей возьмите и все дела.
- Совсем офонарели! – не зло отметил Виктор.
И я поехала в свой травмпункт. Виктор, надо отдать ему должное, спросил, есть ли у меня деньги. И убедившись, что я платёжеспособна, помахал мне на прощанье рукой, подбадривающе улыбаясь и сверкая зубами.
 
- О! Кого я вижу! – радостно поприветствовал меня мой любимый доктор Соколов.
У меня отлегло от души. Я попала в его добрые  чуткие руки. Ради этого стоило и пострадать.
- Ну, что у нас на этот раз? – с воодушевлением приступил к своим обязанностям доктор.
- Да вот соскучилась, - призналась я. – Пришлось руку сломать, чтобы вас повидать.
 Доктор расхохотался так громко, будто долго до этого крепился.
- Которую? Ту же?
- Новую. На этот раз левую.
- Жалко, - ухмыльнулся доктор,  изучая мою медицинскую карту.  – Лучше бы прежнюю. Я бы вам заодно исправил ваше смещение. Ну-с, бегом на снимок. А табор где, кстати? – он выглянул в коридор.
- Дома сидят, маманю ждут. Ещё не знают, что я им теперь месяц картошку в мундире варить буду.
- И правильно, нечего их баловать.

Перелом оказался удачным, без смещения. Доктор этому порадовался, кажется, больше, чем я.
- Ну, пока  буду накладывать гипс,  расскажите, куда вляпались в этот раз.

Мы никуда не спешили, никто в это позднее время пока ещё ничего себе не сломал, посему коридор был пуст, пациенты  нас не подгоняли. И я подробно рассказала, как обогнала немца Кристиана, уже совсем было собралась забросить мяч в корзину, но…
- Эх! – искренне огорчился доктор. – Чувствую, вы бы им забили мяч!
Но тут наше романтическое свидание грубо прервали. В дверь заглянула пьяная сизая рожа и грубо рявкнула:
- Доктор, неча разговоры разговаривать. Вы уже эту обслужили, гипс наложили. Теперь мою бабу примите, она ногу сломала, дура такая. Пришлось на себе тащить два квартала.
Мы грустно переглянулись,  и я попрощалась с доктором.
- Жду через месяц! – назначил он четвёртое свидание. – Картошку не чистить! – крикнул  вдогонку.

 Месяц я вела себя как идеальная больная,  согласно предписанию доктора. Варила исключительно картошку в мундире или макароны. Дети запротестовали. Но я строго сказала:
- Кому надо, тот и варит разносолы.
Дети переглянулись, вопрошая  друг у друга, кому  надо. После недолгих препирательств выяснилось, что  никому. Вдруг все разом полюбили картошку в мундире и с упоением смаковали  её, макая в подсолнечное масло.
Один раз я схитрила и забежала в Макдональдс. Одна. Попировать. На всех денег бы не хватило. Но потом меня стали мучить угрызения совести: о, я  оказалась матерью-эгоисткой! - и  пришлось вернуться  к общей семейной трапезе.

Я получила гонорар за предыдущую книгу и приступила к новой. Какое счастье, что на этот раз сломана левая рука!- нахваливала я себя.
Весь долгий месяц тянулся нудно и безрадостно. Доктор Соколов неожиданно стал мне сниться в кошмарах. То в образе бандита он гнался за мной по коридорам  тёмного подвала. Едва сбежала! То в облике неведомого страшилища со свирепой рожей.  Наверное, инопланетянина. Я догадалась об этом, потому что он спустился на парашюте с огромной, нависшей надо мной космической тарелки. Тарелка  тёмной тенью накрыла собой весь город,   и я проснулась в предчувствии конца света.
- Откуда ты знаешь, что это был доктор Соколов? – спросила озадаченная дочка Ксюша.
- Он гонялся за мной со шприцом! Хотел  новокаин уколоть!  Оба раза!
- Бедняжка! У тебя психологическая травма! – пожалела меня дочка.

