На картошке

   Начало десятого класса для Петровича – нашего одноклассника – было тем моментом, когда решалось: выгонят его или все-таки оставят окончить среднюю школу. С учебой у него обстояло как обычно, то есть никак. Дураком не был, а поэтому, зачем утруждать себя изучением того, что в дальнейшей жизни не пригодится? А что пригодится, он точно знал, и это знание передавалось на всех окружающих. Поэтому учителя из года в год переводили его в следующий класс. Так он достиг начала выпускного класса. А может, и вовсе не так, но без него, без Петровича, наш 10б был бы просто обычным десятым классом: неприметным, серым, неинтересным и даже скучным…

   Работа в колхозе в начале учебного года была делом почётным и ответственным. Замечено, что обычно, когда все складно, погода хорошая и на полях сухо – колхозники все же работают, а когда что-то не так, ну, например, дождь идёт или когда идёшь по полю, а земля под ногами чавкает как поросёнок – они отдыхают: пьют и гуляют. Но в этот раз было не как обычно: уже больше недели стояло бабье лето, сентябрь на удивление был теплый и без дождей. А колхозные поля не убирались – ни одного работника. Всего скорей они (колхозники) были подчинены тому же инстинкту, что и собаки Павлова: время кормления настало – слюна выделилась. Поясняю, в сентябре всегда идут дожди, и что, что их нет? все равно настало время пить и гулять. Короче, поля с выкопанной картошкой дожидались своих волонтеров: студентов и старшеклассников.

