Счастливое время зря

Мы были знакомы с ней не долго, однако этого времени хватило для возбуждения желания растворится в человеке. Тогда с головой нас увлекало только три вещи: секс, выпивка и ссоры. Вернее, не увлекало, а забирало все свободное и несвободное время. Сложно было назвать это бытностью, рутиной. Мы занимались тем, чем хотели, невзирая на мнения близких, друзей-преподавателей, которые при любой удачной возможности учили нас жизни. Они все в один голос твердили, что мы просираем время. Дескать, наши сверстники уже давно о будущем думают, а мы все только курим и трахаемся, курим и трахаемся.

Я плевал на их слова. Мы плевали на их слова. Они не нужны нам. Мы были лучше их всех. Вместе мы забрались недосягаемо высоко, как можно дальше от людских нравоучений и упреков или на сколько позволял приход очередного малобюджетного курева. Мы не думали ни о чем. Нам было достаточно друг друга. Мы все время занимались сексом. Со временем я буду сравнивать себя с Дином, для которого секс — божество. Но, отнюдь, я встречался не с Мэрилу, а жизнь мою описывал далеко не Керуак. Тем не менее, мы тонули. На ее теле не было ни одного места, которое я в порыве возбуждения или чего-то там еще, не истерзал бы своим вниманием. Поцелуи, укусы, засосы, царапины, ссадины — сомнительное проявление любви, но такое необходимое подтверждение страсти.

Дни складывались в недели, недели в месяцы серой, беспросветной совместной жизни. Мы прошли от страха, до эйфории. От осознания того, что у нас будет ребенок, до мысли, что ненавидим друг друга. Литры выпивки, поцелуи на подоконнике в каком-то общежитии, сортировка окурков от тех, что идут в помойку, до тех, что еще можно докурить. Молодость — временное явление, она скоро пройдет, и ты начнешь думать о будущем, говорили они. А знаешь, о чем думал я? -Забавно целоваться, когда с трудом стоишь на ногах. Закрываешь глаза, а в голове все идет кругом, и ты не поймешь, отчего: то ли от того, что ты перебрал, то ли о того, что чертовски сильно влюблен.

Она была прекрасна. Соединив в себе все пункты моего понимания идеальности. Именно в то время я захотел писать. Писать о ней. Мне было что рассказать миру, который меня окружал. Но взамен получал пощечины, выслушивал постоянные крики и все это время ненавидел в себе человека, который не мог это прекратить. Она не видела меня писателем, поэтом, архитектором человеческих душ. Я в свою очередь не желал видеть в ней себя. Мечта завораживать читателя своими текстами разбилась о реальность и твое ошеломление от моей несостоятельной безысходности.

Чем все закончилось? И закончилось-ли? Конечно. finita la comedia. Или как там? Она здалась.
Её постоянные ссоры с родителями, вещи за порог и ****уй отсюда подобру-поздорову к своему иллюзионисту и мечтателю (имея в виду меня). Её жизнь катилась вдоль дороги, будто она абсолютно ничего не весит. В то время как мимо нее пролетали жизни респектабельных сверстников, которые постепенно что-то добивались в жизни. Бытность затягивала на ее шее гордиев узел. Туже и туже. Ее осознание пришло немного позже. Дескать, хватит. Она остановилась, подумала, и ушла прочь от меня. Прочь из этого города. Общежития. Она не ушла только из моих мыслей, прочно разместившись в моей голове на одной из полок, где хранится история. А я остался в том же выдуманном мною мире.