Через месяц я с некоторой опаской заглянула в кабинет к любимому доктору. И когда увидела его в прежнем облике  - улыбающегося, с добрыми  морщинками, разбегающимися лучиками  от глаз  на загорелом лице, с римским носом, как у патриция, с ямочкой на подбородке, у меня отлегло от души. Он был прежним – милым, весёлым и уверенным.
- Ну, молодец! – похвалил он меня, когда я сказала, что рука не болит.
День был пасмурный, но у меня в душе пели птицы.
 - В этот раз вы дисциплинированная больная. Сразу видно, что все мои рекомендации соблюдали.
Я помялась, переминая с ноги на ногу.
- Что? Всё? – спросила неуверенно.
- А что? – хохотнул доктор. – Скучаете без новокаина? Так всегда пожалуйста!
Эх,  доктор, доктор! Неужели вы не замечаете, как стали мне дороги за эти годы? – хотелось мне воскликнуть, чтобы достучаться до него. Чтобы он посмотрел на меня другим взглядом. Для кого же я полдня ходила дома в бигудях, чтобы предстать перед ним красавицей? Для кого красила ресницы и выравнивала брови? Не мог любимый доктор не заметить, как я хороша!

В дверь заглянула  заплаканная женщина с фингалом под глазом и огромной синей шишкой  на лбу.
- Доктор, меня муж побил! – пожаловалась она, всхлипывая.
- В милицию заявили? – деловито спросил доктор.
- Некогда было! У меня ещё дыра в голове! – зарыдала она и приподняла волосы.
Ой, лучше бы я этого не видела!
Доктор на своём веку повидал многое. Поэтому он не отпрянул, не ужаснулся, как я,  а спокойно пригласил несчастную в кабинет.  Со мной  рассеянно попрощался.
- Ну, до встречи!
Ждал меня в недалёком будущем с очередной  травмой! И за мной не заржавело.  Не прошло и двух месяцев, как я  прилетела к любимому на крыльях любви  с распухшим синим безымянным пальцем.

Доктор ждал меня! Я это увидела по его глазам. Они заискрились, засияли, он радостно захохотал.
- И что бы я без вас делал? Вот кто меня обеспечивает работой. Какое  завидное постоянство! Руки целы, ноги целы, - любовно оглядел он меня. – С чем пожаловали?
- Пальчик у меня отваливается! – пожаловалась я и сунула ему под нос руку.
Доктор внимательно рассмотрел мой палец, который скорее был похож на сосиску в последней стадии своего существования.
-Хм! - задумчиво произнёс он. – Что это вы с ним сотворили? Ну, выкладывайте историю. Я тут задумал диссертацию написать о  пациентке, которая мне верна уже два года. Ведь верность в наше время - это что-то да значит!