    Добровольный выезд на уборку картошки после занятий в школе Петрович решил не игнорировать, а принять в нём самое активное участие. Ведь учебный год толком ещё и не начался, и активное участие в этом ответственном мероприятии должно было повысить вероятность успешного окончания школы. Захватив с собой подаренный от класса на день рождения переносной радиоприемник "Горизонт", Петрович прибыл к школе в точку сбора.
   Точка сбора его несколько удивила: вместо ожидаемого автобуса, перед школой стояло что-то странное, мало похожее на современные средства перевозки школьников. Знания, полученные на уроках механизации, позволили ему раскрыть элементы этой незамысловатой конструкции. По большим задним и маленьким передним колесам он определил – это трактор «Беларусь», к которому было прицеплено нечто похожее на бричку, снабженную как самосвал гидроподъемником. Именно в этой бричке и доставили наш класс на колхозные поля, всех 27 человек.
    Еще в дороге, подскакивая на кочках и переваливаясь через овраги вместе с трактором и бричкой, Петрович почему-то понял, что с успешным окончанием школы он погорячился и даже доносившаяся из радиоприемника песня «Малиновка» в исполнении ВИА «Верасы» совсем не радовала его, хотя при других обстоятельствах очень даже поднимала настроение… Остановив трактор в самом начале необъятного поля, водитель бойко скомандовал на выгрузку и машинально дернул за рычаг подъема кузова брички. Но спохватился и, чертыхаясь, мигом вернул рычаг на прежнее место. Кузов вздрогнул и сразу же осел, но этого было достаточно, чтобы весь наш перепуганный класс, как слаженная команда, оказался на земле. Действия колхозника-тракториста, количество приготовленных под картошку мешков и размеры поля убили в Петровиче само желание получать аттестат.
   Для качественной работы на каждый картофельный ряд определили по два ученика и выдали по ведру. Все наши возмущения о сложности предстоящей работы гасил откуда-то появившийся колхозный партработник. Он фразами, словно ударами плеткой по спинам негров на плантациях сахарного тростника, высекал: «Партия в войну потеряла 20 миллионов человек! Что такое один класс? Тьфу! Всех сгною!» – Здесь он смачно сплюнул и растёр, разрывая кирзовым сапогом яму, в которую и будет зарыт наш 10б. «А ну работать!» – рявкнул он. Вырытая носком сапога яма показала всю глубину его пролетарской ненависти к нам – лодырям и тунеядцам, паразитирующим на теле социалистического государства. И эта агитка, вмиг нагнавшая на нас страха, воздействовала: в порыве беззаветной преданности курсу партии уборка поля началась с особенным усердием.
    Угрозы партработника Петрович выслушал, но эффективного действия на него они уже произвести не могли – со школой он распрощался. Погромче включив радиоприемник, он прибился к двум одноклассницам и с ними стал коротать время. Но их «пламенный» порыв к труду его не устроил, и Петрович стал медленно обходить всех работающих, наполняя поле музыкой. У каждой пары сборщиков картошки порыв, вызванный кирзовым сапогом партработника, оказался разный, и вскоре на поле появились передовики и отстающие. От этого путь Петровича становился все длиннее, и музыка доносилась не до всех. То впереди, то сзади слышны были возгласы об увеличении громкости динамиков, которые и так уже были на пределе своей мощности.   Эти возгласы и неравномерный темп работы не устроили партработника. Для закрепления своих организаторских позиций он предложил вместо эстрадной музыки станции «Маяк» транслировать передачу местного радио «Вести с полей». Слова партработника, обращенные к Петровичу, отозвались у последнего надеждой, что со школой ещё не всё так плохо. И Петрович проявил инициативу, предложив для передовиков, как для сознательных элементов, транслировать музыку, а для отстающих, не понимающих всей важности политического момента и идущих в разрез с намеченным партией курсом, стимулировать «Вестями с полей». О нашей сознательности и тем более о курсе партии он, конечно, ничего такого не говорил, но партработник отметил его высокую партийную подкованность и похвалил за глубокое понимание важности текущего момента.
   Выполнять партийное задание, перемещаясь по полю из конца в конец, Петрович вскоре устал. Сев прямо на землю между лидерами и аутсайдерами, он в тоске начал поворачивать ручку настройки радиоприемника, отыскивая что-нибудь приятное себе, а не курсу партии, о котором ничего не знал, да и знать не хотел. Неожиданно – он даже вздрогнул – из динамиков раздались пронзительные звуки морзянки: пи-пип, пи-пи-пип, которые через мгновение снова повторились и морозом пробрали до костей. Мерзость звуков усиливалась ещё и тем, что они возникали неожиданно и от этого прямо «били» по ушам. «Это как раз то, что надо, – пробормотал Петрович себе под нос. – Вот вам всем! Слушайте! А я устал», – и, высыпав прямо на землю собранную кем-то картошку, установил радиоприемник на ведро.
   Цинковое ведро, как рупор, усилило и без того резкие и корявые звуки морзянки. Казалось, что и ведру они не нравились и были, как и нам, омерзительны и враждебны. Оно, как живое существо, на каждый «пип» реагировало подскоками с долгим металлическим дребезжанием, стараясь исковеркать и без того противное звучание. У всех нас начались подёргивания, которые возникают у человека от звука доставляющего внутренний дискомфорт и вызывающего крайне неприятное чувство «не по зубам». Что было дальше, сложно описать. Петровича гнали, ругали, обзывали, бросали, чем попало, но он как пионер был стоек и непоколебим. Партработник, который бы мог положить всему этому конец, давно уже исчез. «Пи-пип» пикало без него. Пикало долго, до самого окончания работ, до тошноты и головной боли, надоев всем.
   В конце концов, появился уже набравшийся где-то тракторист и, пытаясь казаться трезвым, скомандовал нам на загрузку. Обратный путь в кузове брички был горазда быстрей. Тракторист напрямки как Шумахер (правда, Шумахера в то время еще не было, но все равно – как Шумахер) доставил нас к школе. В вираже, нарезав колею, трактор как вкопанный замер на школьной площадке. «На выгрузку!» – еле выдавил из себя пьяный тракторист и всем телом навалился на рычаг подъёма кузова. Кузов дернулся и полез передней частью вверх. Задний борт брички автоматически открылся. Железный, гладкий кузов не оставил нам никаких шансов, и на землю как горох посыпался наш 10б – все 27 человек. Первым выпал Петрович с радиоприемником, а на него сверху все остальные. В отместку за музыкальный беспредел никто из нас не торопился слезать с Петровича. Лежа в низу пирамиды, Петрович, радиоприемник которого на полную громкость выдавал «пи-пип» ему в самое ухо, размышлял: «Неужели и после всего этого не дадут школу окончить?»
   Тем временем, тракторист вывалился из кабины и, не обращая внимания на происходящее, не спеша, покинул школьный двор, уверенно направляясь для продолжения гулянки. А трактор как памятник еще целую неделю стоял возле школы с поднятым вверх кузовом, напоминая всем о том, что у колхозников время пить и гулять ещё продолжается, и поля по-прежнему ждут своих волонтёров.

   27.09.08. 1720 … 2100
   Поезд Котлас-СПб