В этот раз мне хотелось его чем-то поразить. Моя история должна его заинтриговать. А то передумает писать обо мне диссертацию. 
- Доктор, у меня такой замечательный зять! – начала я с маленькой предыстории.
- Да ну? – удивился доктор. – Даже не хочу думать, что это его работа, он откупился,   и  вы уже простили его!
- Нет, доктор, его вина только в том, что он мне подарил кольцо из белого золота с изумрудами.
- Действительно хороший зять, - согласился доктор, внимательно меня слушая. – И какое отношение он имеет к  пальцу, который  отваливается?
- Колечко оказалось тесноватым, - пожаловалась я. – Надеть-то я надела, а снять некогда было. То есть   не снималось ни в какую. Даже с мылом. А нужно было бежать  на баскетбол. Подумала: ну и ладно. Постараюсь мячи ловить аккуратно,  чтобы мне палец не выбили. 
- Это вы-то аккуратно? – хохотнул доктор. Представляю себе!
- В общем, палец мне всё-таки выбил этот американец Джейсон. Он вообще привык играть в уличный баскетбол. На площадке носится, как тайфун, как ураган! Мяч пуляет как попало, да ещё с такой силищей! Как будто из пушки палит! Я кое-как до утра дотерпела, а утром смотрю – палец распух, посинел, чернеть начал. Думаю: ну, некроз начинается!
- Начитанная! – похвалил меня доктор.
Я скромно потупила взор.
 - А кольцо-то где? – поинтересовался. Вид моего пальца его не испугал. – Любопытно бы взглянуть на причину такой вопиющей травмы.
- Да я утром  побежала в ювелирную мастерскую, чтобы кольцо разрезали.
- Правильно сделали, - одобрил мои действия доктор. – Хорошо, что догадались.
- Мне подсказали в  мастерской металлоремонта  – призналась я. -  Там мастер ключи делает, всякое железо сваривает  и режет, коньки точит.  Сначала к нему пришла, просила ножовкой распилить. Но он побоялся  палец отпилить и послал к ювелиру. И там  бесплатно разрезали прямо на пальце!
- Отлично разрезали. Колечко-то жаль, конечно, но опухоль явно спадает, надо ванночки поделать, - посоветовал доктор.-  Ну, когда вас теперь ждать? – спросил на прощание и нежно мне улыбнулся. Он назначил свидание! – возликовала я.
- Как-нибудь забегу! – пообещала я  и послала ему пылкий взгляд.

- Где же вы пропадали? – встретил меня доктор добродушным смехом через несколько месяцев.
- Ну, как-то мне удавалось держать себя в узде! – похвасталась я.
- Но сорвались, да? – хохотнул доктор.
- У меня серьёзная травма, а вы смеётесь! – упрекнула я доктора. - У меня бурсит на локте.
- О, вы уже медицину стали изучать? – посмотрел на меня уважительно эскулап.
- Прочитала в интернете, - буркнула я и закатала рукав.
Локоть мой выглядел неприглядно, даже стыдно было показывать любимому человеку . Отвратительный мешочек сморщенной кожи свисал, будто чьё-то опустевшее гнездо.
- Историю! – потребовал доктор.
- Ох, - вздохнула я. – На баскетболе ударилась об голову нашего игрока.
- А голова его как? Цела? – поинтересовался доктор.
- Цела, что ему сделается? Он даже не заметил.  Всё-таки добежал до корзины и забросил мяч.
- Он, часом,  не военный? – усмехнулся мой любимый доктор Соколов.
- Ещё чего! Он профессор! – обиделась я  ироничному тону. – У профессоров тоже крепкие головы.
Доктор назначил лечение и на прощание посоветовал, даже не скрывая улыбки:
- А не найти ли вам занятие спокойнее?  Как доктор рекомендую. Моё вам предписание -  шахматы, что ли…Жить надо аккуратно!
- Да что, вы, доктор, - возмутилась я. – А  адреналин? Мне без него никак! Жизнь тогда скучная и пресная. Я же захирею!
- Ну-ну, -  напутствовал меня доктор.  – Отдохните немного, хоть с полгодика. А то  я уже  боюсь за вашу жизнь.
Я даже не стала обещать. Потому что  жизнь полна   опасностей. 
 И они подстерегают не только на баскетбольной площадке. Во всяком случае,  меня.

 Не прошло и трёх месяцев,  как я умудрилась поскользнуться в собственной ванной и сломать рёбра. Я сразу догадалась, что дело неладно – рёбра хрустнули, не говоря уже о том, что я взвыла от боли. Прибежала дочка Ксюша. Запричитала надо мной, едва сдерживая слёзы. Что-то мне подсказало, что к любимому доктору я своим ходом не доберусь.  Ксюша позвонила моей подруге-доктору, та своей дочери - будущему хирургу.  И вот в час ночи ко мне явились молодые, подающие надежду интерны -  юная девушка Женя и её жених. Они  подробно расспросили о моих ощущениях, деловито ощупали, поставили диагноз – сломано два ребра. Поскольку за окном глубокая ночь, а переломы не смертельны, можно в травпункт  съездить завтра. Но  спать только сидя. Не кашлять, не чихать, не смеяться.

 Какое уж там смеяться! Спать сидя оказалось пыткой, я норовила сползти на подушках на спину, тут же начинали дико болеть рёбра. Тут уж не до смеха.
Утром Ксюша повезла меня в травмпункт.
 Я предстану пред ясные очи моего любимого доктора Соколова! Он мне скажет: какая неожиданная счастливая встреча! – мечтала  я, восседая и подпрыгивая  на пружинистой подушке  в троллейбусе номер двадцать пять. 
И какое разочарование постигло меня! Доктор Соколов уехал в отпуск. И вместо него принимал доктор Орлов, тоже  из стаи птичьих, но полная противоположность моему любимому соколу. Он был важным крепким молодым  мужчиной, с намечающимся брюшком под тесноватым белоснежным халатом.  Не успела я подробно рассказать свою историю, лишь пожаловалась,  что упала  рёбрами на край ванны, он  тотчас же послал  на рентген.
- Переломов не вижу – объявил он мне, когда я принесла снимки.
- Но ведь больно дышать, чихать, кашлять и смеяться, - сказала я в недоумении.
- Это ушиб,  – коротко ответил доктор. – Дышите осторожно, воздержитесь от кашля, чихания и смеха.
- И это все ваши рекомендации? – недоверчиво  поинтересовалась я.
 Ещё никогда мне не попадались такие равнодушные травматологи.
- Спать сидя,  – добавил доктор сквозь зубы,  и с ленцой в голосе позвал следующего пациента. 

- Да, мамочка, это тебе не доктор Соколов, который даже во сне тебя не покидает, - посочувствовала мне в коридоре дочка. – Но с другой стороны, что ты горюешь? Рёбра целы, даже доктор  подтвердил, не стал с тобой чикаться.  А раз так – ты здорова. Пошли на рынок покупать фрукты.
И мы резво направились на рынок. Рёбра болели. Но ведь они целы – утешала я себя. И тут, пробираясь сквозь толпу,  услышала за спиной  голос Жени:
- А что это вы по рынку разгуливаете? У вас же рёбра сломаны! – строго остановила  меня будущая доктор.
- Оказывается, переломов нет, - стала оправдываться я.
- Как это нет? – ещё строже спросила  Женя. – Мы же вчера прощупали.
- Снимок не показал.
- Вы хотите сказать -  доктор не прочитал! – уверенно сказала Женя. – Он вас хоть осматривал?
- Нет…- залепетала я.
– Всё ясно! – угрожающе произнесла Женя. И я поняла, что травматолог ей не понравился. – Идите домой и спите сидя. Лечения нет больше никакого. Сами срастутся. Но как это он не увидел? – возмущённо бормотала она.

О том, что при переломе рёбер нужно спать сидя, я запомнила на всю жизнь. И детям передала новые знания. И внуков предупрежу.
История с рёбрами закончилась относительно благополучно.
Знакомая медсестра позвонила своему знакомому рентгенологу в больницу Склифосовского. Я туда съездила, посидела в небольшой очереди среди поломанных бомжей  и  добилась правды! Два ребра были сломаны! О чём я и сообщила Жене по телефону. Будущая доктор должна знать, что она грамотный диагност. И что я ею горжусь!

Рёбра со временем срослись. Но за месяц я так и не смогла научиться спать сидя, отвыкнуть чихать, кашлять и громко гоготать. Так что одно ребро срослось криво и немножко торчит.  Но это не мешало носить тяжести, хлопотать по хозяйству и через месяц играть в баскетбол.

Героический образ доктора Соколова после того, как я неожиданно встретила и влюбилась в хорошего человека, стал постепенно меркнуть. Я вспоминала о нём изредка, исключительно в экстремальных ситуациях. Например, когда на даче наступила на ржавый гвоздь  и он проткнул мне ступню. Но я справилась с ранением сама – с воем, на глазах у испуганных детей,  выдавила капли крови из раны и залила йодом. Предупредила детей, что если заметят, что со мной творится что-то необычное, например, я начну испускать дух, пускай зовут соседей. К счастью, обошлось. Или когда рубила дрова и полено отлетело мне прямо в лоб. Я даже сознание не потеряла! А новообретённую шишку прикрыла чёлкой.

Наверное, я стала жить аккуратнее, к чему и призывал меня доктор. Да и любимый человек ценил мою жизнь  и всячески меня опекал.  Потому следующий повод увидеть доктора появился аж через полгода. Когда я на даче обварила кипятком ногу. Не удержала  кастрюлю в руках, она перевернулась, обрызгав лицо, руку и залив ногу.  И пока я плескалась под струёй холодной воды, спасая лицо и руку, не догадалась подставить заодно и ногу. Образовался огромный пузырь. Я села в машину   и кое-как нажимая на педали  съездила в ближайший городок в аптеку, купила пену для лечения ожогов. На второй день  папа всё-таки убедил меня съездить к травматологу.

Наверное, чувство привязанности к доктору Соколову  у меня сохранилось, но где-то в глубине души. Потому что я с душевным трепетом открыла двери и заготовила заранее свою самую искреннюю улыбку. Но она тотчас испарилась. Это был не мой любимый доктор! А всё тот же Орлов, некогда не  проявивший к моим несчастным рёбрам ни грамма сочувствия!
- А где же доктор Соколов? – спросила я не совсем вежливо.
- А он здесь больше не работает, - услышала я ответ . – А вы лично к нему или за помощью? – спросил Орлов и красноречиво уставился на мою ногу в бинтах.
 По случаю ожидаемой встречи я  ещё  в машине   перемотала ногу свежим бинтом. Чтобы не стыдно было продемонстрировать доктору Соколову мой ожог.
- Да вот ногу обварила, - вяло пожаловалась я.
- Ну, показывайте, - вздохнул травматолог.
Взглянул на мой пузырь, в котором перекатывалась жидкость.
- Чем мажете?
Я ответила.
- Продолжайте, - махнул он рукой. – Сами перебинтуете? Или медсестру позвать?
- Раз уж я здесь, проткните мне на фиг этот пузырь. А то он  мешает машину вести. Жидкость перекатывается и мне противно.
- А вот машину водить я вам не рекомендую! – вдруг оживился доктор. – Это же правая нога!  Самая нужная!
Его сонное выражение  лица преобразилось. Он смотрел на меня строго и с  осуждением. Круглые карие глаза метали молнии.
Никакой он не Орлов! Он Филин! – сердито подумала я.
- Да уж поздно, доктор. Я к вам на машине приехала. Кстати, два часа с дачи добиралась.
- И как же вы справлялись с педалями?  - удивился Неорлов.
- Да вот так! С педали скорости на тормоз. Сижу себе и переставляю ногу. А пузырь раздражает, как не знаю что!
Доктор отчего-то сильно осерчал, со зверским выражением лица проткнул  иглой ненавистный мне пузырь и позвал медсестру перевязать рану.
Ну,  хоть выполнил свои обязанности – злорадно подумала я.

Где вы, Сокол мой ясный?  Написали ли диссертацию о своей верной пациентке? Слышала я, что диссертации хранятся в специальном хранилище. Клянусь, я  раздобыла бы допуск!  Вдруг между строк обнаружатся слова любви ко мне, послание через вечность! Сквозь тернии к звёздам! Сквозь муки мои к высокой платонической любви! 
 Без вас травмпункт на Переведеновской опустел. А вскоре  его и вовсе закрыли.
Наверное,  это знак от доктора Соколова – жить аккуратно.